Ричард Кнаак - Летучий Голландец
— Что ты копаешься, дорогая? — позвал ее Гилбрин.
Покачав головой — какое легкомыслие! — Майя прошла за ним в дверь.
Квартиры, может быть, и роскошные, подумала Майя, но холлы самые обыкновенные, если не сказать хуже. На этом этаже было мало дверей, что само по себе говорило о громадных размерах квартир, поэтому Гилбрин быстро нашел то, что искал. На этом расстоянии Майя определенно почувствовала присутствие одного из их людей.
Не успели они постучать, как дверь открылась. Черный, начинающий лысеть мужчина, по возрасту вдвое старше, чем казалась Майе, очень внимательно оглядел пару, перед тем как сказать:
— Входите.
Очевидно, Хамман Таррика в этом мире весьма и весьма преуспел. Убранство квартиры, которая оказалась даже больше, чем ожидала Майя, было, по стандартам этого времени, экстравагантным. Чувство естественной красоты боролось с сильно развитым ощущением превосходства. Таррике, безусловно, доставляло удовольствие выставлять напоказ свое богатство. Живопись, вероятно, оригиналы, и все остальные произведения искусства были пейзажами и другими картинами жизни природы. Комната хорошо освещена, как будто для того, чтобы лучше показать все убранство. Громадное окно открывало вид на город. Вспомнив некоторые из своих инкарнаций, Майя почувствовала приступ зависти. Ей редко удавалось жить так. Ее нынешнее возрождение было одним из самых благополучных. В этот раз, можно сказать, она жила по меньшей мере с комфортом.
Заметно было, что и в Гилбрине шевельнулась зависть, но он быстро ее поборол.
— Нет места лучше дома, пусть и бедного, не так ли, господин Таррика?
— В прошлый раз я родился рабом, а два раза до этого жил в такой нищете, что в обоих случаях покончил жизнь самоубийством, вот так-то, малыш, — огрызнулся старший из беженцев. — Добро и зло — со всем надо смиряться. В этот раз добра мне досталось от души.
— Я просто хотел похвалить ваш дом, — сказал Бродяга, изображая невинность.
Таррику это не обмануло, но он все же расслабился.
— Макфи предупредил насчет тебя, шутник. Думаю, он был слишком добр. — Он жестом предложил им сесть. — Я почувствовал вас еще несколько минут назад, но не знал, что вы идете сюда, пока вы не вошли в здание.
Рослый негр впился в них глазами, особенно в Гилбрина.
Физически Таррика был крупным человеком, и когда он наклонился к ним, казалось, он их подавляет.
— В этом варианте воспитанные гости сначала звонят.
— Воспитанные хозяева предлагают гостям выпить, — тут же отозвался светловолосый шутник с огоньком в глазах.
— Ну, если это помогает делу… — Хамман Таррика взглянул на бар. Дверцы отворились, демонстрируя батарею бутылок. Он снова обернулся к гостям.
— Что вам налить?
— Вот эта выглядит неплохо. — Гилбрин указал на бутылку виски, стоящую справа.
— А мне воды, пожалуйста, — добавила Майя, раздраженно взглянув на своего спутника. Она подумала, что не стоит злить того, кто может оказаться им нужен.
— Правильный выбор, девушка. Я и сам ее обычно пью, а запас держу для гостей, которые меньше заботятся о здоровье таких, как ваш друг.
— Чуть-чуть виски — неплохо для души поэта, друг мой филистимлянин.
— Это если виски не станет единственной целью такого поэта, клоун.
Таррика спрятал на секунду руки за спину и тут же их вынул, держа в каждой по бокалу с напитком.
— Полагаю, это ваш, милая дама.
— Майя, господин Таррика. Я — Майя де Фортунато. — Забирая у него воду, она следила за его реакцией. Большинство Странников знали, кем был ее отец.
— Примите мое сочувствие, — вот и все, что сказал негр относительно ее имени. — Зовите меня Хамман.
Он передал Гилбрину виски без дальнейших комментариев, затем выпрямился. Пошарив сзади, Хамман Таррика достал еще один бокал с водой.
— А кое-кто меня называет клоуном и циркачом. — Гилбрин сделал глоток и улыбнулся. — Прекрасное виски.
Состоятельный беглец уселся.
— Теперь, когда вы выпили, может, скажете, что вы здесь делаете? Я вас не приглашал и у нас нет настоящего контакта. Если вам для начала нужны деньги, я могу помочь, в разумных пределах, но я вовсе не филантроп. Я хочу насладиться этим миром, пока он не рухнул.
— Вы, конечно, знаете, это будет уже скоро, — сказал Гилбрин, опуская свой бокал.
— Да как же я могу не знать? Кончается век. Во всех ушедших мирах следующее столетие никогда не завершалось.
Так что не приходится надеяться, что сейчас будет иначе. По моим оценкам, осталось десять-пятнадцать лет, двадцать — это уже крайний срок.
Бродяга подался вперед и скрестил ноги. Майя не могла не заметить, какой контраст составляла его одежда с интерьером дома. Она всегда знала, что Гилбрину нравится вносить смуту в то, что его окружает. Сейчас он подвинулся так, что его нога, висящая в воздухе, оказалась прямо под взглядом хозяина. Хамман Таррика не мог не видеть яркого ботинка, но вида не подал.
— Может, ты захочешь изменить расчеты, Хамман. — Гилбрин снова отхлебнул, голос его стал мрачным. — Полагаю, у нас есть не более шести месяцев, а скорее всего несколько недель.
Бокал почти выскользнул из руки негра.
— Что ты имеешь в виду?
— Ездил куда-нибудь по делам в последнее время?
— Да нет. Дела требуют моего присутствия в городе. Однако у меня запланирована одна поездка на следующей неделе. Собираюсь лететь в Нью-Йорк.
Гилбрин взглянул на Майю.
— Интересно будет посмотреть, как далеко он улетит. С самолетом эти штучки труднее.
— Ты думаешь, он может улететь?
— Возможно, но маловероятно. Слишком очевидный путь для побега. Ему не дадут.
— О чем вы говорите, маяк Карима? Объясните.
Бродяга с охотой переложил информацию на плечи хозяину, чему Майя была очень рада, самой ей очень не хотелось сообщать такие ужасные новости.
Бродяга рассказывал об их приключениях, а на лице Хаммана Таррики раздражение сменилось недоверием и наконец смирением. Он так и не дотронулся до своего питья, в отличие от Гилбрина, которому виски пришлось доливать дважды. Теперь-то чувства обоих мужчин были едины.
Даже Гилбрина трясло к моменту, когда он закончил рассказ.
— Сын Мрака… — прошептал Таррика после долгого молчания. — Я не сомневаюсь в твоих словах, шутник, тем более здесь Майя. Я-то надеялся на больший срок, но, конечно, мне просто этого хотелось. Вы были правы, не заявляя о себе, когда шли сюда. Даже сейчас его охотники могут быть поблизости, и они, конечно, почуют нас, если мы слишком откроемся.
— Хамман, — прервала его Майя, пытаясь удержать их всех от трясины отчаяния, — вы знали Макфи лучше любого из нас. Он работал над проблемой сути наших Странствий, пытался понять, почему мы переходим из одного варианта Земли в другой и этому не видно конца. Он ничего вам не говорил?
— Говорил он много, но что здесь просто фантазии, сказать не могу. Может, вы и не знали, но мой друг Макфи не всегда делился своими знаниями. Он знал о Странствиях такое, о чем я могу только догадываться, основываясь на том, чего он мне не говорил. Думаю, он знал намного больше, чем показывал. Полагаю, Макфи либо открыл, либо знал, как это все началось.
— И он ничего не сказал? — Видно было, что Бродяга не очень-то верит. — Жизнь всех висит на волоске, а он ничего не сказал.
Таррика покачал головой.
— Я вижу, вы его совсем не знали. Он все держал при себе, пока не разберется до конца. Конечно, иногда он бросал какой-нибудь намек, просто чтобы мы видели, у него есть прогресс, но никогда ничего существенного, из чего можно извлечь пользу. — Он опять покачал головой. — А считалось, что я — его ближайший сподвижник.
— Значит, мы пришли сюда впустую, — разочарованно сказала Майя, — совсем впустую.
— Может, так, а может, и нет, — поднявшись, гигант медленно прошел к окну. Гилбрин хотел проследовать за ним, но Майя, сдерживая его, положила руку ему на локоть.
— Отсюда видно озеро, — продолжал Таррика, глядя в окно, — квартира обошлась мне больше чем в полмиллиона долларов, но думаю, она того стоит. Это компенсация за несколько последних жизней. — Он содрогнулся. — Но я заслужил иметь ее подольше. Мы все заслужили.
— Если Сын Мрака здесь, то у нас и выбора-то нет, — заметил Гилбрин, не обращая внимания на хмурый взгляд Майи. — А даже если и нет, то здесь его Рошаль, иначе кто бы поставил такую ловушку?
— Но не все указывает, что близко Конец, — обернулся негр. — Еще никто не видел ангела смерти.
Они оба знали, что он говорит не о Властелине Теней, хотя этот титул тоже можно добавить ко всем тем, что у него Уже есть. Был еще один предвестник, виновник их бесконечной судьбы — так думали многие.
Во многих земных мирах его называли Летучим Голландцем. Обычно Странники не звали его этим именем, понимая, что он — нечто большее, чем легенда. Чаще его величали так, как сейчас сделал Таррика, а другое распространенное имя, Майе оно нравилось больше, было Лодочник. Оно напоминало ей о мрачных персонажах греческих мифов во многих мирах. Для Майи Лодочник был Хароном, перевозившим души умерших в подземный мир.
