Джуд Уотсон - Ученик Джедая-14: В силу тесной связи
— Ничего. Иди спать дальше.
Куай-Гон лёг сам и попытался уснуть. Но тревога, таящаяся в сердце, никак не давала ему желанный покой. Вместо этого, он вновь уставился на луну.
Оби-Ван на следующее утро заметил его измученный взгляд, но ничего не сказал. Его падаван заказал завтра, исчез, вернувшись с чаем, хлебом и какими-то плодами.
Куай-Гон был очень благодарен Оби-Вану за то, что тот не задавал никаких вопросов. Они оделись, взяв вещи и направились по адресу, который дала им Талла.
Манекс, брат Роана, жил около резиденций членов Правительства. Его дом, значительно больший в размерах, был построен не из серого камня, как остальные, а из чёрных и белых камней. Его дом скорее походил на дворец, гордо возвышаясь над своими соседями.
— Он, конечно, не против демонстрировать своё богатство, — заметил Куай-Гон, активизируя переговорное устройство, чтобы объявить о своём приходе.
Протокольный дроид с отполированным до блеска черным телом открыл дверь. Куай-Гон представился, а также упомянул то, что они являются Джедаями. Теперь он не видел смысла в том, чтобы скрываться далее. И Абсолют, и Рабочие теперь знали, что Джедаи прибыли на Новый Апсолон. Талла чувствовала себя уверенно в том, что её личность не будет раскрыта. Если они будут действовать быстро, то не подвергнут опасности её положение.
Манекс принял их в небольшом зале, выложенной черным камнем. Толстые зелёные ковры были расстелены на полу, а в самой комнате стояла мебель также зелёного цвета. На полу лежали подушки цвета новой травы. Большие изумрудные занавески закрывали окна.
Большой неуклюжий мужчина лежал на кровати, облокотившись на одну из таких подушек. Он быстро встал, когда они вошли в зал. Его чёрные вьющиеся волосы были коротко подстрижены и по виду их легко можно было принять на голове за кепку. Его глаза были голубые и излучали дружелюбие.
— Приветствую, Джедаи. Как хорошо, что вы посетили меня. Я очень рад видеть вас.
Куай-Гон поклонился. Он был несколько удивлён интерьером зала и таким экспансивным приветствием. Он явно не ожидал такого. Рыцарь предполагал увидеть Манекса холодным, безжалостным бизнесменом.
— Я совершал свою утреннюю медитацию. Понимаю, ведь вы делаете то же самое, — глаза Манекса излучали веселье, — я размышляю о красивых вещах, которые есть у меня. Конечно же, мой процесс отличается от вашего.
— Да, — ответил Куай-Гон.
Манекс заметил, что Оби-Вану очень понравился зал.
— Зелёный — мой любимый цвет. Я могу позволить себе потворствовать всем моим желаниям. Разве я не счастлив? Присаживайтесь.
Куай-Гон сел на кровать, напротив своего собеседника. Он словно погрузился в шикарную мягкость кровати. Оби-Ван сел рядом с ним, пробуя держать спину прямо. Это было трудно в такой роскоши.
Манекс указал на золотой поднос с конфетами и печеньем, стоящий на столе.
— У меня лучший кондитер на Новом Апсолоне. Попробуйте.
Он быстро отправил одно из печений себе в рот.
Куай-Гон видел, что Оби-Ван смотрит на конфеты с желанием попробовать, но падаван не брал их.
Чем я могу быть полезным для вас? — спросил Манекс, отряхивая крошки со своей одежды.
Куай-Гон думал о том, как лучше всего перейти к делу. Он не был уверен, что сможет просто так поговорить с Манексом. В конце концов, тот едва ли признается, что коррумпирован. Но все же часто существа открывали свою истинную суть, даже не зная об этом. В конце концов, Куай-Гон решил, что лучшим путём будет игра в открытую.
— Я был одним из Джедаев, посланных сюда шесть лет назад, чтобы наблюдать за выборами, — сказал Куай-Гон, — ныне я не выступаю как должностное лицо при исполнении, но мне стало интересно увидеть, как живёт Новый Апсолон. Признаюсь честно, то, что я увидел сейчас внушает мне беспокойство.
Манекс выпрямился на своей кровати.
— Убийство Эвана стало трагедией. До этого Новый Апсолон процветал и не было поводов для волнений. Мы вместе подняли экономику. Рабочие и Цивилизованные трудились вместе, чтобы улучшить свою жизнь. Галактика утратила доверие к нам и нашим товарам, но сейчас оно восстанавливается. Мы потеряли своё процветание из-за тех противоречий. И нам стыдно, что вновь рискуем потерять это все.
— Богатство важно для вас, — спросил Куай-Гон с нейтральной интонацией.
— Да, — ответил Манекс, пристально смотря на рыцаря, — я люблю владеть всем этим. Есть те, кто говорят, что я накопил своё богатство через коррупцию, через свои личные контакты. Я понимаю, поэтому вы ко мне обратились.
Куай-Гон был впечатлен. Теперь он смог ещё лучше увидеть бизнесмена. Манекс говорил прямо.
— Контакты? Да. А почему у меня не должно быть их? Мой брат высокопоставлен в правительстве. Я использовал в своих интересах тех, кто хотел быть с ним. Но это отличается от коррупции. Я видел способ улучшить бизнес здесь. Цивилизованным, как и мне разрешали торговать вне планеты, Рабочим нет. Закон был несправедлив, но я был бы дураком если бы не получил с этого прибыль. Я смог открыть обширные торговые рынки в галактике для товаров с Нового Апсолона. У меня есть сеть контактов по технической информации и технологиям. Так что я был счастлив видеть избранного Правителя из Рабочих, и стабильное правительство.
— Вы не присоединились к вашему брату, когда он призывал к единству в своё время, — заметил Оби-Ван.
— Мой брат — герой. Я же бизнесмен.
Куай-Гон взял конфету. Он не хотел есть, но взял потому что ему предложил Манекс, а ему не хотелось обижать хозяина. Куай-Гон этим демонстрировал своё уважением к Манексу и желал поддержать эту беседу. Он попробовал конфету. У неё был удивительный вкус.
Манекс улыбнулся, поскольку Куай-Гон не смог сдержать своего удивления.
— Я не преувеличивал. Лучший кондитер.
— Да.
— Я желаю иметь только самое лучшее. И стараюсь не делать гулпостей. Возьмите моего брата, — Манекс опять облокотился на мягкие подушки, — он благороден. Смел, всего себя посвятил хорошему делу. То, чего нет у меня. По распространённому мнению, я должен был бы ненавидеть и завидовать своему брату, поскольку братья часто делают это, когда один значительно превосходит другого. Но я не презираю Роана, не завидую ему. Я доволен тем, что есть. Я просто хорошо живу в мире.
— Поскольку ваш брат теперь Правитель, вы можете получать прибыль ещё большую, — заметил Куай-Гон, — вы бы ничего не получили, если бы ненавидели своего брата.
— Я мог бы ненавидеть и всё равно продолжать использовать его, — парировал Манекс, — конечно, вы видел многое в Галактике, чтобы знать это, Джедай.
— Да, — согласился Куай-Гон.
— Вы считаете, что я причастен к убийству Эвана, — прямо сказал Манекс, — я знаю, что многие верят этому. Но зачем мне рисковать моим благосостоянием такие способом?
Манекс покачал головой.
— Я слишком люблю этот комфорт, чтобы рисковать им.
— Кроме того, это было бы неверным, — отметил Оби-Ван.
— И это тоже.
— Как вы думаете, имеет ли ваш брат какое-либо отношение к убийству Эвана? — спросил Куай-Гон, — есть те, кто верит этому тоже.
— Роан?
Манекс покачал головой.
— Он любил Эвана подобно Роану. Посмотрите на девочек.
— Он мог это сделать, чтобы привлечь симпатии на свою сторону, — сказал Оби-Ван.
Казалось, что Манекс не встревожился этим предложением. Он наклонился вперёд.
— Вы должны кое что понять. Он чувствует себя обязанным Эвану. Он ответственен за Алани и Эриту.
— Есть те, кто говорят, что близнецы в опасности, живя в доме того, кто подозреваем в убийстве их отца, — сказал Оби-Ван.
— Есть те на Новом Апсолоне, который скажет что угодно, что вы хотите, — равномерно сказал Манекс, — эти девочки могут идти куда захотят, но всё-таки они остаются. Они знают Роана лучше, чем знали собственного отца. Все эта печаль, которую они демонстрируют, что она? Они никогда не знали своего отца. Эван был в тюрьме, когда они были детьми. Это потом он стал правителем и был также занят. А в действительности он не знал собственных дочерей.
— Не думаю, что печаль детей по их отцу наиграна, независимо от того, насколько они далеко в отношениях, — сказал Куай-Гон.
— Конечно же, нет. Я уверен, что близнецы искренни, — Манекс пододвинул к ним поднос с конфетами и печеньем, — такой мрачный разговор в такое красивое утро. Пожалуйста, ешьте. Я велю приготовить чай.
Куай-Гон встал.
— Мы должны идти. Спасибо за ваше гостеприимство.
— Я очень рад был принимать Джедаев, вы можете придти ко мне в любое время, — Манекс встал также.
Тот же самый протокольный дроид проводил из до двери. Выйдя Куай-Гон и Оби-Ван, остановились. Куай-Гон глубоко вздохнул. Он был рад почувствовать утреннюю прохладу, но он не чувствовал, что приблизился, чтобы помочь Талле.
— Что ты думаешь? — спросил он Оби-Вана.
— Он мне не понравился, — сказал Оби-Ван, — он может быть причастен к перевороту и ниспровержению правительства. Но он действует так, как будто у него нет сил. Он должен хотя бы встать с кровати для этого.
