Алекс Дальский - Побег в невозможное
И всё же, я думаю, что такая вероятность невысока. Особенно, если все мы будем действовать, с одной стороны, спокойно и без резких движений, а с другой — слаженно и проворно.
— Иными словами, ты считаешь…
— Иными словами, я признаю наличие риска, но рассчитываю при этом на многолюдность в эти часы — раз, на многолетнее расслабляющее благополучие в отеле — два, и на физическую невозможность постоянно контролировать все до единой камеры наблюдения — три.
— А вы представьте, — вмешался Беня, — что вдруг начнется гроза, и вылет вертолета отменят. Или, поднимаясь из подвала, мы застрянем в лифте. Или с профессором случится «феномен Линберга», и он исчезнет вместе с нашим чемоданом.
— Правильно, Венька, — одобрительно прогудел Лёнчик. — Хочешь воровать без риска — купи оффшорный банк, а если нет денег — добудь себе ствол и на всякий случай выучи тюремные правила.
После седьмого по счёту бокала лицо Гордея заметно порозовело, а сам он был уже изрядно навеселе.
— Тем не менее, риск должен быть оправдан, — сказал Игорь, вставая из-за стола. — План, конечно, неплохой, но нужно будет ещё посидеть над ним и проработать детали.
— Ты куда? — подняла голову Валерия.
— Может, сделаем перерыв до завтра? Честно говоря, после всех этих перелётов я не очень хорошо соображаю.
— О чём речь, Игорёха, — Лёнчик потянулся за новой бутылкой. — Мой дом — твой дом. Лера, проводи гостя наверх и выдай ему плед, а мы ещё немного посидим, пообщаемся… Ты — как, Беня?
6
Проснулся он от громкого звука, напоминающего всплеск воды.
Что это? Игорь открыл глаза и прислушался. На «тарелке» потолочного монитора бледно мерцали фиолетовые цифры: почти два часа ночи. Тишина спящего особняка нарушалась лишь тиканьем старинных часов в холле первого этажа да легкими шорохами ночного сада.
Показалось…
Он уже начал было погружаться в прерванный сон, как вдруг снаружи вновь раздались странные, чередующиеся звуки.
Игорь поднялся и осторожно, стараясь не натыкаться в темноте на мебель, прошел на балкон.
Все четыре прожектора, установленные по углам гордеевских владений, работали в скупом, «пониженном», режиме. В их тусклом свете он разглядел какое-то движение на лужайке перед площадкой для гольфа.
Он уже хотел спуститься вниз, как вдруг темнота в той части двора прорезалась красными и синими огнями подсветки, и Игорь увидел за деревьями узкий прямоугольный бассейн, выложенный сияющей хрустальной плиткой.
Тут же раздался новый громкий всплеск — кто-то прыгнул в бассейн с невысокой стеклянной тумбы. Проплыв от одного края до середины водоёма, человек нырнул и продолжил плыть под водой к противоположному концу дорожки, где выбрался на сверкающую поверхность бортика.
Приглядевшись, Игорь узнал в ночном пловце Валерию. Покинув бассейн, девушка завернулась в длинное полотенце и направилась в сторону дома.
— Не спится? — окликнул он её сверху.
— Ой, — от неожиданности Лера остановилась. — А, это ты… Да вот, купалась.
— Где Лёнчик?
— В постели давно. Четыре бутылки выпил, мы его еле дотащили.
— Не мудрено на такой жаре. Он же одну за другой… Ну что, спокойной ночи?
— Сам-то чего не ложишься?
— Проснулся от твоего «шума прибоя». Я ведь чутко сплю…
— Спускайся в холл, кофе попьём?
— О'кей, сейчас. Только накину халат…
— В последнее время он частенько так, — Валерия провела пальцем по климат-пассу, после чего бросила пульт на стол. — Приедет вечером и сидит перед «плазмой», пьёт своё красное, пока не свалится.
Уютный, обставленный под Новую Шотландию холл с низким потолком и широкими окнами с традиционными арабскими занавесками постепенно наполнялся прохладой «Оушен спрэя», который теснил душный, нагретый за день воздух.
— Лёню можно понять, — она откинулась в кресле и задумчиво посмотрела на Игоря. — Суеты много, беготня, разговоры… Дни летят один за другим, как в пропасть, жизнь утекает, а ни эмоций, ни денег особых. За дом этот, к примеру, ещё пять лет выплачивать…
— Где вы познакомились?
— Во Франкфурте, два с половиной года назад. Он приехал в Единую по каким-то делам, а я работала в библиотеке имени Фахда, за карту беженца и муниципальную зарплату. Представляешь, у меня там был парень, и я уже собиралась сменить хиджаб на паранджу, а тут — Леонид… Разговорились на автостоянке возле «Аль-Майя», познакомились, потом поехали в ресторан, сначала — «Эль-Шарк», потом — «Софра»… И говорили, говорили… Всего за сутки ему удалось полностью разрушить моё старое мировоззрение, а на его месте построить новое.
— Точно, — улыбнулся Игорь, — это он умеет.
— Знаешь… Здесь, в Штатах, совсем другая жизнь. Не такая, как в Европе, и абсолютно не такая, как в России… Но иногда мне кажется, что вообще не стоило никуда уезжать: меняется только система координат, мы — не меняемся…
— Возможно. Только откуда ты знаешь, как сейчас в России? Ведь тебя там нет.
— Да, ты прав, меня уже четыре года там нет. Вот, время летит… Хорошо, и какая там жизнь?
— Боюсь разочаровать, но я тоже не имею об этом ни малейшего представления.
— Ой, прости, я забыла… — Лера улыбнулась, но через секунду на её лице появилось то самое выражение спокойного безразличия, какое он не раз встречал на лицах «приговоренных к вечности». — Завтра я возвращаюсь на Трайдек.
— Не скучай, — ободряюще подмигнул Игорь, — всего через неделю мы приедем и заберем тебя.
— Да, конечно, — она вдруг нахмурилась, словно вспомнила о чём-то неприятном. — Всего через какую-то неделю…
— Тебя что-то тревожит?
— Нет, меня уже давно ничего не тревожит.
— В любом случае, лучше сказать об этом сейчас.
— Даже не знаю, как сформулировать, — Валерия замолчала и опустила голову, словно собиралась с мыслями. — Понимаешь… Иногда мне кажется, что я не сама принимаю свои решения. Что это делает за меня кто-то другой, а мне остается лишь следовать чьей-то воле…
— Ты имеешь в виду Лёнчика?
— Нет, я говорю совсем об ином.
— Неужели — о руке Провидения?
— Тебе весело. А я, представь, даже посещала специалиста. Доктор Старк — довольно известный в Майами психиатр…
— И что он сказал?
— Ничего. Обостренная интуиция, чувствительность, возможно, заниженная самооценка… Что ещё они говорят в таких случаях. Одно радует: ни малейших признаков шизофрении.
— Но тебе этого мало?
— Ты знаешь, да. Леонид возил меня в Нью-Йорк, в Институт Бейтса, на полное сканирование мозга «моделью Тэнзуки». Но никаких имплантантов — ни джонтов, ни «мягких» кристаллов, ни других инородных тел в моей голове не оказалось.
— Чего вы ожидали? Инопланетяне не дураки.
— Очень смешно. Скажи… Неужели у тебя никогда не бывало чувства полной предопределенности, ощущения совершенно неизбежного события в твоей жизни?
— Да как-то не задумывался… Совпадения, конечно, случались, и не раз, но разве можно считать это проявлением неотвратимости судьбы?
— Вооруженный разбой, совершенный организованной группой — особо тяжкое преступление, для которого даже восемь лет — срок небольшой. Тебя неожиданно выпускают по «Кредиту доверия» за два года до конца срока — именно тогда, когда в тебе остро нуждается Леонид. И при этом я абсолютно уверена, что он никак не мог повлиять на решение Палаты. Что это? Совпадение? Или судьба?
— Кроме меня, по «Кредиту» в тот день освободили ещё четверых, и все они отбывали по особо тяжким статьям. Так что, я вовсе не избранный, если ты — об этом. Палате нужно было показать исправительную реформу в действии, и мне просто повезло.
— Завидую твоему спокойствию, — Лера поднялась из кресла и шагнула к узкому, почерневшему от времени, деревянному секретеру. — Я знаю, что в нужный момент сделаю всё как надо, но сейчас у меня самый настоящий невроз.
Она извлекла из секретера небольшой предмет, похожий на пистолетную гильзу, и вернулась в кресло.
— Обычно мне хватает одной, но в последние дни просто ничего не могу с собой поделать, — Валерия вытряхнула из «гильзы» крошечную желтую таблетку и торопливо сунула её под язык. — «Подгореть» не желаешь?
— Спасибо, предпочитаю коньяк, — усмехнулся Игорь. — А почему ты так уверена, что сделаешь всё как надо? Неужели имеется опыт?
— Надо же, какая концентрация… — Лера на миг замерла в кресле, очевидно, прислушиваясь к ощущениям. — Когда-нибудь в один прекрасный день это меня убьёт…
Прикрыв глаза, девушка некоторое время сидела молча.
— У меня нет того опыта, о котором ты говоришь, — произнесла она, наконец. — Но в сложных жизненных ситуациях мое сознание отключается, и я действую, как автомат — защитная реакция психики.
