Алексей Гравицкий - Зачистка
— Чучелко набить, — прикуривая пыхнул дымом Резаный. — Коллекционирует он чучела. Дом у него где-то там в среде олигархата. Он его решил оригинально декорировать. Ему по специальному заказу доставляют монстров из Зоны и набивают чучела. И скажи спасибо, что он кабана заказал, а не псевдогиганта.
— Он что, сумасшедший? — полюбопытствовал Мун.
— Мне откуда знать? Он ваш, русский. С Рублевки какой-то.
Это прозвучало так, что сомнений о национальной принадлежности Резаного у Муна не осталось, хоть и говорил тот без какого-либо намека на этнический оттенок.
— А ваши с Золотоворотской или где они у вас там живут?
Резаный скрежетнул зубами. На Муна посмотрел зло, и тот подумал, что ошибся в человеке дважды. Хотя может и не ошибся ни разу. Все предположенное раньше имеет место, только под настроение. А настроение у мужика с пропоротой щекой стабильно, как погода в марте.
— Он платит деньги, — произнес Резаный, борясь с недовольством. — Потому сумасшедший он или нет, без разницы. Деньги не пахнут. В общем, так, зайдешь ко мне, получишь оружие и пойдешь за кабаном. Будет у меня туша с непорченой шкурой, живите еще неделю. Буду кормить и чинить ноги твоему приятелю, как себе. Нет, собирайтесь и уматывайте оба куда хотите.
Мунлайт переступил с ноги на ногу. Резаный очень четко напомнил, что он здесь хозяин, и оставил за Муном решение препираться дальше или смириться, обозначив, что препираться бессмысленно.
— Как себе? — ухмыльнулся Мун мягче. — А себе бы ты тоже ветеринара позвал, если что?
— Дареному ишаку под хвост не заглядывают, как говаривал один мой знакомый, — Резаный тронул подушечками пальцев шрам, но передумал и убрал руку. — Айболит — врач. Он лечит. А кого его учили препарировать, сталкеров или крыс лабораторных — не важно. Жить захочешь, студенту со скальпелем доверишься.
Резаный был сердит. Муна это отчего-то развеселило.
И пока король с ним так препирался,
— напел он.
Съел уже почти всех женщин и кур
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.
— Погуляй полчаса, — отрубил Резаный, — подумай. Если надумаешь, заходи за снаряжением. Если не надумаешь, то забирай своего Змея безногого и ползите отсюда, пока я добрый.
Предводитель неизвестной группировки развернулся на каблуках и, резко чеканя шаг, пошел прочь. Мунлайт отошел в сторону к бурьяну, дернул травинку потоньше и, заткнув ее между зубов, уселся прямо на землю.
Особой сентиментальностью он не страдал. Правда слышал много раз байки о том, что Зона не любит, когда кто-то убивает ее детей. Но и в сказки эти верить не торопился. И разговоры, мол Зона, как женщина, его бесили. Как раздражали сравнения с женщиной трубки или гитары. И трубка, и гитара, и женщина романтический окрас имели только среди прыщавых подростков. Мун подходил к ним весьма утилитарно. Трубку просто курят, на гитаре просто бренчат в меру возможностей. С женщиной малость сложнее, тут от воспитания зависит, но в конечном итоге и с ней все понятно. А Зона — просто странное место на карте. И все.
И все же стрелять в животное, пусть даже тысячу раз опасное… Ей богу, спокойнее было застрелить того урода, которому для украшения интерьера приспичило убивать живое существо. Жестокость имеет право на существование чаще, чем думают многие. Но жестокость должна быть обоснована. Можно сломать ноги человеку, который косо посмотрел на твою женщину, но зачем убивать мутанта ради дизайнерских бредней богатого дурака?
«Затем, что в соседнем сарае лежит Снейк», — пришла мысль, — «которому, если верить Айболиту, еще месяц валяться, прежде чем на ноги встанет».
Мун сплюнул изжеванную травинку. Хоть бы знак какой пришел.
Он повернулся туда, где за домами должна была кончаться деревенька и начинаться власть аномалий и прочих завихрений. Туда, где должна была находиться настоящая, дикая Зона. И смотрел так, будто ждал ответа от той точки на карте, в разумности которой только что сомневался.
Знаков не было. Небеса не вспыхнули и не разверзлись. И ни господь, ни дьявол не принялись шуршать в уши сомнительные истины на иврите. Зато он увидал, как через вездесущий бурьян вприпрыжку бежит мальчонка лет десяти. Тот самый, которого видел неделю назад.
Мунлайт вздрогнул от неожиданности. Мальчишка бежал куда-то по своим делам и внимания на него не обращал. Мун подскочил на ноги, вывалилась изо рта изжеванная травинка, но он этого уже не заметил.
Звать мальца он не стал. Осторожничать тоже. В обжитых местах Зоны можно не бояться. Никаких неожиданностей, разве что гон начнется или выброс пойдет. Гигантскими беззвучными скачками он метнулся следом.
Пацан, как и в прошлый раз скрылся за углом ближайшего дома. Де жа вю, не иначе. Надеясь, что хоть в этот раз никто не даст ему по башке, Мунлайт остановился возле избы и осторожно заглянул за угол.
Перед ним раскинулся широкий двор. На значительное свободное пространство с вытоптанной до состояния проплешины землей смотрели три дома. Старых, но обжитых и подлатанных. Возле одного из них стоял длинный навес, под ним разместились врытые в землю лавки и столы, тянущиеся единой лентой, за которой могли рассесться несколько десятков человек.
В стороне от домов устроился махонький кривенький сарайчик. Явный новодел. На дверях сарая висел могучий амбарный замок. Интересно, что внутри. Казна, или стратегические запасы патронов и провианта?
Мальчишку этот вопрос в отличие от Мунлайта не занимал нисколько. Он бодро подпрыгивая, как это могут только дети, просвистал мимо сарая и направился к дальнему дому с навесом и столами.
Мун вышел из-за угла и не таясь двинулся следом. В том, что пацан не галлюцинация, он был уверен, но само наличие его здесь посреди Зоны вызывало удивление вперемешку с любопытством.
Паренек добежал до столов под навесом и радостно возопил:
— Мама!
Только сейчас Мунлайт заметил скрючившуюся на лавочке женщину. Она сидела по другую сторону стола и буднично чистила картошку. Причем делала это столь непринужденно и обыденно, словно они находились не под Припятью, а под Егорьевском. И к занятию своему она подошла с полной отдачей, потому на виду из-за столешницы торчала только голова и плечи. На детский голос женщина распрямилась и ее стало видно чуть лучше.
Не дурно, оценил про себя Мун. Барышня и впрямь была не дурна собой. И было в ней что-то еще, что притягивало. Что-то простое, человеческое и не продажное. Вот оно! Бабы в зоне, когда к ним подходишь, обычно калькулятор в голове включают. Ты еще не заговорил, а у нее в глазах счетчик пошел отщелкивать.
Нет, встречаются конечно и другие, те что с мужиками на равных в Зону шастают, но это не женщины, это какие-то КМС по метанию ядра и гребле.
Здесь же случай был совершенно другой. Впервые за долгое время он видел нормальную женщину. Хотя представить себе, какая нормальная женщина в здравом уме сунется в Зону, да еще и с ребенком…
Мальчишка обогнул край стола и плюхнулся рядом с женщиной на скамейку. Та отвлеклась от сына, заметила приближающегося Мунлайта и переменилась в лице. Вздрогнула, побледнела, приподнялась. Звякнул упавший нож. За секунду в глазах женщины промелькнула дикая гамма чувств: страх, узнавание, надежда, разочарование, боль. Затем все стихло, словно и не было этого всплеска эмоций.
— Здрасьте, на фиг, — плотоядно растекся в ухмылке Мун, делая вид, что ничего не заметил.
Женщина кивнула и подняла нож. Мальчишка смотрел серьезно и испытующе.
— А я знаю, — сообщил он вдруг, — вы дядя Мунлайт.
Мун поперхнулся. Быстро же тут информация расходится. До сегодняшнего дня здесь никто и знать не знал, как его зовут, а теперь… Он улыбнулся мальчишке мягко, почти без сарказма, насколько вообще был на это способен.
— Точно. А ты кто такой, боец?
— Егор, — представился паренек и поспешно добавил, — а маму зовут Наташа.
Мун посмотрел на Наталью.
— И чего ты от меня шарахнулась, будто привидение увидела, Наташа?
— Человека одного напомнил, — неохотно ответила она.
— Плохого?
— Хорошего.
— А чего тогда шарахаешься? — фыркнул Мунлайт и добавил патетически. — Ох уж эти самки человекофф!
Последнего делать не стоило. Наталья стеганула его недобрым взглядом. Лицо женщины стало суровым, теряя свою миловидность и напоминая о той категории, которую он сам классифицировал, как КМС по метанию ядра.
— Тот человек умер, — процедила она сквозь зубы.
«В таких случаях воспитанные люди обычно начинают смущаться и извиняться», — подумал Мун, но извиняться не стал.
— Значит, я похож на покойника, — ухмыльнулся он. — Надо нормально есть, спать, заняться спортом и в солярий сходить, что ли.
