Чингисхан. Сотрясая вселенную - "RedDetonator"

– Да, отец? – подошел тот.

– Запах вареной зайчатины в доме – это твоя работа? – спросил Зевта.

– Да, отец, – ответил Эйрих. – Поймал в силки сегодня утром.

– Значит, не зря я нес это всю обратную дорогу… – произнес отец. – Держи, это теперь принадлежит тебе. Заслужил.

Он вытащил из-под шубы десяток стальных наконечников для стрел, а также камень для заточки. Щедрый дар, как ни посмотри, Эйрих оценил.

– Благодарю тебя, отец, – поклонился он.

Зевта потрепал его по голове.

– Но есть кое-что еще из новостей, – сообщил он. – В набеге погиб славный воин Мурул, ты знаешь его. У него есть сын и дочь, а также жена Фульгинс. Родни у них больше нет, поэтому жена Мурула с детьми переходит в наш род. Так решил Брета.

Новость не порадовала, потому что это целых три дополнительных рта…

– И даже это еще не все, – усмехнулся Зевта. – Мы взяли много рабов, которых пригонят в поселение завтра или послезавтра. На площади будет торг, но дружина выбирает первой. Думаю, возьму одного-двух крепких рабов, чтобы помогали вам по хозяйству. Летом надо вспахать поле и засеять его, потому что полагаться на удачу – грех в глазах Господа.

Он сообщил все это не для обсуждения и не в качестве предложения, от которого можно отказаться. Это факты, уже принятые решения, о которых Зевта посчитал нужным уведомить близких.

– Отец, – заговорил Эйрих.

Зевта посмотрел на него с неодобрением, будто ждал, что малец начнет отговаривать его или еще как-то перечить.

– Что? – спросил отец.

– Могу попросить взять раба, владеющего римской грамотой? – попросил Эйрих.

– Зачем? – не понял его Зевта. – Нам нужны крепкие рабы, чтобы могли пахать землю.

– Одно другому не мешает, отец, – резонно отметил Эйрих. – Было бы полезно знать римскую грамоту, чтобы понимать, как они думают.

Отец Григорий, деревенский священник, владел только готским, а также, очень слабо, языком греков. О греках Эйрих слышал, хотел выучить их язык, но Григорий владел этим языком настолько плохо, что не являлся подходящим учителем. Еще он знал пару слов на римском, но Эйрих тоже уже знал пару слов…

– Как тебе поможет это понимание? – скептически усмехнулся Зевта, вновь потрепав его по голове.

– В следующий раз будет легче узнать, где они прячут припасы и ценности, – выдал сногсшибательный аргумент Эйрих. – А если мы сможем читать их записи…

С логической точки зрения, его аргумент был неоспоримым. Но Эйрих не знал, что такое логика. Впрочем, это нисколько не мешало ему ею пользоваться.

Зевте не хотелось признавать правоту сына, тем более что ему показалось, будто бы сопляк ему перечит, но, с другой стороны, сын-то прав, и если в будущем, когда они пойдут в набеги на римлян уже с сыновьями… Пока остальные будут искать добычу самостоятельно, Валамир, Видимир и Эйрих просто поговорят с пленными у костра, с раскаленными углями в медных щипцах… Все-таки рациональное зерно пересилило, и Зевта улыбнулся сыну.

– Всегда знал, что ты странный, но умный, сынок! – произнес он. – Если там есть такие, то я возьму одного. Но чтобы науку учили хорошо, со всем прилежанием!

Эйрих с благодарностью поклонился. Пока он слабый и маленький, он будет часто бить поклоны разным людям, начиная от соплеменников и заканчивая вождями. Но так будет не всегда.

Ужинали они в торжественной обстановке, приправленной чуть более крепкой верой в благополучное будущее. Грубый ржаной хлеб сегодня был по-особенному вкусным, а заяц необычайно сочен.

9 января 402 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

Эйрих пришел на деревенскую площадь вместе со всей семьей. Детям хотелось посмотреть на невиданных доселе людей, а Зевта с Тиудигото должны были тщательно отобрать положенных себе рабов.

Народу на площади было полно: несмотря на утренний мороз, селяне вышли посмотреть на порабощенных чужестранцев. За женщин уже активно торговались молодые воины, участвовавшие в набеге, там даже началась драка между четырьмя претендентами за особо хорошенькую римлянку. Зевта же привел семью к скоплению охраняемых мужчин, одетых кто во что горазд. Столь длительный зимний переход может перенести не каждый, ведь даже дня на морозе без теплой одежды достаточно, чтобы насмерть околеть. Кому-то повезло не лишиться теплой одежды, поэтому такие чувствовали себя более или менее сносно, а некоторые были на грани смерти.

– Ниман Наус… – приветствовал Зевта тощего усатого мужчину зим тридцати.

Наус – это прозвище, означающее «мертвец». Эйрих слышал, что Ниман однажды в самом деле умер, но затем восстал из мертвых. Раньше ни о чем подобном он не слышал, за исключением слухов об Иисусе Христе, но молва ходит, будто с Ниманом все это было на самом деле. Сам Наус яростно отрицает, что в самом деле умирал, потому что это у людей Христа восстание из мертвых является чем-то хорошим, а исконные верования готов утверждают, что от мертвецов не следует ждать ничего доброго…

– Зевта, – кивнул отцу Ниман, – пришел за своей долей? Выбирай любых двоих, Брета запретил остальным выбирать, пока все дружинники не определяться, кого хотят взять в хозяйство.

Отец кивнул ему, после чего перевел взгляд на скопление рабов, глядящих на свою судьбу потерянными и потухшими от безнадежности глазами.

– Знаешь кого-нибудь из них, кто владеет римской грамотой? – спросил Зевта.

Эйрих же приблизился к рабам, после чего взял ветку с земли и начал рисовать там символы уйгурского письма, виденные им наиболее часто. Знать уйгурское письмо никто из них не мог, поэтому Эйрих надеялся лишь на то, что кто-то из рабов осмелится написать на снегу что-то свое.

– Я вообще не понимаю, на каком языке они говорят, – признался Ниман. – Возьми самых крепких, и дело с концом. Понимать они могут только тумаки и оплеухи, как собаки.

Проблема казалась неразрешимой… И тут к Эйриху подошел один из рабов. Он был худым, слабым, но глаза у него были умными. Черноволосый, кареглазый, на вид примерно зим восемнадцати-двадцати. Одет он был в обмотки из частей чужой одежды – вероятно, снимал вещи с трупов, чтобы хоть как-то согреться в дороге. Раб присел на корточки, взял короткую ветку и начал что-то писать. Эйрих сразу понял, что он не рисует, а именно пишет, уж больно складно и непринужденно появлялись символы.

– Вот этот, отец, – разогнулся Эйрих.

– Хилый он… – неодобрительно покачал головой Зевта. – Думаешь, он сможет пахать землю?

– Если надо будет, я буду помогать, – сказал Эйрих. – Он точно владеет грамотой, а значит, может научить нас говорить, как римляне.

– Ох, странный у тебя сын… – произнес Ниман.

– Странный, но зато умный, – усмехнулся Зевта. – Мы берем этого. А вторым мне нужен кто-то покрепче…

Глава пятая. Стрела

10 января 402 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

– Лук, – указал Эйрих на свой детский лук.

– Arcus, – без запинки произнес Виссарион.

Эйриху удалось установить, что новоиспеченного раба зовут Виссарионом, он грек по происхождению. О месте рождения и причинах появления в Паннонии говорить рано, потому что он совершенно не владеет готским языком и не понимает ничего даже в бытовых вещах. Виссариону, вероятно, не привыкать к рабству, потому что он быстро принял правила и делал все, что ему скажут. В отличие от второго раба.

Татий был римлянином, высокий и крепкий, видно, что всю жизнь хорошо питался. Он явно не ожидал, что попадет в рабство, поэтому уже пытался сбежать несколько раз. Это проблема, но не Эйриха, а родителей. Проще продать такого или прирезать, чем рисковать потерей лица или жизни.

– Стрела, – поднял Эйрих очередной предмет.

– Sagitta, – ответил Виссарион без раздумий.

Вот так, потихоньку Эйрих выучит хотя бы самые важные римские слова, а затем перейдет к освоению письменности. А письменность обещала быть сложной для освоения…