"Фантастика 2024-31". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Гришанин Дмитрий Анатольевич

Он боялся.

И её мир переворачивался от этой мысли.

Если Лейро захватил Тео…

Если у них в руках и Ильнар, и Кеара…

Если помощь не успеет…

Это слишком страшно, чтобы быть правдой.

***

Спустя сутки видения не было.

Кажется, даже зимой Кариса так страстно не желала разыскать Ильнара, как теперь. Она пила особый чай – рецепты нужных смесей нашлись в книгах, и каон, странный, неприятный мужчина, с ног до головы покрытый шрамами, лично заваривал травы. Она медитировала, а непривычно сосредоточенные и строгие маги сидели вокруг – кто-то предположил, что эмоциональный резонанс усиливает шансы на видение, и она согласилась, потому что об этом тоже говорилось в книгах. Она изо всех сил тянулась к городу, повторяла имена, проговаривала заклинания – бесполезные, она ведь не была магом, но хоть что-то…

То, что приходило, нельзя было назвать видениями – обрывки, вспышки, отголоски эмоций, двери, выкрашенные в бледно-голубой, тонкие пальцы на чашке, голоса… Порой ей чудилось, что из-за всей этой мешанины её кто-то зовёт по имени, но дотянуться не удавалось, и не удавалось разглядеть. Казалось, перед ней стена – толстая, высокая, самую чуточку прозрачная, но ни разбить её, ни опознать движущиеся в глубине тени не получалось.

Ночью ей снились злые, растерянные маги, бродящие вокруг дома. Она не решилась выглядывать в окно и проверять, так ли это.

На следующий день ничего не изменилось, разве что злых магов согнали обустраиваться в жилом модуле – в Доме предполагалось разместить новеньких. Эл велел ей сидеть в своей комнате, и она сидела, честно сидела целых полдня. Ощущение, что её зовут, усилилось многократно, стоило войти в транс, как её атаковали чужие чувства – страх, боль, усталость, снова боль и снова страх, просьба о помощи, отчаянная попытка докричаться, дозваться. Ей хотелось кричать в ответ, а ещё ругаться и биться головой о стену – и о ту, воображаемую, которую никак не удавалось проломить, и о вполне реальные стены спальни.

Не по-лу-ча-ет-ся…

Айринг прилетел после обеда – она не видела, но доносившийся снизу шум усилился, захлопали двери, зазвучали голоса. По Дому метались отголоски эмоций незнакомых людей, растерянных и напуганных, и она почти перестала слышать зов. Ещё час она упрямо продолжала вслушиваться сквозь усиливающуюся головную боль, но в итоге пришлось признать очередное поражение.

Бесполезная.

Дура.

Её зовут, её умоляют о помощи, она готова увидеть, услышать – так почему не выходит?!

Сидеть в одиночестве и дальше оказалось невыносимо, от травяного чая уже тошнило. Она спустилась в холл – шум переместился в правое крыло и притих, похоже, людей успели разместить. Эл наверняка там, Ярсана помогает ему с документами, а маги торчали где-то снаружи, они вообще не очень-то любили сидеть под крышей. Возможно, они снова убрались на берег, и если она выйдет в сад подышать, никого не встретит…

Она осознала свою ошибку, как только спустилась с крыльца.

Фин стоял у ворот, взявшись руками за прутья решётки – тёмный силуэт на фоне залитого солнцем озёрного берега. Кариса знала, что может тихонько пройти мимо, и даже должна, потому что он точно не будет рад её видеть, но ноги словно сами понесли её по дорожке. Ближе, ещё ближе, вот уже видно озеро, виден айринг на противоположном берегу…

– Чего надо?

От его тона ей нестерпимо захотелось развернуться и убежать.

– Я… правда не знала.

Фин издал звук, напоминающий одновременно и смешок, и фырканье раздражённого хищника.

– Кир передал, что братец твой из больницы пропал. Он и три человека персонала. – Он немного помолчал, потом шумно вздохнул, ударил обеими ладонями по прутьям и полез в карман форменной куртки. – На, смотри.

Он сунул ей в руки газету и снова отвернулся к озеру. Кариса расправила смятый лист…

Что ж, пара вышла красивая. А платье стоило выбрать другое, это визуально делает шире плечи, а ведь надо было подчеркнуть талию и грудь, и розы в букетах – это, конечно, классика, но слишком уж шаблонно.

С некоторым удивлением Кариса поняла, что новость почти не затрагивает её чувств. Женился? Очень хорошо. Можно порадоваться за Кеару, они будут счастливы вместе…

Или не будут – если к ней так и не придёт видение.

– История повторяется, да? – хмыкнул Фин. – В прошлый раз их похитили после помолвки – из-за тебя и твоих видений. А в этот раз – после свадьбы. Опять же, из-за тебя.

Он был прав – но прав так обидно и больно, что ладони сами сжались в кулаки.

– А тебя оба раза не было рядом. Лучший друг, да?

Он зарычал, прижался лбом к прутьям, стиснул их так, что побелели костяшки пальцев, и сквозь все щиты прорвалось ощущение, что за решётку он держится, чтобы не развернуться и не врезать. И да, угадала, ударила по самому больному: лучший друг Ильнара сейчас был ещё более бесполезен, чем она сама – и он знал это, и бесился, и терзался чувством вины…

Внутри шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. Кариса, помедлив, протянула руку и коснулась его плеча.

– Извини, я…

Он развернулся, сбрасывая её ладонь. Лицо у него было страшным, глаза – совершенно дурными.

– Вот только не надо врать, – медленно, с явным усилием проговорил он, – что тебе есть до меня дело. И ты сама старалась нас рассорить, наплела ему невесть чего – ну конечно, при ментальном сканировании врать нельзя! А они давным-давно могли быть вместе – если бы не ты и твой братец!

В её руках вспыхнул огонь. Пальцы обожгло, из глаз брызнули слёзы, Кариса выронила горящую газету, от злости и боли зазвенело в ушах так, что не ударить было невозможно. И да, конечно он перехватил её руку, а про ноги не подумал, взвыл от боли в ушибленной голени, поймал вторую руку, скрутил, развернул, прижал спиной к себе, и врезать бы затылком в нос, но разве что в прыжке…

Она всё же попыталась вырваться – а потом замерла. И он замер, и она точно знала, что смотрят они на одно и то же.

Газета всё ещё лежала на дорожке. Края бумаги темнели, скручивались, по строчкам разбегались злые рыжие искры, и язычки огня облизывали границы фотографии, не решаясь коснуться лиц.

Огонь.

Больно.

Страшно.

Нет… Не может быть…

– Стоять, – процедила она, стоило ему шевельнуться и ослабить захват. И уже сама вцепилась в руки, покрытые колючей чешуёй, прижалась затылком к его плечу, стиснула зубы, изо всех сил стараясь не закричать, не спугнуть, не оборвать нить – и он, о чудо, всё понял, и снял блок, и в состояние резонанса они буквально ворвались, так что в глазах потемнело…

Спустя мгновение в темноте вспыхнуло пламя.

Пламя лижет бумагу, пляшет перед глазами, дрожит в глубине стеклянной стены – и та трескается, рассыпается с шорохом и звоном…

Пламя вгрызается в запястья, обдирает кожу, тянется к локтям…

Пламя обнимает сложенные посреди двора поленья, любовно гладит шершавую кору, с хрустом разгрызает сухие ветки…

Пламя ползёт вверх, шипит, плюётся искрами, подбирается к босым ступням, и тонкие иглы инея тают, испаряются, больше не могут защитить…

Боль, которую невозможно вынести. Страх, который не помещается в сознании.

Держаться. Смотреть. По-ни-мать…

– Видишь?..

– Да…

Пламя вспыхивает в груди, прорывается сквозь рёбра, ломает позвоночник, и сквозь бушующий перед глазами костёр она видит ошарашенное лицо, раскрытый рот, падающие на лоб кудри. Она знает, что он тоже видел, и столько всего надо сказать, но мир опрокидывается, вращается, и чьи-то руки подхватывают, поднимают, несут, и у него совсем недавно был перелом, и тяжести поднимать ещё нельзя, но пусть только попробует не донести…

В себя она пришла уже в медблоке. Рядом сидел Эл, и по выражению лица было ясно – всё знает. Кариса перевела взгляд с него на собственные руки – из-под бинтов, пропитанных противоожоговой мазью, выглядывали тонкие полосы серебристо-зелёной чешуи.

Да чтоб вас всех…