Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Янис, поставь, пожалуйста, чайник, – крикнул из рабочей комнаты Земляков. – Совладаешь? Только белый не бери, тот нерабочий. Рыжий включи.

Вот так они и докатились – сомневаются, что человек с электрочайником сможет справиться. Понятно, человек-то отсталый, восьмидесятилетней давности, в прапрадеды годен, тогда же все тупые жили.

Янис налил из малого-тонкого крана воды – оттуда явно питьевая подавалась, по запаху понятно. Поставил чайник на контактную площадку, щелкнул выключателем. Вот – даже сигнальная подсветка есть. Удобно, того не отнять. Э, вот же бараны эти правнуки, получается, будущий коммунизм сменяли на удобный чайник. В шкаф-то можно заглянуть?

В шкафу оказался сахар, печенье «Юбилейное», чай в жестяной коробке, большая банка кофе. Надпись на банке вроде бы иностранная, но частью и русская. «Кофе натуральный растворимый сублимированный, нетто 190г, Таза салмагы…» Один курад знает, как это понимать.

Вошел, подтягивая трусы, Земляков:

— Уф, от первого наплыва отчетности отбился. Сейчас перекусим. Так, чайник трудится, а что у нас в холодильнике? Под ужин вопросы задашь.

— Могу и без вопросов, – неожиданно для себя сказал Янис. – Только, э… как обращаться-то?

— Без вопросов вряд ли получится. А обращаться все так же – «товарищ старший лейтенант», с этим у нас ничего не изменилось. Только ты сейчас в кратком отпуске-увольнении числишься, да и обед неофициальный. Так что для простоты – я «Евгений» или просто «Жека». Соотношение возрастов позволяет. Иначе мне за столом придется формулировать «товарищ старший сержант, сахар передайте», а до такого уставного садизма даже прежние строгие старшие сержанты не докатывались.

— Понял.

Земляков кивнул и распахнул дверцу холодильника:

— Ага, рагу есть!

— Э, я, наверное, не буду. Что-то аппетита нет.

— Так, смотри сюда. Видишь, упаковки? Это пайковые комплекты, сытные, но вкус тоже пайковый. А вот это рагу моя мама передала. Она к капитализму и политике имеет весьма косвенное отношение, так что не обижай.

— Ну, я не в том смысле.

— Понятное дело, еще бы не хватало «в том», – Земляков засунул полупрозрачную, опять же пластиковую коробку в небольшую духовку, та звякнула и зажглась-загудела. – Насчет «того» я попробую ответить. Нужно же кому-то, не все могут трусовато удрать.

— Робину домой нужно было.

— Домой всем нужно. Может, я тоже хочу, – сумрачно сказал старший лейтенант. – Кстати, ты домой – в смысле, в свою ветку-время, завтра пойдешь. Вместе с почтой, присмотришь заодно за грузом. Полегчало?

— Да, – честно сказал Янис.

— Вот и хорошо. Никто тебя держать, запирать, изолировать, душить газом не собирается.

— Про газ я как-то вообще не подумал.

— Это ты просто не успел. Знаю я, что гости про нас – про капиталистов – думают. Упыри, враги и насквозь буржуи. Это не совсем так. Смотри, оценивай, осуждай. Потом подписку о неразглашении дашь. Не здесь, а там – по прибытию к действительному месту службы.

— Э, а там всё знают?

— Всё знать никто не может. Но контакты официальные. Это нам пришлось экстренно эвакуироваться, Прыгать без предупреждения, – Земляков открыл смолкший шкаф-духовку, оттуда дохнуло весьма аппетитными запахами.

— Я понял, что меня без предупреждения, – заверил Янис, сглатывая слюну. – А взвод или роту так перекинуть нельзя? Если сразу в тыл немцев?

— Взвод не получится. Ты же видел: оружие и боеприпасы приходится оставлять. А нафига в немецком тылу голый взвод? И еще есть масса технических сложностей и ограничений. И психологических. Ты вот очень готовый к Прыжку человек. В смысле душевного равновесия и выдержки. Не совсем случайно в группу включили. Подходил по всем параметрам, включая нештатную эвакуацию.

Видимо, Янис удивился, поскольку обнаружил, что едят в молчании, порция рагу уже заканчивается, а жаль, поскольку жутко вкусная.

— Э, маме большую благодарность передай.

— Непременно. Ей будет приятно, – Земляков забрал опустевшие тарелки. – Ладно, спрашивай.

— Так как оно получилось?

С ответом старший лейтенант не спешил, поставил на стол кружки, разодрал пачку печенья.

— Слушай, Янис, если сказать предельно честно – я не знаю. Я уже после Союза родился. У родителей спрашивал – они и сами не понимают. Была одна страна, переоформляли её, перестраивали, бумажки и законы писали – раз, уже другая страна.

— Я там читал, написано «почти бескровно».

— Да, типа того. Потом, конечно, началась пальба, республики друг с другом отношения выясняли, ценности делили. Собственно, и сейчас не прекратилось.

— Но так не может быть! Огромная страна, воспитание, народ сознательный, армия, партия, НКВД.

— Я так понимаю, что мало кто осознавал, что происходит. Нет, были и предатели, кто-то загранице продался, но в большинстве просто не поняли. Очень запутанный процесс был.

— Не может такого быть! Откуда такая глупость?!

— Ну… да, глупость. А кто от нее застрахован? – Земляков печально заглянул в заварку. – Я вот – нет. Бывает, здорово глуплю. И отец мой, мама… были молодые, не поняли. Пойми, это же не война, тут как-то непонятно и неуловимо получилось. Вроде никто не хотел, а флаг спустили.

— Да как?! В такой войне победили, страну отстроили, в порядок привели, и в говно?!

— Там между «отстроили» и «в говно» еще много чего случилось.

— Вот это оправдание… – Янис не выдержал, слетел в выражениях на курадов и близкие слова, русско-латвийско-эстонские, благо лично его лексикон никакие Перестройки и СНГи не ограничивали.

Старший лейтенант морщился, постукивал ногтем по кружке, помалкивал.

…— и к нам-то чего ходите? Какого… нам помогать? Пришли они вдвоем, разведчики и диверсанты… Что мы, без вас не справимся?!

Земляков бахнул кружкой, расплескав остатки чая:

— Вы справитесь. Победите. И потом атом – мирный и немирный сделаете, в космос взлетите, новые театры и гидроэлектростанции построите. А потом? Там же меньше полувека после Победы минует, многие бойцы штурмовых групп еще живы будут. Да, в возрасте, да, автомат будет уже не поднять и гранату не швырнуть. Но кто новое поколение воспитывал-то? Куда строители коммунизма делись? Может, хрен с ними, с театрами и спутниками, можно и чуть меньше было их строить, зато детей толково воспитывать?

Янис задохнулся, с трудом выговорил:

— Так это мы, выходит, виноваты? Мы, Пых наш, Дайна с Анной до коммунизма не дотянули?! Я вот сейчас как…

Стояли за столом, ладони плотно в крышку уперты, от пролитого чая чуть липкие, и это, курад свидетель, только к лучшему, ибо тянуло отлепить от крышки и вот как…

— Стоп! – пробормотал Земляков. – Это мы не туда заехали. Это от усталости. Я, между прочим, домой из расположения только в прошлом месяце отлучался. Прыжки - подготовка – Прыжки – подготовка. Еще эпидемия эта говеная…

— Э, к тебе какие претензии. Извини. Просто ум за разум заходит. Я же не думал… – Янис обмяк, сел.

Земляков протянул бумажную салфетку для рук и пробормотал:

— Ошибка. Это была ошибка. Не туда зашли. Все не туда: ЦК, армия, общество, мои родители, и их родители, ну и я, тоже. Что тут оправдываться? У вас иная ветка, должно иначе пойти. В этом и суть. Над этим и работаем. Предупреждаем. Но взгляни с другой стороны. Ты в расположение части входил, что видел?

— Э… ну замок интересный видел, тоже электронный. Плац. Личного состава мало.

— Вот! А где наш личный состав?

— Выходной, видимо. В парке с девушками гуляют. Пиво пьют. Я там банку жестяную у урны видел…

— Банка – это безобразие, ее сейчас приберут. С коммунальной уборкой у нас вполне хорошо. С иными делами похуже. Людей не хватает. Нас тут в части полтора человека осталось. Я вот практически за начальника Отдела, еще дежурные техники, охрана, вот и все наши наличные силы. Остальные в служебных командировках. На фронте. На здешнем фронте, Янис.

— И где тот фронт? У вас же даже затемнения нет, сверкает город.