Артём Каменистый - Боевая единица
– Я тебя сейчас зарою! – пригрозил Рог. – Вон, и жилплощадь как раз освободилась.
Мертвец, подчиняясь мысленному приказу повелителя, подошёл к сторожу, встал рядом с ним бок о бок, начиная формировать намечающуюся шеренгу. Вид у него, как сразу отметил Рог, был не слишком презентабельный. Хотя могила была свежей, но дело в сентябре, она пару дней стояла открытой, почва нагрелась. В общем, процесс разложения пошёл – ночной воздух разбавил сладковатый, тошнотворный запашок.
– Тебе не кажется, что наш повелитель – полный отморозок? – еле слышно спросил Рог.
– Что значит «не кажется»? – вскинулся Фауст. – Не просто кажется, я в этом полностью уверен. Он не просто отморозок, он мегаотморозок. Насколько я понял, намечается штурм магистрата.
– Догадливый, – ухмыльнулся Рог.
– Ну так, не чета тебе. Вот только до магистрата ещё доехать надо, а наша машина будет внушать ещё большие подозрения.
– Это почему ещё? – насторожился напарник.
– А по кочану! Зная нашего повелителя, не сомневаюсь, что он хочет поднять не меньше полусотни жмуров. Ты понюхай, как пахнет один, и представь, что будет твориться, когда в кузове будет такая толпа. Навьи в таком количестве... Боюсь, духан от нас пойдёт на полгорода.
– Хреново, – согласился Рог. – Я до этого как-то упустил из виду, что они так пахнут.
Тринадцатый выпускал очередную навью петлю, поднимая следующего покойника.
Первой, кто поздравила Лину с посвящением в старшие, была Садистка:
– Ну что, селёдка сушёная, жива ещё? Странно, вот уж не чаяла, что ты дотянешь до лычек старшей. Поздравляю! Да, и спешу обрадовать: ты будешь в моей группе. Сражаться без оружия не умеешь совершенно, так что я тобой буду заниматься по индивидуальной программе. Что смотришь исподлобья? Всё, с сегодняшнего дня глаза при разговоре можно не опускать, ты же у нас старшая. Рада?
– Так точно! – чётко ответила Лина.
– Ну, радуйся, недолго тебе осталось.
Для девушки начался новый этап испытаний. Синяки и ссадины не проходили, время от времени ей приходилось посещать медблок с растяжениями и вывихами. Садистка, не мудрствуя лукаво, превратила её в свою любимую боксёрскую грушу. Все новые приёмы она показывала именно на Лине, при этом не особенно с ней церемонясь.
Настырная воспитанница стоически выдерживала это перманентное избиение. Более того, спустя некоторое время она смогла к нему приспособиться: удар, прежде отправлявший её к врачам, теперь оставлял ссадину или синяк, да и то в худшем случае. Человек странное создание – он может привыкнуть почти ко всему. Как бы Лину ни швыряли, она почти всегда ухитрялась упасть без последствий, ноги и руки инструкторши проносились мимо либо скользили вдоль тела, не нанося существенного урона. Садистка в совершенстве знала все уязвимые места человеческого тела и умела причинять боль. Но эта девушка своим презрительным упрямством раздражала её всё больше и больше. А кроме того, со временем начала вызывать другие чувства.
Нет, не уважение – Садистка никого из воспитанниц не уважала, презирая всех почти одинаково. Руководство Монастыря её стиль занятий устраивал – результаты были неплохие. А что до высокого процента травм... Тяжело в учении – легко в бою.
Лина при малейшей возможности старалась повысить свои боевые навыки. Это было её единственным спасением от Садистки. Та ежедневно устраивала ей трёхминутный показательный спарринг, и только от прыти воспитанницы зависело, будет она ночевать в казарме или на больничной койке. В последнем случае ей грозило дополнительное наказание, плюс ковёр у настоятельницы – в Монастыре не приветствовались болячки и травмы, они считались примитивными способами отлынивания от занятий. Но даже такое упорство не могло вызвать уважение инструкторши. Правда, девушка считала иначе, заметив, что со временем прессинг слабеет. Ненавистная женщина не оставляла её в покое, но прежней изощрённости в её издевательствах не было.
К семнадцати годам Лина расцвела, из нескладного подростка превратившись в красивую девушку. Великолепная, стройная фигура, правильные черты лица, завораживающий голос... Да, в Монастырь не допускались мужчины, если не считать Матвея, но всё же здесь встречались те, кто мог по достоинству оценить произошедшие с воспитанницей перемены.
Это случилось вечером.
Отбой объявлялся в десять часов, старшим воспитанницам до него выделялся час свободного времени. Распоряжаться им можно было по своему усмотрению, но только не спать. Кто-то читал, играл с подругами в настольные игры, зубрил учебный материал... В тот вечер Лина, как обычно, в одиночестве отрабатывала приёмы рукопашного боя.
Отметелив грушу и сотни раз повторив сложные связки, она смыла пот в душе при спортзале, прошла в раздевалку, принялась облачаться. Здесь её и застала Садистка.
Почувствовав спиной чужой взгляд, Лина обернулась, увидела, что инструкторша стоит в дверях раздевалки и внимательно её разглядывает каким-то странным взглядом. Девушке не хватало жизненного опыта, и она не поняла, что Садистка пьяна.
Зная, что малейший промах в отношениях с этой женщиной недопустим, воспитанница развернулась, выпрямилась по стойке «смирно». Чувствовала она себя не слишком комфортно – босая, почти голая, с поспешно скомканным лифчиком в руке. Лина с нетерпением ждала, когда инструкторша исчезнет. Она часто заглядывала в душевые и раздевалки, стараясь поймать девочек на мастурбации – это был серьёзнейший проступок, так что любопытство Садистки её не удивило. Однако та уходить не спешила, наоборот, направилась к Лине.
Девушка приуныла – общаться с этой мегерой у неё не было ни малейшего желания. Впрочем, её мнение в подобных случаях никого не интересовало.
Встав в шаге от Лины, продолжавшей держаться по стойке «смирно», Садистка ухмыльнулась:
– Что, колючка, занимаешься сверх плана? Думаешь, это тебе поможет? Зря, это тебе точно не поможет. С твоим ослиным упрямством лет через пять ты имеешь шанс стать неплохим бойцом, но сейчас, сколько ни тряси сиськами вокруг груши, всё равно будешь простым мясом. Понимаешь?
– Так точно!
– Да не ори ты, – скривилась женщина. – Мы тут одни, так что можно обойтись без уставных воплей. Что, обижаешься на меня?
– Никак нет!
Садистка усмехнулась:
– А знаешь, тебе идёт такое ослиное упрямство. Но зря ты со мной на ножах, я ведь, в сущности, всегда шла тебе навстречу, но вот ты постоянно воротишь свой нос. Как-то у нас наперекосяк всё пошло с первой секунды знакомства. А ведь ты меня сразу заинтриговала: в наше время такой твёрдый характер – огромная редкость. Жаль, что всё так получилось, а ведь мы с тобой могли стать хорошими подругами. Ты бы хотела со мной дружить?
