Андрей Круз - Эпоха мертвых. Москва
Никто не всполошился, хоть я прождал минут пять. Затем я прошептал в микрофон:
– Умер часовой.
– Принял. – ответил Василий.
Итак, теперь нам решать. Идти внутрь, в неизвестность, и пытаться истребить спящего мертвецким пьяным сном противника, или все же дождаться утра, подогнать к зданию бочку, и бабахнуть? Или пригрозить бабахнуть?
На первом этаже здания хоть и декоративные, но вполне капитальные решетки. На втором их нет, некоторые окна распахнуты. Проветривают, типа. Входная дверь закрыта, заперта изнутри. Как должны входить караульные? Будить всех, или у них свой ключ?
– Коля, дуй к убитым, что за складом, обшмонай карманы. Должны быть ключи, если я ничего не путаю.
– Есть. – сказал тот и почти бесшумно растворился в темноте.
Что-то я тупить начал, капитально. Вопрос с дверью надо было продумать еще на чердаке сидючи. Ничего феноменального в нем нет, я сам трижды видел, как патруль возвращается.
Ждать пришлось минут пять, но Коля вернулся с ключами. Точнее с деревянной биркой. На которой болтался одинокий ключ. На бирке была кривая надпись шариковой ручкой: «Вход».
Ключ подошел сразу замок открылся легко. Мы проскользнули в маленький, обшитый панелями из ламинированной ДСП, вестибюль. Темно, в уголка стол вахтера, на стене доска с портретами передовиков. Все. В здании тишина, но со второго этажа слышится храп и где-то тихо играет музыка.
– Коля, держишь вход. Вася, за мной. – прошептал я.
Мы тихо прокрались в коридор. Здание маленькое. На этом этаже всего четыре двери. Две слева, и две справа. На первой справа табличка «Диспетчерская». Она чуть приоткрыта. Я заглянул внутрь. Ага. Кто-то все же должен здесь дежурить. Некто сидит в кресле затылком ко мне, задрав ноги на стойку с какой-то аппаратурой. Виден стриженый затылок, слышно, как спящий негромко похрапывает. В воздухе стойкий запах перегара. Этот тоже нажрался.
Я вытащил нож, ухватил его поудобней. В два шага оказался за спиной спящего, левой рукой в перчатке зажал ему рот, с силой прижимая голову к спинке кресла, а правой завел лезвие под подбородок и надавливая изо всех сил, провел им слева направо. Раздался противный хруст, когда отточенное до бритвенной остроты лезвие перерезало хрящи, раздалось бульканье, в воздухе запахло кровью, так, что во рту появился медный привкус. Даже плеск послышался, когда на пол со стула полило. Умирающий судорожно задергался под рукой, ноги, выложенные на стол, засучили по его поверхности, стуча каблуками, но затем «клиент» ослабел, а через несколько секунд умер. Все.
– Двухсотый. – сказал я, обернувшись к Ваське, который держал под прицелом коридор.
Ага. А что мне теперь с ним делать, когда он минут через пять воскреснуть решит? Во дела, об этом я не подумал. Вернулся к двери, закрыл ее до щелчка, затем прицелился из автомата в затылок обмякшему телу, сидящему в кресле посреди черной блестящей лужи, разлившейся по полу, и выстрелил.
В замкнутом пространстве комнаты выстрел прозвучал неожиданно громко, как будто лист жесткого пластика переломили. Лязгнул затвор. Но вроде бы никто не всполошился, стены должны были его приглушить. И чего я его тогда резал? Не мог сразу в затылок пальнуть?
Снова огляделся, не нашел ничего примечательного и вышел в коридор. Там тоже было тихо. Я потрогал ручку двери напротив. Та легко подалась, открылась без скрипа. Я аккуратно заглянул внутрь. Четверо, на кожаных топчанах, таких, какие обычно ставили в караулках. А может, здесь раньше и был караул какой-нибудь вневедомственной охраны?
Мы вошли внутрь уже вдвоем, притворили за собой дверь. Затем вскинули автоматы и вогнали каждому из лежащих по пуле в голову. Никто даже не пошевелился. Я обошел всех, убедился, что каждому попали как следует и выживших не будет, после чего тихо скомандовал: «За мной!».
Вновь в коридор. У вестибюля по прежнему Коля сидит, в руках длинный АПБ. Соображает, автомат повесил за спину.
– Коля, слышна стрельба?
– Почти нет. – прошептал он. – Как будто кто-то в соседней комнате в ладоши хлопает. Если они спят, то никто не проснется.
– Хорошо. – с удовлетворением сказал я. – Паси наш тыл.
Мы направились к следующей комнате. Там тоже спали, трое. На раскладушках. Им тоже хватило по одной пуле, даже пружины не скрипнули. Вновь в коридор, вновь в дверь напротив. Там тоже двоих нашли и тоже застрелили. И везде тяжелейший запах перегара. Перепились они в усмерть, а получилось – в смерть. Сколько таким образом блоков в Чечне вырезали, когда замечали, что на них бухают ежедневно? Не счесть. Но это никому не наука. А ведь точно так и резали, как мы их сейчас, одного за другим, мертвецки пьяных, даже не как баранов, а как манекены.
По лестнице пошли на второй этаж. Там уже не четыре двери, а всего три. Первая по счету металлическая, массивная. Касса у них там, что ли? Я подергал ручку, но дверь была заперта. Мы прошли к следующей, на которой висела табличка «Товарные кассиры». Она была обычной, деревянной, открылась легко. Там нашли всего лишь одного спящего, которого застрелил Васька.
В стене справа были три окошечка, как в самой настоящей кассе. Все открыты. Я заглянул внутрь и увидел еще двоих, спящих на раскладушках. Близкий выстрел из «девятки» их совсем не потревожил. Поэтому мы так же спокойно вогнали каждому в череп по две пули. Они далеко, целиться пришлось под неудобным углом, поэтому решили не рисковать, не удовлетворились одной.
Осталась одна дверь, приоткрытая, оттуда прет спиртным и доносится многоголосый храп. На двери табличка «Начальник станции». Я огляделся. Коля уже в этом коридоре сидит, «пасет тылы». Я махнул ему рукой, приглашая пройти вместе с нами в последнюю комнату.
Вошли втроем. И убедились, что вся картина пьянки налицо. Восемь человек, кто спит прямо на стуле, уткнувшись мордой в стол, кто на диване у стены, один спит в кресле начальника, двое просто на полу. Один из них без штанов, на заднице татуировка, не разглядел, какая.
Столы, совещательный и начальственный, уставлены открытыми консервами, пустыми и полными стаканами, там же стоят большие бутыли с мутноватой жидкостью. Прет сивухой. Прет анашой. Прет дерьмом. Какие-то таблетки рассыпаны по столу. На полу использованные шприцы. Наслаждались жизнью, короче. Ну и хватит, насладились. Мы еще в коридоре сменили магазины, подняли оружие, Коля вскинул пистолет. И через несколько секунд запах сивухи был перебит запахом сгоревшего пороха. А живых в комнате совсем не осталось. Все. Осталось проверить чердак, я заметил туда люк. Но рупь за сто, там никого нет.
Сергей Крамцов, партизанский командир,
временный вождь крестьянского
повстанческого движения.
11 мая, пятница, утро.
К десяти утра на станции не только завершили формирование состава, но и загнали с пандуса на грузовые платформы колхозные грузовики, трофейные машины и оба БТР-60, оставшихся от бандитов. В одном мы немного разграбили боекомплект, чтобы возместить убыль боеприпасов в нашем «бардаке» после вчерашнего боя.
Колхозники же неплохо пополнили свой запас оружия и боеприпасов, взяв немало с трупов. Мы в их глазах выглядели сказочными героями, впрочем, как и в своих. Не так уж сложно перестрелять смертельно пьяных бандитов, которых даже пинками не смогли бы разбудить, но ведь совершенно не обязательно рассказывать все подробности, верно?
Из блокгауза освободили одиннадцать человек. Четырех девчонок в возрасте от пятнадцати до семнадцати из соседней деревни, и пятерых бывших работников станции, включая ее начальника, двое из которых были с женами. Добили распятого зомби и трех повешенных. Все в прошлом работали здесь, все были взяты в плен бандой и убиты без особого повода, просто так, для развлечения.
Колю узнали все. В их глазах он сразу же превратился в кого-то вроде архангела с пылающим мечом. А вот Коля узнал среди них аж троих машинистов с маневровых тепловозов.
Узнав об этом, я предложил Николаю присоединиться к нашему отряду. Тот задумался, но все же отказался. Решил уехать со своим дядькой, Петром, благо они друг у друга единственные родственники. Петр вдовец, а Коля холостяк. О таком его решении я искренне пожалел. Хороший был бы боец.
Ну а раз он не присоединяется, то мы отобрали у него ночной прибор, бесшумный пистолет и рацию. «Пиво только для членов профсоюза», как выразился классик. Не хочешь в союз – не будет тебе балабасов.
Бочка же с игданитом (не пугайтесь, так называются взрывчатые вещества в виде смеси селитры с нефтепродуктами), тоже не пропала. Предназначалась она изначально для взрыва станционного здания, но можно и по другому использовать.
Въезд на станцию один, узкий, через железнодорожный переезд, возле него мы ее и поставили. Я затолкал внутрь полкило пластита, в который воткнул два электродетонатора ЭДП. Будет промежуточным детонатором для надежности, хоть свежей смеси он и не требуется. Затем от этой бочки протянули чуть не полкилометра найденного на складе телефонного кабеля, спрятав его за рельсом. В процессе протягивания еще пяток колхозников в помощь задействовали, так что скрыт был кабель как надо. И дальний его конец затащили в лес, как раз в то место, откуда мы проникли на станцию. Туда же мы и будем сваливать. Там я прикрепил две пары контактов к клеммам подрывной машинки КПМ-1, запараллелил их, чтобы исключить любой риск отказа. Должно сработать на сто процентов.
