Павел Торубаров - Дурная привычка
В голове у меня бродили сумрачные мысли. Мне было жаль Сержа. Он, хоть и себе на уме, но мужик надежный… Был. Из него мог бы получиться отличный сталкер. Ветеран. Легенда. Если бы глупо не погиб. Я считал себя ответственным за его смерть. Не знаю почему. Вроде, не было на то оснований, а, все равно, червячок вины меня глодал. Может, причиной этому был факт знакомства его с Кузей, начавшегося с моей легкой руки. Кузя! Сволочь! Хоть я и понимал его мотивы, а, все равно, простить ему смерть напарника не мог. И то, что я Кузю отпустил, было, вопреки моим словам о гуманности, всего лишь изощренным способом отомстить. Тут, Кузя, конечно, прав на все сто процентов. Пройти этот маршрут только с пистолетом и ножом — чистой воды смертный приговор. Так что, на моей совести повисла еще одна смерть. Охотник, Серж, теперь — Кузя, пусть ему хорошо лежится! Долг перед Зоной опять подрос! Только бы Она не потребовала расплаты по выданным векселям раньше времени.
Ну почему в жизни все так по-дурацки устроено? Ведь это уже было за Периметром: друзья, предающие тебя, любимые, обманывающие при первой возможности, власти, стремящиеся втоптать в грязь. Я думал, когда пришел сюда, что в Зоне все не так. Оказалось — действительно не так. Тут все более жестко. Если предательство друга на Большой земле может обернуться для тебя неприятностями и расстроенными чувствами, то здесь, непременно, — пулей в спину. Если сломанная нога за Кордоном — всего лишь мелкая неприятность, то в Зоне — смертельная опасность, преодолеть которую можно только вдвоем.
В юности я с большим удовольствием читал фантастику Гаррисона. Была у него одна книжка — до сих пор помню ее название — «Неукротимая планета». Так вот, в ней рассказывалось про мир, где все живое имело одну цель — уничтожение человеческих существ. В том мире жили супермены, по нашим меркам. Они могли голыми руками сражаться с чудовищами, обладали отменной реакцией и полным презрением к смерти. Но люди, в конечном итоге, погибли, кроме тех, кто вовремя сбежал оттуда. Все потому, что они не смогли побороть в себе жажду убийства и принять для себя девиз, единственно приемлемый для того мира — сотрудничество.
Так, неужели, сталкеры обречены на вымирание именно по этой же причине? Потому, что каждый жрет каждого. Потому, что в большинстве своем, ходоки стремятся только к одному — личному обогащению, подменяя этим понятием другое — богатство. Прошу понять меня правильно — богатство, не есть синоним роскоши. Только, почему-то, люди рвутся именно к роскоши, во всех ее проявлениях: власть, деньги, возможности. Эта триада засасывает похуже болотной трясины. Власть равно деньги, деньги равно возможности, возможности равно власть. И так по кругу, пока не придет единственный финал. От него еще никто не смог убежать. Старуха с косой является ко всем — и к богатым и к бедным.
Я понимаю: хочется прожить жизнь в достатке и довольствии, а не пытаться свести концы с концами. Только, почему ради этой призрачной цели непременно нужно топить окружающих, мотивируя свои действия тем, что на всех не хватит? Почему так? А?
Аналогичная ситуация и в Зоне. Но, насколько я понимаю, разбогатеть тут еще никому не удалось. Богатеют другие — те, кто сидит за Периметром и выступает на экранах, призывая раз и навсегда разобраться с вредной частью суши.
Призрачные мечты ведут к призрачным целям, а те, в свою очередь, к неправильным путям. Я не ангел. Я не могу сказать о себе, что в жизни не совершал ошибок и подлостей. Нет, конечно! Да и покажите мне хоть одного, кто мог бы, не кривя душой, сказать о себе такое. Но здесь я понял, что за все придется расплачиваться. Обычно, конечно, это происходит позже, чем хотелось бы обиженным. Но расплата неизбежна. Это — закон. Пока Человечество не прекратит грызню и не оставит попытки уничтожить само себя, все люди будут жить как в Зоне — мифические хозяева, барыги, бандиты, сталкеры. Не хотелось бы мне, чтобы история Земли закончилась Зоной, в которой нет желания жить, потому что приходиться выживать: просыпаться и засыпать с оружием на боевом взводе, думать о том, что пора менять фильтры в противогазе, надеяться, что сегодня опять пронесет…
Что- то часто, последнее время, на меня мысли о сущем нападают! Старею, наверное. Пока я решал мировые проблемы, Леха успешно провел нас через лабиринт аномалий, и теперь мы стояли на относительно безопасном месте.
— Ну что, Крохаль, — Ледокол повернулся ко мне. — Какие у тебя теперь планы?
— Не знаю, — честно признался я. — У нас с Сержем был договор о взаимном сотрудничестве. Он силу утратил.
— А что за договор, если не секрет? — полюбопытствовал сталкер.
— Сначала он со мной должен был пройти к «Радару», — я не видел смысла сейчас что-то скрывать, — потом я с ним — на Станцию.
— Ну, ни хрена себе! — выдохнул Леха. — А установление коммунизма на всем белом свете в ваши планы не входило?
— Нет, — я про себя усмехнулся тому, насколько близок был Ледокол к моим недавним мыслям. — Хотя, идея — ничего себе. Надо попробовать.
— Попробуй, — кивнул головой сталкер. — И меня с сбой возьми. Я тоже хочу к мировому благу приложиться.
— Леха, — я махнул рукой. — Прекрати. Ты из «Долга». Тебе с одиночкой не по пути. «Остановим заразу Зоны!» — это твой девиз. Возвращайся к своим, Воронин, наверное, волнуется, куда это его боец пропал.
— Воронин меня послал вас с Сержем прикрыть!
Во как! Вот это новость! Воронин, значит! Интересно, а генерал заранее знал, что мы к хутору пойдем с Сержем? Стоп!!! А тогда, у тракторной бригады?! Тоже Воронин?
— Леха! — от напряжения мой голос осип. — Повтори, что ты сказал сейчас!
— Повторяю! — голосом вокзального информатора проговорил Леха. — Генерал Воронин, командир группировки «Долг», отправил меня, Алексея Ледокола, бойца означенной выше группировки, в рейд, имеющий конкретную цель — подстраховать двух сталкеров: Крохаля и Сержа. Что здесь непонятного?
— Непонятно, откуда Воронин вообще узнал, куда мы идем. Тебе он что сказал?
— Мне он сказал дословно следующее: «Леха! Это, наверное, самое важное задание в твоей жизни! Тебе нужно будет добраться до деревни кровососов и подстраховать там Сержа с Крохалем». — Ледокол проговорил это на одном дыхании, после чего сделал вдох и продолжил, глядя на меня: — Чего глаза выпучил, как омар? Любит тебя наш командир! Пользуйся, пока можешь!
— А как он объяснил свою осведомленность?
— А, никак! — Леха отмахнулся. — Это ж Воронин, мать его так! Он не объясняет, он приказывает. И перечить ему бывает сложновато.
— Послушай! — я приблизился к сталкеру. — Что-то тут нечисто. Никто, кроме меня и Сержа, не знал нашего маршрута. Да и Серж узнал меньше суток назад. Как твой чертов начальник об этом проведал?
— Не знаю, — развел руками Леха. Потом он принял позу учителя, излагающего очередную непреложную истину, и проговорил: — Есть три вещи, непонятные мудрецам: путь птицы в небе, путь змеи на камне, и путь Воронина в Зоне. Я, например, давно махнул на это рукой, и принял за данность, что генерал осведомлен о происходящем значительно лучше всех остальных сталкеров, сваленных в одну кучу.
— Так, Леха, — я сел на камень и пригласил сталкера присоединиться. — Теперь еще раз и медленно. Считай, что я полный придурок, который только что научился ложкой в рот попадать. И объясни, как ты здесь оказался.
— Ты здоров, Крохаль? — Леха заботливо приложил руку к моему шлему, изображая попытки потрогать лоб на предмет повышенной температуры. — Голову не напекло?
— Заканчивай! — рявкнул я, все больше раздражаясь от непонимания происходящего, и оттолкнул лехину руку. — Объясни, что вообще тут происходит? Я уже ничего не понимаю!
— Ладно, ладно! — Ледокол примирительно замахал руками и немелодично пропел: «Отпус-с-ти мне батю-ю-шка грехи-и! Знаю, у меня их-х очень много-о. Вы-ы-слушай, прошу, и-и-и помоги-и!» Расскажу! Все, как на исповеди! Честное слово! Только ты на меня больше не серчай, уважаемый сталкер Крохаль! А то я расстроюсь и тихо загнусь под ближайшим кустом от обиды. И останется твой долг ко мне невыплаченным. Тебе же совесть не позволит потом спокойно жить — замучает совсем.
— Ничего, пусть замучает. Потерплю. — я не мог долго сердиться на Ледокола, которому, плюс ко всему, действительно многим был обязан. — Ты рассказывай, не отвлекайся.
— Приставучий ты какой! — Леха присел рядом. — Ладно, слушай. Значит, наверное, дня три назад вызвал меня к себе Воронин, и сказал, чтобы я все дела Шурину сдал, и сидел на базе в получасовой готовности. У нас же знаешь как: «Есть, товарищ генерал!». Ребята в рейд, а я в казарму. Лежу, понимаешь, на матраце, бока пролеживаю. Хорошо! Только скучно. Вечером вчера зовет меня генерал опять пред свои ясные очи, и говорит, что утром надо мне будет собраться-подпоясаться и топать в сторону «Милитари». Я ему: «За каким чертом, дорогой начальник?» А он в ответ: «Бегом, твою мать!» Ну, я руками развел, козырнул и двинул. Только за пределы «Ростока» вышел, мне от Воронина сообщение пришло, дескать, дорогой мой Леха, и далее по тексту. Я, как и ты, ничего не понял. Ну, думаю, у начальства очередной заскок приключился. Однако, приказ есть приказ. Пошел дальше. Только до холмов добрался, смотрю, Кузя впереди. Да так шустро чешет! Я за ним. Он через лощину прошел, и к деревне прямиком. О как, думаю. Ему-то что надо в той деревне? Там же, отродясь, кроме кровососов, ничего не было! Я, значит, потихоньку, за ним, чтобы он меня не заметил. А тому — хоть бы хрен по дороге: несется к домам и по сторонам не смотрит. Потом вижу — залег. Я тоже за камушком спрятался. Кузя полежал-полежал, и дальше побежал. Я, как ты сам понимаешь, двинул за ним. Вижу, он к дому. И я к дому. В окно тихонько заглянул: Кузя из «Калаша» в подвал целится. Я в дом, а там стрельба. Притаился за стенкой. Тут, как раз, на ПДА сообщение упало, что в этой самой деревне только что застрелили Сержа. Ну, я и вышел. Как раз к развязке успел. А вот откуда Воронин про это заранее знал, это, ты меня уволь, сам у генерала выясняй. Так что, мне тебя теперь страховать, пока наш дорогой начальник приказ свой не отменит. Странно, что он еще на меня через сеть не матерится, за то, что я Сержа прохлопал.
