Марк Романов - Астарта. Корабль чокнутых трупов
Ричард видел, как уходит его враг, не успевший стать другом, и подумал, что в других обстоятельствах не отказался бы узнать бывшего полковника немного лучше… Он знал, что, если понадобится, сможет найти Романова в любой из бесконечного множества Вселенных. Слишком уж тесно их судьбы были связаны теперь, после всех превращений и изменений, и, что бы не случилось… «Помогу. Успею. Справлюсь» – подумал Морган, и тоже выбрал цель. Если Марк ушел исправлять содеянное не им, и устранять последствия чужих катастрофических ошибок, то Рику выпало находить и, увы, приводить к справедливости тех, кто причиняет боль мирам… Но сначала он вернул в мир свою человеческую составляющую, и оставил тонкую ниточку связи, серебрившуюся где-то на границе восприятия. Тело капитана, погруженного в сон, переместилось в медотсек «Астарты», заняв место в дальнем от входа саркофаге автохирурга. Попутно Судья незримо попрощался с каждым из экипажа и легким усилием воли убрал из организма умирающего Травкина все последствия пребывания в реакторном отсеке…
Улыбнувшись чему-то, он разбудил капитана, и отправился в тот мир, который избрал ранее.
Маттершанц тихо вздохнул, наблюдая за маленьким чудом, которое только что совершил новорожденный Судья, и посетовал:
– Господин Директор, я надеюсь, это нарушение мы исправлять не будем?
– Нет, Матти. Просто в следующий раз вкладывай меньше себя в приглянувшихся тебе людей… – Директор с видимым усилием сложил губы в улыбку. – У них, как ты убедился, очень большой потенциал… Рождение двух Сил из одного мира – это очень много.
– Надеюсь, в следующий раз это будут не люди…
«Думаю, этот вид давно не является человеческим», – отрешенно подумал Матти.
Эпилог
Иди ты к черту, дорогой дневник…
Как же так вышло, что я помню все случившееся тогда? Когда мир умирал, отдавая свою кровь, свою жизнь новому Богу, родившемуся в пламени сражения с чем-то страшным и разрушительным… Когда время замкнулось в кольцо, и победа стала поражением, а поражение – победой. Когда я захотел спасти своих друзей, пусть даже ценой собственной жизни. И спас…
Но в каждом даре мудрых и светлых, пришедших из-за граней миров, содержится еще и проклятье. Мир вернулся. Он был знакомым, родным, чистым… Но никто – слышите, никто! – в нем не помнил ничего о том, что было. То есть, не было. Или, может быть, будет?
Друзья мои… Я спасу вас. Еще раз.
Джек и Гай
Ты колченогая, строгая
С лукавым перцем внутри.
Дай, твой профиль потрогаю
Пока в ладонях угли.
Пикник «Миллион в мешке»Джек с трудом разлепил глаза и осмотрелся. Вокруг тускло подсвечивались металлические стены какого-то помещения. Больше всего оно напоминало склад или трюм, в котором перевозят особо пакостные грузы. Светло-зеленая краска на трубах и решетчатых перекрытиях облетела, обнажая остовы тронутых коррозией перекрытий. По потолку змеились мелкие светодиодные лампочки, больше половины которых темнели выбитыми провалами, от чего общая картинка напомнила боцману рот старика с гнилыми зубами.
Джек попытался пошевелиться. Руки и ноги отозвались болью, и мечты Кацмана подняться, чтобы дать по щам неизвестным людям, разлетелись в прах.
– Очнулся? – спросил знакомый расслабленный голос Гавриила. – Добро пожаловать в реальность, долбаный синюк, – в свойственной ему манере братской любви продолжил он.
– Что это за гребаная хрень? – хрипло осведомился Джек, сморщившись от саднящей боли в запястьях. – Ты опять сварил что-то ядерное и нас закатали в обшивку?
– Я думал, это по твою душу, – удивленно вскинул брови Гай. – Во всяком случае, бабы под дверью орали что-то про алкаша и придурка с длинными патлами. Резонно было предположить, что это ты.
Джек засопел, как бегемот в брачный период, когда у него из-под носа увели самку.
– Пошел ты нахер, буддист хуев, – процедил он сквозь зубы.
– Обязательно, – жизнерадостно отозвался Гай. – Если ты окажешь мне услугу и перегрызешь вот эти наручники, я буду первым, кто пойдет куда угодно, в том числе, и по названному тобой адресу.
Гавриил улыбнулся, чем довел брата до точки кипения. Кацман с силой стукнулся лбом об пол. Потом еще и еще раз, в порыве ярости от невозможности дать по лицу Гаю, своим неизвестным похитителям и самому себе. Впрочем, о себе Джек почти не думал. А вот об оставленной в номере портовой гостиницы бутылке виски думать перестать никак не мог.
– Ты сказал, там бабы были? – дошло до него через пару минут самоуничижений и раскаяний. – Что за бабы? Ты их видел?
Травкин состроил на лице мину благообразности и приличия. Все это время он с интересом наблюдал за действиями Джека, мысленно подсчитывая удары головой и делая ставки с самим собой, когда именно его брат расшибет себе лоб. Выиграл тот Гай, который ставил на первую кровь. Едва на скуле Кацмана появился кровоточащий синяк, тот прекратил избиение и задал осмысленный вопрос.
– Похмелье, – буркнул Джек, отвечая на заинтересованный взгляд Гая. – Боль отлично вытрезвляет, а нам бы с тобой еще и свалить отсюда.
– И, желательно, не по частям… – протянул Травкин, глядя куда-то в сторону. В той стороне, куда был обращен взгляд Гавриила, открылась маленькая дверка, запертая, судя по всему, на магнитный замок снаружи. В проеме появилась высокая плечистая фигура. Свет в коридоре был куда ярче, чем в трюме у пленников, а потому, ни Джек, ни Гай сразу не смогли рассмотреть вошедшего. Тот, в свою очередь, церемониться не стал. Ловко подскочив к пленным, он хитрым устройством разомкнул наручники на лодыжках боцмана и доктора и, рывком поставив их на ноги, по очереди вывел в узкий коридор.
– Ебать-колотить, – выругался Джек, рассматривая конвоира. – Ты вообще мужик или баба?
Гай потрясенно молчал, однако, его исследовательский интерес врача и генетика все еще продолжал брать свое, и Травкин смотрел на незнакомца с таким же интересом, как на подопытную мышь в лаборатории.
– А, и правда, какой пол? – выдал он, прищурившись. Существо перед пленными засопело, но смолчало, предоставив и дальше рассматривать себя двум мужчинам.
Конвоир отличался высоким ростом, широкими плечами и волевым лицом, на котором застыло выражение брезгливости и злости. При этом, у человека, если это был, конечно, человек, имелись длинные светлые волосы, заплетенные в две косы, небольшая грудь и узкий таз, на котором мешком сидели штаны от формы службы безопасности. Куртка с нашивками отсутствовала, что помешало Джеку и Гаю определить звание конвоира.
«А неплохая идея была бы нашивать знаки отличия на штаны, – задумчиво почесал задницу Джек, едва держась на онемевших ногах. – В борделях бы только и разговоров было, кто кого и как именно».
По негласному закону команда любого корабля, стоящего на разгрузке или в конечной точке путешествия, исключая родные порты, не должна была ходить в увольнение в форменной одежде со знаками отличия. Закон изначально был введен в армии и службах безопасности, чтобы потом никто точно не мог бы опознать тех, кто погулял излишне кроваво или громко. Долгие перелеты, постоянно вялотекущие военные конфликты и патрулирование границ освоенной зоны жизни доводили служак до умопомрачительных расстройств психики.
После полугода наедине с мужиками из команды с ума сходил почти каждый пятый. Каждый четвертый охотно сменял бы все жалование на один день на планете с разнообразными развлечениями, а уж про сексуальные девиации или психические стрессы и говорить не приходилось. Мелкие и отдаленные колонии, где наличие войск или представителей власти, являлось крайней редкостью находились в постоянном страхе, ожидая внезапного визита пролетающих мимо кораблей и их команд.
После случая с массовыми убийствами и расчленением трупов, останки которых члены одной из нанятых групп военных подразделений забрали с собой и долго ели, был введен закон о том, чтобы просто напросто не афишировать, какой ты мудак. С того момента быть мудаком не запрещалось, если не поймали, а вот быть мудаком в форме приравнивалось к немедленному расстрелу.
И жители отдаленных планет жалели, что не к расстрелу ржавыми гвоздями.
Конвоир передернул широкими плечами, на которых свободно болталась яркая футболка с мультяшными зверюгами и кивком указал вперед.
Джек и Гай переглянулись, но послушно поплелись вперед.
– Мужик это, – авторитетно заявил Джек через два шага. – Я разбираюсь.
– В мужиках? – поддел его брат. – Ты меня пугаешь.
