Юрий Бурносов - Армагеддон. Трилогия
– Индро Юльевич, как состояние Лобачевского? – спросил тем временем Решетников у Вессенберга.
Эстонец во время вынужденной задержки посчитал у раненого пульс, оттянул веко и посветил фонариком, проверяя реакцию зрачка.
– Стабильно тяжелое. Пока действуют препараты, опасаться нечего, но, чтобы поддерживать его в состоянии медикаментозной комы, нужны новые инъекции. Словом, и здесь время работает против нас.
– Значит, пойдем быстрее, – подытожил за всех Андрей Гумилев.
…Минут двадцать отряд двигался в полной тишине, нарушаемой лишь хрустом гравия под ботинками. За это время Ростислав вспомнил старую аксиому о том, что по шпалам идти очень неудобно, потому что они кладутся так, что шагать на каждую – коротко, а через одну – длинно.
Еще он насчитал шесть технологических проходов, уводящих в неведомые подземелья, два огромных зарешеченных устья вентиляционных шахт, несколько запертых железных дверей – и никаких признаков живых существ. Четырехрукий монстр и летучие мыши были, похоже, единственными обитателями тоннеля.
При этом Шибанов чувствовал тревогу. Все, что произошло с ними за последнее время, было слишком невероятным, чтобы закончиться хэппи-эндом. Повинуясь интуитивному порыву, Ростислав незаметно вытащил из чехла фигурку Скорпиона и стиснул ее в кулаке. Однако металлический защитник никак не отреагировал на это. Не было ни вибрации, ни волны холода. Стало быть, все в порядке и отряду ничто не угрожает. Атика, пристроившаяся сбоку, покосилась на мужа, но ничего не сказала.
Зато развлекал всех неугомонный Джей-Ти.
– Никогда не думал, что буду вот так с русскими шастать в подземельях. Ну, ладно еще Расти, он толковый чувак. Видал я иных ниггеров, которые ему в подметки не годятся, хотя их считали крутыми. Но сейчас я словно в кино типа «Красный рассвет» – типа кругом оккупанты, а я им помогаю.
Втолковывал он это почему-то Вессенбергу, который на слова рэпера внимания не обращал и шел себе, обнимая металлический чемоданчик.
Никто ниоткуда не выскакивал, ни на кого не бросался.
«Да и откуда тут взяться живности? – начал рассуждать Шибанов со скуки. – Чем ей питаться? Кругом бетон, металл, камень… Летучие мыши, крысы? Они не бесконечные…» Далее его мысли перекинулись на ближайшее будущее: «Идти нам еще от силы минут сорок. Потом будет поезд, наверняка перестрелка – Роулинсон не из тех, кто сдается без боя, если только они не ушли по тоннелю вперед. Тогда нас будет ждать засада, рано или поздно… А вот что дальше? Дальше… Дальше… Эх, прикорнуть бы сейчас прямо на рельсах… Минуток шестьсот, от души…»
Споткнувшись о шпалу, Ростислав едва не упал. Он чувствовал неодолимое желание лечь. Сонная одурь заволокла мозг, глаза слипались, руки еле удерживали тяжелый автомат.
«Что это со мной? – лениво подумал Шибанов. – Устал? Отрава? Газ?»
Паука, внезапно выскочившего из темной дыры очередного технологического хода, он заметил краем глаза.
Паук и паук. Черный, волосатый. Около метра в диаметре брюшка…
Около метра?!
Пронзительный визг Мидори вырвал Ростислава из дурного полусна. Так визжать умеют только кинозвезды – может, их где-то специально этому учат?!
Шибанов успел оттолкнуть Атику, вскинул М4 и в упор расстрелял омерзительное создание. Рядом с ним Мидори, не переставая визжать, тоже палила в отвратную тварь. Паук, получив не менее пары дюжин пуль в толстое, покрытое длинными волосами туловище, задергался, но не подох, а достаточно шустро кинулся прочь.
Шибанов вскинул голову, огляделся и тут же вновь поднял автомат, ловя в прорезь прицела еще одну огромную членистоногую тварь, притаившуюся на уклоне стены тоннеля.
– Огонь! – заорал Миллерс, тоже приметивший монстров, и дважды выпалил из дробовика. – Огонь! Огонь!
Пауки напали на отряд внезапно. Дурманный морок, навалившийся на Ростислава, не обошел стороной и остальных. Люди слишком поздно заметили опасность. Не менее трех десятков огромных пауков, напоминающих амазонских птицеядов, укрупненных до размеров отъевшегося лабрадора, разорвали походный строй. Щелкая зазубренными челюстями, с которых капал прозрачный яд, они передвигались быстрыми короткими прыжками.
Тоннель наполнился грохотом выстрелов. Миллерс вертелся волчком, в упор расстреливая волосатых тварей. Решетников и Гумилев, встав спиной к спине, поливали пространство вокруг себя. Джей-Ти, уперев приклад пулемета в бедро, лупил длинными очередями в черный зев прохода, не давая другим паукам прийти на помощь собратьям. Мидори, вскинув руки с револьверами, походила на персонажа какого-то фантастического боевика.
Штреллер от схватки самоустранился, да у него и оружия-то не имелось. Усевшись на рельс, он закрыл глаза, превратившись в жутковатое бородатое подобие спящего Будды. Что интересно, пауки тоже не обращали на доктора ровным счетом никакого внимания.
Лазерные лучи целеуказателей «смит-энд-вессонов» метались по головогрудям, спинам, лапам пауков. Гулко звучали выстрелы, крупнокалиберные пули впивались в тварей, отпугивая и раня их, но вовсе не разнося на куски, как хотелось бы ожидать.
Из тоннеля прибежали Грищенко и Иванова. Они вступили в бой, атаковав группу пауков, пытавшихся отсечь Шибанова и его спутников от основной части отряда.
– Раненого! – крикнул им Ростислав, сделав паузу между очередями. – Прикройте раненого, мы сами справимся!
Носилки с Лобачевским в самом деле оказались практически без защиты. Фэбээровцы, едва первая волна пауков выкатилась из дыры, оставили их и бросились бежать обратно по тоннелю. Вессенберг попытался пробиться к раненому, но его окружило сразу пять тварей, и ксенобиологу пришлось отступить к покатой стене тоннеля.
Таким образом, брошенный всеми Лобачевский мог и уже должен был по идее сделаться легкой добычей арахнидов, но когда Грищенко и Иванова добежали до него, оказалось, что ни один паук даже не подошел к носилкам.
Ростислав дернул рэпера за рукав.
– Валим отсюда!
– Сейчас, только угощу этих тварей напоследок!
Джей-Ти повесил дымящийся пулемет на шею, вытащил из кармана одну за другой пару гранат и по очереди бросил их в дыру прохода.
– Все, валим!!!
Два взрыва слились в один. Завизжали, рикошетя о стены, осколки. Клубы дыма, смешанного с пылью, выметнулись в тоннель.
– Надеюсь, это отобьет им охоту нападать на людей, – процедил сквозь зубы рэпер.
Бой закончился как-то внезапно. Еще секунду назад пауки были повсюду – и вдруг их не стало, только валялись на рельсах редкие омерзительные трупы со скрюченными волосатыми лапами. Многие подергивались, еле слышно урчали и скрежетали, то ли подыхая, то ли обмениваясь предсмертной информацией об опасных двуногих, влезших в тоннель.
– Потери? – вопросительно крикнул Гумилев, перезаряжая свой М4.
– Фэбээровцы сбежали, – тут же откликнулся Миллерс. – Я ранен. Тварь зацепила челюстями ногу.
– Держись, Антох, – ободряюще сказал Грищенко.
– Да я-то держусь… Только как бы вирус…
Если ты сразу не обезумел, стало быть, в тоннеле вируса нет или ты сопротивляешься. Иванова, сделай ему перевязку.
– Женой своей покомандуй, – огрызнулась Оксана, но послушно вытащила из кармашка разгрузки индивидуальный пакет.
– Не надо, – покачал головой Миллерс и отстранился. – Я сам. Там пустяки, царапина. Цапнул. Вот только яд… Они ж, суки, ядовитые?
– Пауки всякие бывают, – успокоил его Вессенберг. – Как и люди.
Притормозивший отряд собирался вокруг раненых, оглядывался, кто-то громко хлебал воду из фляжек.
– Что будем делать с фэбээровцами? – хищно поинтересовался Решетников. – Они могут дойти до станции. Там Санич.
– Возвращаться все мы не можем. – Гумилев с чувством пнул дохлого паука и оглядел собравшихся вокруг него людей. – Придется разделиться… Хотя Санич отобьется. Оружия-то у них нет. Если они вообще не проскочат мимо, нужен он им…
– Тихо! – вдруг вскрикнул все так же сидящий на рельсе Штреллер. – Вы слышите? Они идут! Идут! Исчадия тьмы! Судный день… И зарастут дворцы ее колючими растениями, крапивою и репейником – твердыни ее. И будет она жилищем шакалов, пристанищем страусов. И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками, и лешие будут перекликаться один с другим; там будет отдыхать ночное привидение и находить себе покой. Там угнездится летучий змей. Будет класть яйца и выводить детей и собирать их под тень свою; там и коршуны будут собираться один к другому? [16]. И будет едом ужасом: всякий, проходящий мимо, изумится и посвищет, смотря на все язвы его. Как ниспровергнуты Содом и Гоморра и соседние города их, говорит Господь, так и там ни один человек не будет жить, и сын человеческий не остановится в нем? [17].
