"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Геммел Дэвид

Джикс, однако, не был глуп. Он понимал, что его, словно рыбу, держат на крючке, но он также знал, что чем дольше это будет продолжаться, тем больше риск, что Мэри сама запутается в собственной леске.

Он, как всегда, не сказал ей ни слова неправды. Если её намерения чисты, то в Городе Душ её ожидает благоволение короля, ибо его превосходительство, несмотря на всё своё высокомерие, питал слабость к тем, чьи устремления были просты и честны.

О чём Джикс не упоминал — так это о цене нечистых мотивов.

Если же намерения Мэри в действительности так опасны, как подозревал Джикс, то король узнает об этом и расправится с нею быстро и безжалостно. Так что прибытие Мэри Хайтауэр в Город Душ решит проблему Восточной Ведьмы если не так, то иначе. Независимо от исхода дела, Джикс получит свою награду за то, что привёл её к королю.

Эта девушка была личностью выдающейся, но Джикс верил, что хищник из породы кошачьих справится с кем угодно.

У Мэри на многое открылись глаза по дороге в Корпус Кристи. Первое озарение случилось, когда она наконец призналась себе самой, что успех её миссии целиком и полностью зависит от скинджекеров — их согласия к сотрудничеству и их преданности её делу. Из чего следовало, что всё теперь зависит от Милоса. Несмотря на его предыдущие провалы, он был самым ценным её достоянием. Джил — слишком своевольна, Джикс — слишком загадочен, Лосяра в отупении после потери Хомяка. Так что Милос — единственный, на кого Мэри может положиться. Его обожание смущало её. Если бы Мэри позволила, он служил бы ей униженно, как собака; однако Мэри сознавала, что для их дела было бы лучше, если бы Милос сохранил толику достоинства.

— Нам предстоит принять несколько трудных решений, — сказала ему Мэри на вторую ночь их путешествия, когда они вынуждены были остановиться на отдых.

Ночь была ненастной, дождь лил как из ведра и щекотал им внутренности; зелёныши жаловались, что устали — они отказывались верить, что сон им, по существу, не нужен. Сила их совместного свечения была такова, что шрамодуху ничего не стоило бы найти их в случае, если бы он охотился сейчас за ними, поэтому Мэри выставила часовых во всех направлениях, а сама расхаживала среди отдыхающих, неся утешение и ободрение тем, кто в них нуждался. Милос повсюду следовал за нею.

— Каковы твои соображения относительно этого Города Душ и их так называемого короля? — просила она его, когда обход был завершён.

— Я думаю, правитель древнего королевства будет обращаться с тобой просто как с предметом обстановки и не больше, — ответил Милос. Он явно и сам много размышлял над этим вопросом. — Твоё прибытие туда будет служить интересам только одного человека, да?

— Да, — согласилась Мэри, зная в точности, на кого намекает Милос. — Но Джикса вряд ли можно считать «человеком», не так ли?

Она оглянулась по сторонам — не слышит ли их предмет их беседы. Джикс частенько объявлялся поблизости, когда его никто не ожидал; он умел пригасить своё послесвечение, что делало его ещё менее заметным.

— Джикс уже завоевал расположение этих воинственных Светящихся Кошмаров. Он предаст нас, не задумываясь, при первой же возможности.

— Запросто, — тихо проговорил Милос. — Но я глубоко верю в твою способность даже предательство обратить себе на пользу.

Неумирающая вера Милоса в её силы была для Мэри в эти тяжкие минуты сомнений как раз тем, в чём она нуждалась больше всего, и поэтому она без колебаний давала Милосу то, в чём нуждался он. Когда он обнимал её, она ему это позволяла; когда он целовал её, она отвечала на поцелуи с тем точно отмеренным количеством страсти, которого, по её разумению, хотелось бы такому парню, как Милос.

— Ах если бы ты только была скинджекером! — не раз говорил он ей. — В живой плоти страсть ощущается куда сильнее и глубже.

У Мэри на это был готов ответ:

— Нет страсти более глубокой, чем страсть души.

Однако каждый раз, когда они оказывались наедине, его послесвечение вспыхивало, окрашиваясь в лавандовый цвет любви, а её — нет.

— Подожди немного, Милос, — утешала она его. — Сейчас для меня слишком трудные времена, но когда-нибудь...

Он принимал это обещание любви, безоговорочно веря, что так и случится — возможно, потому, что в это верила сама Мэри. Если он станет выполнять всё, что она ему прикажет, идти навстречу всем её пожеланиям, то когда-нибудь она полюбит его всей душой. А если нет — ну что ж, тогда он, по крайней мере, будет вечно наслаждаться если не любовью, то её приятной заменой. Его и это устраивало.

Милос ушёл проверить посты, а Мэри стояла и всматривалась в ночь. К ней, как всегда, крадучись, подошёл Джикс.

— Прекрасная ночь, — произнёс он.

— Возможно. Если не считать дождя.

— Дождь — это источник жизни. Майя поклоняются дождю.

— Если ты скинджекер, — возразила Мэри, — то ты не майя. Твоё тело живо, и где бы оно сейчас ни лежало, оно находится в очень даже современном мире.

— Мои предки были майя, — ответил он. — Король научил меня ценить традиции предков.

— О да, конечно, — хмыкнула Мэри. — Человеческие жертвоприношения и кровавый спорт.

Джикса её замечание не задело.

— Ничего такого в Городе Душ ты не найдёшь. Никаких жертвоприношений, потому что никто не умирает; и хотя спорт там есть, но крови нет.

Мэри попыталась вообразить себе этот «великий город», но вдруг обнаружила, что ей этого вовсе не хочется.

— Почему ты сейчас не с Джил?

— Каждой душе иногда нужно побыть наедине с собой, — ответил он.

Это высказывание навело Мэри на мысль, что отношения этой парочки, возможно, не так глубоки, как кажутся со стороны. А вдруг удастся их разъединить? Эти двое могли бы принести куда больше пользы, если бы их внимание не было сосредоточено друг на друге... Мэри всё ещё размышляла об этом, когда Джикс огорошил её вопросом, обсуждать который она не была готова.

— Una pregunta, — произнёс он. — Один вопрос: Алли-Изгнанница сказала мне, что ты собираешься уничтожить живой мир. Я хочу знать, так ли это.

Мэри смотрела в его немигающие, пронизывающие глаза, словно заворожённая. Она ведь ни с кем не делилась своими планами до конца! Но Алли, эта мерзкая тварь, скинджекила её и проникла в мозг, украла её самые сокровенные мысли...

Мэри понимала, что должна подбирать слова очень аккуратно.

— Это поразительно, что она распространяет обо мне такие слухи, — сказала она наконец, — и что она полагает, будто я способна на столь невиданное дело.

— Я думаю, ты вполне способна уничтожить мир, — проговорил Джикс, — с помощью верно подобранных друзей.

По его тону невозможно было определить, какие чувства он испытывает при этом утверждении.

— У тебя такое богатое воображение.

— Вовсе оно не богатое. Но я вижу то, что вижу.

— И что же ты видишь?

— Вижу, что ты искренне веришь в то, что делаешь. Иногда боги смотрят благосклонно на тех, кто безгранично верит в свои замыслы… но иногда эта вера ввергает их в гнев.

— Ну что ж, не будем гневить богов, — ответила Мэри, изо всех сил стараясь, чтобы её голос не прозвучал снисходительно. — Моя задача — охранять детей. Что бы там Алли тебе ни говорила, судьба живого мира меня не волнует.

Джикс кивнул, приняв, по-видимому, её слова за чистую монету:

— Если тебя в действительности волнует только благо твоих детей, тогда, я уверен, в Городе Душ вы найдёте безопасную гавань.

Он ушёл, предоставив Мэри драгоценную возможность побыть наедине с собой.

Она улыбнулась: хорошо, что ей удалось отделаться от него, не прибегая ко лжи. Потому что она сказала ему доподлинную правду: судьба живого мира её не волнует. Это значит, что она уничтожит его с лёгкой душой.

Наступило утро, а Мэри всё ещё не могла прийти в себя после разговора с Джиксом. Весь день она напряженно размышляла о том, как быть дальше. Сначала она считала Джикса духом, преследующим только свои мелкие интересы, но теперь она поняла, что он может послужить ключом либо к сияющему новому будущему Междумира, либо к её, Мэри, гибели. Всё зависит от того, насколько он способен по-настоящему проникнуться величием её намерений. Если она пойдёт с ним в Город Душ, Джикс либо окажется на её стороне и поможет ей, либо уничтожит её — всё в зависимости от того, будут ли его боги, как он верит, удовлетворены или разгневаны её замыслами. Она, Мэри Хайтауэр, не может позволить ни одному послесвету забрать над нею такую власть!