Василий Головачев - Запрещенная реальность. Перезагрузка
– Сразу пойдём? – спросил он Соколова, едва сдерживаясь.
– Сядем, – флегматично предложил главный оперативник «Стопкрима», похожий на мальчишку угловатостью фигуры, худобой и взъерошенностью; никто никогда не догадался бы по виду определить в этом человеке мастера рукопашного боя и тонкого аналитика острых ситуаций.
Заняли двухместную кабинку у стены зала, превращённой архитекторами здания и художниками в ряд бойниц с установленными в них муляжами пулемётов «максим». Заказали чай с бутербродами «по-хрущёвски». Посидели десять минут для приличия, вслушиваясь в хохот, мат и вопли резвившихся, вполне взрослых двадцатилетних парней и почти тридцатилетних девиц. Алевтина Шебанкова вела себя ничуть не сдержаннее остальных, залезала на колени к парням, целовалась, пила виски и хохотала так же громко, как и остальные, не чувствуя за собой никакой вины. Это была молодая стерва, воспитанная такой же стервой матерью, и пронять её можно было только неким пугающим действием сродни взрыву гранаты в ухе, и Матвей мимолётно подумал, что на таких людей не действуют не только обычные методы воспитания и положительные примеры, но даже угрозы таких же отморозков, потому что они мысли не допускают о возможности ответного наказания.
– Что предлагаешь? – спросил Соколов.
– Их много… – пробормотал Матвей.
– Страшно? – усмехнулся Вениамин Кириллович.
Матвей смутился:
– Не хотелось бы поднимать бучу.
– Есть предложения?
– Давайте пошлём ей метку с объяснением в конверте, официант передаст, она прочитает…
Соколов кивнул:
– Разумно. Метку можно передать и в конверте, а вот письмо – улика, да и читать она не будет. Соображай.
Матвей пригляделся к сопровождению Шебанковой.
Парни являли собой прекрасный пример пофигистов, имеющих за спиной поддержку чиновничьей структуры, – их отцы, матери, братья и родственники «управляли» городом, что в преломлении психики парней представлялось как управление всем миром, – и о последствиях своего «отдыха» они не задумывались. Бить им за это морды было бы напрасной тратой времени. Они всё равно не поняли бы, за что их метелят, и в первую очередь побежали бы жаловаться своим родственникам. Даже смотреть на них было противно.
– Позвонить? – сказал Матвей.
– Хорошая мысль, – согласился Соколов.
– Но ведь и номер мобильного – улика.
– Для таких звонков существуют одноразовые симки.
Матвей невольно качнул головой:
– Вы всё предусмотрели…
– Не я лично – второй.
Речь шла о комиссаре‑2, эту должность в «Стопкриме» занимал Самандар, в то время как отец Матвея был первым.
– Номер её мобильного известен?
– Конечно.
– Кто будет звонить?
– Ты предложил, ты и звони.
Матвей спрашивал, зная ответ, поэтому возражать не стал.
– Давайте номер.
Соколов достал мобильный – старенький смартфон без 3D-экрана, нашёл адрес, коснулся панельки пальцем.
– Её зовут Алевтина Арнольдовна.
– Помню. Надо сначала передать конверт.
Соколов не изменил позы, бросив тихую фразу:
– Парни, запускайте.
Связь с оперативниками группы держали по рациям, замаскированным под гарнитуру новеньких смартфонов, поэтому переговоры всей группы слышал и Матвей.
– Пошли, – донёсся тихий голос в спрятанной в ушной раковине клипсе рации.
В ресторан вошёл небольшого роста, но толстый молодой парень с рюкзачком за плечами, в чёрной курточке и кожаных штанах, оглядел зал с кабинками, подошёл к гуляющей компании.
– Извините, кто из вас Шебанкова?
На него обратил внимание парень, у которого Алевтина сидела на коленях, толкнул её в спину.
– Тебя.
– Чего надо? – спросила молодая женщина, бросив на стол смятую салфетку.
– Велели передать. – Толстяк протянул Алевтине конвертик из плотной белой бумаги.
– Что это?
– Не знаю. Велели отдать вам в руки.
Шебанкова слезла с колен приятеля, взяла конверт.
– Звони, – скомандовал Соколов.
Матвей поднёс трубку к уху.
Алевтина Шебанкова, открывшая к этому моменту конверт и вытащившая оттуда прямоугольничек чёрного картона с вытисненным на нём кинжальчиком, рукоять которого образовывали буквы СК, услышала звон своего мобильного, достала его из сумочки, с недоумением разглядывая метку «Стопкрима».
– Что за хрень?! Да-а? Алё?
– Мадам Шебанкова, то, что вы держите в руке, – чёрная метка общественной организации «Стопкрим», известной ещё как «чистилище», – сказал Матвей с ледяным равнодушием. – Поскольку вы не только не раскаялись в содеянном – в убийстве женщины и ребёнка, – но даже издеваетесь над ними в своём блоге и не намереваетесь платить компенсацию, вы приговариваетесь к серьёзному наказанию. Это предупреждение первое и последнее. Если вы завтра же не явитесь в органы и не пройдёте правовые процедуры – с вами непременно случится несчастье! То же самое объявлено всем вашим защитникам и подельникам – матери, следователю, прокурору и судье.
– Да что за гадские шуточки?! – разъярилась Алевтина. – Кто звонит?!
– Прислушайтесь, пока не поздно. – Матвей выключил телефон, передал смартфон Соколову.
– Хорошо сказал, – похвалил его Вениамин. – Я бы не сказал лучше.
В кабинке с компанией Шебанковой началось оживление. Молодые люди зашумели, хохот усилился, и в этот момент за стенами «Дота» прогремел взрыв. Стены ресторана вздрогнули, посыпались стёкла ближайших к двери окон. В зале установилась пугливая тишина, даже звучавшая до этого момента музыка стихла, затем все посетители ресторана выскочили из кабинок, бросились к выходу. За ними помчались и собутыльники Шебанковой, крича что-то о «террористах».
– Двинулись, – спокойно сказал Соколов, вставая.
Вышли вместе с испуганными официантами ресторана.
На стоянке перед старинной церковкой горел джип Шебанковой, разбрызгивая огненные капли и смрадные лохмотья дыма. Вокруг него суетились владельцы соседних авто, пытаясь защитить машины от огня и увести их со стоянки. Кто-то кричал, ревели клаксоны автомобилей, проезжавших по улице. Где-то недалеко послышался железный рёв пожарной машины. Однако Матвей отметил, что пострадал только «Порше» Алевтины Шебанковой, и восхитился ювелирной работой взрывников «Стопкрима», сработавших с похвальной точностью.
Поведение спутников Шебанковой было понятно, они испугались показательной акции, а вот её поведение озадачивало. Молодая женщина спокойно стояла в сторонке, смотрела на свою догорающую машину, стоившую немалых денег, и разговаривала по мобильному телефону. Растерянной она не выглядела, зло хмуря тонко подвёденные брови.
