Любовь Пушкарева - Синто. Героев нет
Из воды нас всех выгнал зверский голод, мы подъели все, что привезли с собой и даже взяли кое-что из запасов в бунгало. День пролетел, как один час, когда солнце завалилось в океан, мы развели костер и стали поджаривать на палочках разную еду, что-то получалось вкусным, что-то плавилось или сгорало, каждая неудача была поводом посмеяться. В конце концов, усталость дала о себе знать и мы притихли глядя на огонь, я сидел опершись на пальму, обняв и прислонив к себе Ару-Лин, а Грюнд лежал положив голову ей на колени.
Ара-Лин
Прекрасный день, один из самых радостных в моей жизни, океан, солнце, проблемы остались где-то там на Малом континенте. Наконец-то меня отпустила глупая обида на Даниэля, умом я прекрасно понимала, что мне не в чем его упрекнуть, ведь я сама была и с Синоби и с Дарелом, не ожидая ни малейшей ревности с его стороны. Так отчего же я так остро среагировала на его две ночи с Шур? Может, привыкла к тому, что я для него единственная, что я центр его вселенной, но он меняется, становится сильнее, оно и к лучшему, что в его жизни появляется кто-то еще.
Но сейчас я чувствовала тепло его груди, силу его рук, нежно прижимающих меня, легкое дыхание на ухо, очень захотелось обернуться и поцеловать его, что я и сделала. Долгий нежный поцелуй, после которого я опять прислонилась спиной и подставила ушко, чтоб чувствовать его дыхание. Грюнд, вредина, все это естественно видел, взял мою руку и стал целовать ладошку. Я и не знала, что это может быть настолько возбуждающе…
– Грюнд, что ты делаешь?
– Ты не хочешь? – искреннее удивление в голосе.
– Ну… – я не знала что ответить. – Вот так, быстро… – промямлила я.
– Постой – Грюнд встал на колени – Вот так блудливая кошка нашлась…
– Перестань – я чего-то резко обиделась на «блудливую кошку».
– Донжан, иностранец, Синоби, а кто еще?
– Сейчас ударю – серьезно предупредила я.
– Грюндер…. – поддержал меня Даниэль.
– Да брось… Три? Всего три, да? К двадцати одному году?
Я ударила в сгиб локтя, Грюнд скривившись схватился за руку.
– Злюка! Маленькая злюка – и он потянулся меня поцеловать, я уперлась ему в грудь, он сменил направление и принялся покрывать поцелуями ноги.
– Развратный альбинос! – яростно крикнула я, но похоже, это была ярость побежденного. Даниэль выбрался из-за спины, чтобы посмотреть мне в лицо, готовый драться за меня, если нужно, не увидев во мне настоящей ярости, а лишь сдерживаемое возбуждение, потянулся и поцеловал отнюдь не по-братски.
Я сдалась.
Первой мыслью после пробуждения было то, что звание блудливой кошки мне теперь принадлежит по праву, и что если так пойдет и дальше, я быстро отберу у леди Шур титул первой развратницы. Последнего мне не особо хочется.
Мы позавтракали в бунгало и собрались повторить вчерашнюю программу купаний, но попытка нанести друг на друга солнцезащитный крем, вчера проведенная почти без эксцессов, сегодня привела к тому, что все махнули рукой на океан и завалились обратно в постель.
Через пару часов мы совершили попытку номер два, опять встали, поели и все-таки нанесли злополучный крем. Уже шли к морю, когда из бунгало донесся звук вызова связи, Грюнд скривившись вернулся, а мы пошли дальше. Нагнал он нас почти у самой воды, в руках были плавки и мой купальник, которые мы посчитали излишними, после всего что было.
– К нам летит гость – сказал он, не подымая глаз и протягивая тряпки.
– Кто? – тут же среагировал Даниэль, а у меня внутри все сжалось от плохих предчувствий.
– Синоби.
Я молча нацепила дурацкий купальник, вывалявшись в песке, взяла доску и направилась к прибою.
– Я с ним разговаривать не буду. Твой остров, ты и беседуй – сказала я уже в воде.
Через пару минут меня нагнал Даниэль и рассержено глянув, надел на меня спасательную сбрую, ну да, утопиться мне даже в океане легче легкого.
– Ара-Лин…
– Нет! – и я погребла подальше. Веду себя как не разумный ребенок, но и поделать с собой ничего не могу. Через десять минут я немного успокоилась, а Даниэль опять возник рядом, но уговаривать не спешил.
– Пойми, я не владею собой – начала я первая – Я не хочу унижаться еще больше, я могу сорваться и закатить истерику, понимаешь?
Он кивнул.
– Да, понимаю. Но ты с ним не общаешься уже четыре месяца…
– Плевать мне на слухи – тут же отозвалась я и соврала. Не плевать, если до остальных безопасников дойдут эти слухи, и моя, и репутация Синоби окажутся под ударом.
– Ара-Лин, вы можете случайно встретиться в людном месте, или того хуже, под внимательными недобрыми взглядами.
Да, да, мой трезвомыслящий братец, как всегда прав, я молчала.
– Поставь зеркало – предложил он.
– Ты что? Он сразу увидит, что я под зеркалом, отец, тот всегда такое видит. Уж лучше истерика…
Посчитав последнюю реплику за согласие, Даниэль отцепился от моей доски. Я усиленно погребла, стараясь выплеснуть стресс в движении. Барахталась я наверное час, до полного изнеможения, когда я выползла на берег мне уже было все равно с кем беседовать.
Синоби сидел под зонтиком, который мы поставили еще вчера для Грюнда, чью альбиносью кожу крем защищал не так надежно, как нашу. Пока я восстанавливала дыхание, подошел Гедрик, он сообщил мне имя на ухо вчера ночью, услышав я не сдержала улыбки, оно ему подходит, такое же редкое и странное, как и его обладатель.
– ВикСин…
– Держи доску – перебила я – Иди катайся.
– Может тебя…
– Иди!
Послушался. Даниэль сидел на стратегической позиции, недалеко за спиной у Синоби, эта простая уловка придала мне сил, я не одна, у меня есть заклятая половинка, которая меня всегда поддержит. Я решилась на то, чего не делала раньше, не ползти на четвереньках, а быстро пробежаться полусогнувшись, скорость должна придать мне устойчивости. Так и вышло, я свалилась всего раз и то на колени, переведя дух, я направилась под зонтик и второй раз упала уже рядом с Синоби, порадовавшись, что простые физические действия отбирают все силы, не давая нервничать и переживать. Меня сейчас больше всего занимал полный стакан с водой, я крепко схватила его всеми пальцами, поднеся ко рту, для надежности прихватила и второй рукой, жадно выпила. И наткнулась на его взгляд, жалостливо-брезгливый. Руки сами метнули стакан, Синоби легко уклонился, еще бы, я замахивалась секунды полторы, из горла вырвалось нечеловеческое рычание.
– Доволен? Наказал? – меня била крупная дрожь, хотелось прыгнуть и вцепиться в него зубами, ногтями, чтоб отдирал с собственным мясом.
Он молча встал на колени и сложился, лицо в вершке над песком, в такой позе просят прощения только у родителей за то, что оказались недостойны их.
– Прости меня.
Я вздрогнула от этого до боли знакомого, глубокого голоса. Молчала, простить, поднять его с колен я не могу ни морально, ни физически, сказать «Нет», означало бы смерть одного из нас.
– Прощу, когда смогу – нашла я выход.
Он поднял голову, и мы встретились взглядом, боль и сожаление в его глазах, боль и упрек в моих.
– Я не хотел именно этого – тихо сказал он.
– Ну да, ты хотел сломать руку или ногу, что б мне было также больно как и тебе – сказала я глядя на океан. – Если б я думала иначе, мы бы сейчас не беседовали.
– Ты всегда все понимала.
Зря он это сказал. Если я была такой хорошей, почему ж ты это не ценил?
– Избавь меня от своих комплиментов – хлестнула я злостью.
Повисло молчание. Что осталось между нами? Работа.
– Твои Фроксы тоже проверяли наш доклад?
– Да. Вы очень четко все обосновали. Смогли придать форму интуитивным подозрениям – он вцепился в нейтральную тему.
– Это заслуга Даниэля. Я знаю где копать, а он копает. Значит, ты дал информацию по действующим агентам без нажима, по собственному решению?
– Да.
– Откуда ты узнал? Следил? – этот вопрос все время вертелся на языке и ответ был жизненно необходим.
– Нет, я не следил – похоже, он чуть оскорбился. – Подбросили свод фактов, вызов донжана через гейшу, совпавший с вызовом генохранителей.
– Видео?
– Нет, текст. Подробные выжимки, вплоть до номера флаера генохранителей и номера таксо, время прилета, отлета, полные маршруты.
– Наблюдение со спутника?
– Скорей всего.
– И кто же?
– Осе.
– Почему?
– Он активней всех настаивал на твоем повторном допросе. И даже неофициально заявлял, что ты можешь быть обработана.
– Тварь. Зачем ему это?
– Университетская пятерка заскучала на своем участке работы. Они хотят заниматься не только контрразведкой и иностранцами, а еще и внешней разведкой.
– Разве они изменили подготовку своих людей? Когда успели?
Он хмыкнул.
– Ты тут же поняла что к чему, а до них не доходит. Ничего они не меняли.
– Вот значит как. Ты уверен?
– Да.
Час от часу не легче, может и надо было бы сменить ослабевших Синоби, слить их и Шур в одну семью и ввести кого-то принципиально нового. Но этот новый должен перенять стандарты подготовки принятые в этих семьях. Очень жесткие стандарты, речь ведь не только о физических аспектах, типа самопомощи или отключения боли, дело в психологии. В готовности пожертвовать всем: жизнью, честью, семьей, в готовности делать то, что нужно несмотря ни на что. Моя мама была объявлена предателем, ренегатом, и если бы ей не удалось повредить «ключи», оправив Гевалтиг во все врата, в прямом смысле этого выражения, ее бы прокляли все синто, мой отец и я несли бы на себе клеймо позора. Она рисковала не только СВОЕЙ жизнью и честью. И вряд ли те же Осе, привыкшие все делать если не в белых перчатках, то по крайней мере не по горло в крови и нечистотах, справятся с задачами внешней разведки и «точечного реагирования».
