Райчел Мид - Клятва истинной валькирии
И он нежно провел пальцами по ее щеке.
– И ты сама распоряжаешься своей жизнью.
Слова Джастина мягко обволакивали ее, они просочились внутрь и достигли потайного места, о существовании которого многие даже не догадывались. Рана продолжала болеть – правда терзала и мучила ее. Но когда она находилась рядом с Джастином, боль уменьшалась. И вдруг это случилось опять – эмоции Мэй вырвались из-под замка. А ведь она вроде бы надежно заперла в себе желание, страсть, тоску и влюбленность в неотразимого мужчину… Но он занимался с ней любовью так, как никто другой – ибо искал не власти над ней, а некоей истины, к которой оба стремились.
Во власти этого порыва Мэй наклонилась и поцеловала его. Она хотела просто поцеловать – из благодарности. Но ее накрыла та же самая волна, как при первом поцелуе – и по всему телу пробежал огонь. Поэтому поцелуй продлился намного дольше, чем она ожидала.
– За что это мне? – поинтересовался он, когда они оторвались друг от друга.
– Попробуй сам догадаться. Ты же у нас аналитик.
Она не отодвинулась и видела каждую ресницу и чувствовала запах его одеколона – модного и дорогого, сомневаться не приходилось…
Джастин поколебался несколько мгновений – не принять вызов он просто не мог.
– За то, что мужчины хлопочут вокруг тебя и обещают вечную любовь. А я единственный не хочу контролировать тебя и даже признаю, что твоя независимость – это хорошая штука.
Мэй оттолкнула его:
– Вечно ты все портишь!
Он засмеялся, взял ее за руку и притянул к себе:
– Выходит, я прав?
– Конечно, прав! Ты всегда прав! Хотя, если честно, я в таких научных терминах об этом не думала.
В ответ он улыбнулся еще шире и наклонился к ней. Несмотря на всю ярость, боль и злую память о том, что между ними было, вырвавшиеся на свободу чувства никуда не ушли. Вдруг Джастин замялся и отпустил ее руку. Отвел глаза и отодвинулся.
– Ну, – сказал он скучным голосом, – я рад, что талант аналитика все еще при мне.
Мэй не знала, что и думать. Он хотел ее, она точно знала. И тут ее осенило. Какая же она дура!
– Джастин… Я хочу извиниться за свои слова. За все, что я тогда наговорила про «такую, как я» и «такого, как ты». Теперь ты прекрасно знаешь, что я встречаюсь не только с патрициями и нордлингами. Я сказала это, чтобы тебя уязвить – потому что чувствовала себя оскорбленной и униженной и думала, что ты меня просто использовал в своих целях. Но я так больше не считаю. Я знаю, что ты ничего такого не имел в виду.
И тут его черты исказились болью, а потом лицо его приняло прежний вид – и он бледно улыбнулся.
– Да. Но сейчас получится, что я воспользуюсь своим положением. Потому что твой мир пошатнулся – меньше часа назад. Ничего не изчезнет – тебе придется с этим жить, а не метаться из стороны в сторону. Страсть, родившаяся как ответ на стресс, ни к чему хорошему не ведет.
Она подкралась поближе, положила руку ему на колено и сжала пальцы:
– Может, я воспользуюсь твоим положением… Уж ты-то должен понять, как иногда хочется ни о чем не думать…
– Да-да, такие настроения и привели меня в больницу в Виндзоре… – ответил он.
Несмотря на легкомысленный тон, он сидел весь напряженный и тяжело дышал. Мэй чувствовала, что Джастину нелегко сопротивляться ей.
И поэтому она действовала с абсолютной уверенностью – ибо знала, каков будет результат. Она поднялась на коленях и взяла его лицо в ладони:
– Стань моим наркотиком, – тихо проговорила она. – Помоги мне забыть.
Он обнял ее за талию, потом ладони его соскользнули к бедрам. Нежное, почти неуловимое движение – преторианцы так не умеют. Для Мэй это мгновение значило гораздо больше, чем неуправляемые кошачьи страсти.
Но Джастин смотрел нерешительно. Странно, обычно он такой самоуверенный…
– Мэй… Это не очень хорошая идея…
Она прошептала ему на ухо:
– Мы можем не гасить свет…
Это решило все. Через несколько секунд они уже торопливо срывали друг с друга одежду. Как Мэй и надеялась, она забыла обо всем. Она опьянела от невероятно сильного желания, она такого не испытывала уже очень давно.
Отвратительный осадок после сегодняшних дрязг и откровений исчез – лишь тепло его кожи и прикосновения имели значение. Она нашла его губы своими, голова кружилась, тело плавилось. Мэй успела забыть, какое роскошное у него тело, обычно скрытое под дорогими костюмами. Кто бы мог подумать, что под материей перекатываются стальные мышцы. Ее тело требовало, а разум жаждал освобождения другого рода – чтобы она отпустила все тяжелые мысли и горькие воспоминания…
Одежда уже лежала мятыми кучами на полу, она села сверху – как в прошлый раз – в крови огнем струилась жажда обладания. Но она сдержалась – а ведь это нелегко, когда имплант работает в полную силу! – потому что хотела насладиться не спеша. Времени на кошачьи страсти у них предостаточно. И она провела ладонями по его груди и склонилась к его лицу. Сердце его бешено стучало.
– Ты прекрасна, – выдохнул он. – Ты потрясающе прекрасна. Делать это в темноте – преступление.
Он попытался отвести волосы с ее лица, но они тут же упали обратно.
– Непослушные…
Мэй очень надеялась, что он ничего не заметит. Слова про темноту всколыхнули в ней старые страхи – как она боится, что мужчина поймет, насколько сильно ее чувство… Она так долго шла к тому, чтобы не выключать свет, занимаясь любовью с Порфирио… Джастин только-только заслужил эту возможность. Она позволила себе эту слабость, приняла ее и обнаружила, что это правильно. Правильно подарить ему это. Конечно, страшновато… но и интересно!
– Восхитительно… – прошептал он.
Он снова отвел от лица прядь, она снова упала, и он провел кончиками пальцев по шее, вниз к плечу, и от плеча по груди. Еще одно нежное прикосновение – она таяла.
– Я тебе нравлюсь даже без цветов? – насмешливо спросила она.
Его рука замерла.
– Что?
Она негромко рассмеялась и быстро поцеловала его в губы.
– Разве не помнишь? Ты сделал мне предложение в Виндзоре – о, как ты был красноречив…
Не ожидая ответа, Мэй снова поцеловала его – на этот раз сильнее. Тело вспыхнуло – пора, она не могла больше ждать. Ее движениями руководила нетерпеливая страсть, она должна была почувствовать его в себе снова, раствориться в единении…
Джастин ухватил ее за плечи и мягко отодвинул – поцелуй прервался.
– Что я тогда сказал? – спросил он.
– Что?
– В Виндзоре. Про цветы.
Мэй кружило в омуте вожделения, она даже не поняла вопроса. Ее захлестнули первобытные желания.
– Давай потом…
– Что – я – сказал?
Он был так резок, что ее продрало холодом даже среди пламени желания. Мэй нахмурилась:
