Бог Смерти (СИ) - "Hornett"

Король решил разгоняться.

Он был медленнее в начале, но если придать достаточный первоначальный импульс, а затем избежать всякого сопротивления окружения и заставить мир сохранять его кинетическую силу, то он сможет обогнать жнеца! Потребовалось время на реализации плана, получив в процессе парочку глубоких порезов. Тем не менее в какой-то момент синигами оказался застигнут врасплох, когда Орихара сверхзвуковой кометой настиг его в ответном ударе. Реакции на частичное уклонение хватило, но на груди появилась рана, обильно сочащаяся кровью. Увы, к следующему выпаду противник был готов, успев подставить лезвие катаны под рубящий удар, напавшего сверху «человека».

Звон стали даже не успел прозвучать.

Сила удара была такова, что капитан не удержался в воздухе и его снесло вниз. Он просто врезался в асфальт, разбивая его и образовывая небольшую дыру.

Барраган не тормозил, вложив все духовные силы в клинок и взмахнул им, отправив зелёную дугу энергии в место падения врага. Атака подняла тонны пыли и каменная шрапнель разлетелась по округе, выбивая окна в домах поблизости. Сам король едва не рухнул наземь, оперевшись на свой меч. В глазах всё плыло и мутило, голова раскалывалась так, будто его мозги танцевали под черепной коробкой. Впрочем каждая клеточка тела ныла от боли, даже раны от занпакто меркли на этом фоне. Он достиг предела своего человеческого тела. Более того он не мог почувствовать состояние капитана, но тот сам дал о себе знать.

— Опади, Сенбонзакура, — раздался голос в оседающей пыли.

Духовная сила противника вновь явила себя, а взявшиеся ниоткуда лепестки сакуры разметали пыль, открывая вид на синигами. Тот потерял свой внешний лоск, красуясь порезом на груди и гематомами на коже. Его одежда истрепалась и была вся в пыли, но он был жив и даже больше. Это было смешно, сравнивая состояние обоих. Когда как Барраган едва держался в сознании, его противник не испытывал никаких неудобств, кроме уязвлённой гордости.

— Ты много на себя взял, человек, — с холодом протянул капитан. — Победить в этой битве тебе было нельзя с самого начала. И тем не менее ты обвинил меня в высокомерии? Кто и высокомерен, так это ты, — розовые лепестки слетались так плотно, что через них почти ничего не проглядывалось.

— Думаешь, я теперь склонюсь? — с вызовом прокряхтел король, опираясь на свой меч ещё сильнее, лишь бы не упасть, лишь бы не показать слабость.

— Ты глуп и тебе стоит преподать урок, который ты усвоишь раз и навсегда, — лепестки, явно управляемые синигами, начали подступать к неспособному двинуться парню. — Слышал о тысячи порезах? Так вот, эти лепестки — не лепестки вовсе, а очень маленькие лезвия меча, — один из них показательно оцарапал кожу Изаи, подтверждая сказанное. — В этот момент осознай свою ошибку, — это было последнее, что сказал капитан.

Поток лепестков закружился вокруг обессиленного Баррагана и накрыл его с головой. Множество лезвий вгрызлись почти в каждую часть тела, болезненно разрывая кожу. Он был плохо знаком с болью, в форме пустого её даже нельзя было назвать так, но теперь как человек он познал это чувство в полной мере. Кровь смешивалась с лепестками, что стачивали его плоть. Барраган бы может закричал, тем не менее то ли гордость, то ли физическая невозможность не позволяли ему этого сделать.

Когда лепестки-лезвия рассеялись тело подростка рухнуло, полностью залитое кровью.

Его было даже не узнать.

— Вот и всё, человек, — заключил напоследок капитан жнецов душ, отметив как духовная сила мальчика начала стремительно ослабевать. Теперь ему следовало вернуться и забрать Рукию, а заодно разобраться с вором, что украл её силу.

Бывший противник более не представлял для него интереса.

***

— Смеешь умирать?

Он открыл глаза, видя перед собой трон, на котором восседал скелет, облачённый в пурпурную мантию — цвет императоров. На его голове красовалась золотая корона. Посреди серых стен под открытым ночным небом он был единственным существом, которое привлекало внимание. Бог-король. Владыка уэко мундо. Правитель пустых. Первородный образ, высеченный на камнях, лежащих у основ этого мёртвого мира.

— Меня не убить какому-то синигами, — с отчётливой хмуростью ответил «Изая».

— Но ты проиграл. Как я мог пасть до подобного уровня? — недовольно задавался вопросом скелет в мантии. — Слияние с человеком было ошибкой.

Он не любил подобное высокомерие, как у Айзена, как у капитана жнецов, у тех, кто его одолел. Тем не менее сейчас он будто видел себя со стороны, осознавая, что именно такая болезнь поразила и его. Именно поэтому столкновение подобного с подобным вызывало злость и раздражение. Особенно последнее.

Вот что значило взглянуть на себя со стороны.

— Я понял. Это тот самый внутренний мир, о котором любят трепаться синигами, — произнёс парень, посмотрев в пустые глазницы собеседника. — А ты лишь образ, сохранённый в осколке моего оружия. Занятно.

— Верно. Я то, чем ты был, пока не опорочил свою сущность человеческой природой. Ты не только потерял силу короля, но и догматы, принципы, саму личность, что делала нас собой, — пустой яростно ударил по подлокотнику костянного трона, разбивая его на куски.

Это была неприятная правда, которую не хотелось признавать, но следовало. Он слишком сильно изменился, больше чем следовало, больше чем вообще мог представить. Барраган Луизенбарн был древним пустым, старым настолько, что видел зарождение самого общества душ и хаотичные времена уэко мундо. Наверное, тот просто настолько устал, сгнивая под ходом времени, что в нём почти ничего не осталось, кроме образа короля. Барраган не был пустым, нет, он и был пустотой, воплощением того аспекта, что его и погубил — время. Может ли вообще такое существо продолжать называться просто пустым, одним из многих? Нет, именно поэтому он был богом-королём, титул соответствовал сути.

И всё-таки пустота всегда замещается.

Что-то всегда приходит взамен, а затем она возвращается.

Душа мальчика стала катализатором. Тем опытом и воспоминаниями, о которых Барраган и помыслить не мог. В конечном итоге это нечто новое просто заставило его уступить. Король впервые позволил себе быть не просто воплощением истинного правителя пустых, но и личностью более сложной и одновременно простой. Человек. Как ни крути, но он действительно стал человеком.

Отчасти.

— Человечность сделала тебя слабым. Плоть ограничила тебя, а живые чувства заставили привязываться к людям, — с отвращением проскрипел живой скелет. — В таком виде ты более не способен вернуть престол.

Слабый человек. Цена за всё — сила. Но почему-то бывший король не был расстроен. Здесь, стоя перед собой, он мог признаться, что ему нравилось быть… человеком. Смешной и отвратительный факт для него прошлого.

Он изменился.

И всё-таки остался самим собой.

— Слышал выражение. Шаг назад и два вперёд? — «человек» усмехнулся, продемонстрировав собеседнику совершенно непоколебимый взгляд алых глаз. — Я Барраган Луизенбарн. Этот факт ничто не изменит. И я могу быть разным. И только я решаю каким я буду. Понимаешь? — он вытянул руку в сторону своей версии и показал знак с вытянутым пальцем вниз. — Мне никто не указ. «Я» в том числе.

Скелет замер прежде, чем хмыкнуть.

— Неплохо. Теперь я вижу, что это такое. Прогрессия, — и слабо рассмеялся, медленно рассыпавшись в прах, смешавшийся с серым песком.

Барраган сделал первый шаг и поднял оставшуюся корону.

Второй шаг и надел её себе на голову.

И третий, последний шаг — занял предназначенный лишь ему трон.

***

Окровавленная рука тихо дёрнулась и дыхание жизни перестало покидать тело, буквально вцепившись в него.

Сила подчинения вобрала в себя волю владельца, получая тот рывок, что был необходим для развития.

Он выживет.

Штурм начинается сейчас

С того дня прошло больше двух недель. Рукия пропала, а Исида и Ичиго занялись тренировками под наставлениями чёрного кота. Порой это звучало странно даже для такой девушки как Орихиме. Тем не менее она вместе с Ясуторой выкладывалась на полную, открывая новые грани своей способности. Она могла ставить щит отрицания и исцелять раны, что не переставало её удивлять. Ей нравилась это способность и чувство волнения от её использования до сих пор не пропадала.