Стас Северский - Тени прошлого — тени будущего
— Я что-то не…
— Мы у него были будто при отборе перед сложной операцией, где бойцы должны сражаться одни — без командира… От них тогда требуют одного — их предельной силы и воли. Проверку прочности мы прошли — силу мы ему доказали. Теперь — доказали и волю. Он нам спуску не даст — это он нам разъяснил железно… Но он будет требовать этого и от нас — мы не должны просто спускать что-то ему с рук… Это подчинение с противостоянием — оно не опускает его и поднимает нас, Герф… Это не только не позволяет ему ослабеть, но и делает сильнее нас…
— Влад, ты…
— Он учит нас смотреть и видеть, думать и выбирать… Учит отстаивать то, что мы привыкли считать данным и должным. Это принцип северных армейский боевых подразделений — мы должны честно служить, но не должны всецело вверять честь командиру. А Стикк… он этот принцип, просто, по нервам пустил дальше, чем следует…
— Нет, не дошло. Мы отдаем армии AVRG и жизнь, и честь…
— Верно, но не целиком… Честь — это что-то вроде поправки к закону, прописанному четко, но без уточнений. Уточнения должны вносить мы — по праву чести. Нужно понять, что это — подчиненность с противостоянием. С противостоянием всему…
— Всему?
— Всему, Герф… Командованию, обстоятельствам — не важно… Всему, что сильнее нас, но только с одной стороны… Это верный принцип — он жестко продвигает нас вперед, готовя к тяжелым сраженьям… Он корректирует систему, сменяя слабых сильными… Только Стикк по нему далеко зашел… Он подошел к противостоянию системе.
— Системе? Но это не…
— Он и не считает, что способен здесь что-то сделать. Он уверен, что системе точно придет конец, что бы он ни делал. Но он уверен, что это еще не точно положит конец нам… и что упрочить эту уверенность ему под силу.
— Влад, ты… Ты это про систему с больной головы…
— Не будь ты таким тупым! Он готовит нас с тобой к бою…
— Только еще не ясно, к какому…
— Ясно, Герф. К тому, где мы будем одни… Похоже, что к Хантэрхайму… Но нет — тут есть что-то еще, другое… И Стикк знает, что делает…
— Думаешь, он старательно закаляет наш дух, чтобы мы прошли через нескончаемые бои и не были сломлены обрушенным ими будущим… Благородно.
— Нет, другое… С благородной целью, но с подходом, про который и думать тошно… Стикк прошел полярные льды. И к Ивартэну он был ближе, чем мы сейчас к Штраубу. Но ты посмотри, что с ним стало после этих ледяных пустынь… Он просто не понимает, что теперь служит Штраубу. Он воюет по принципу той войны. Той, где ты воюешь со всем — с врагом, с морозом… Где вечный бой и холод беспощадно ломают людей, технику… и ты воюешь — один. Где порядок берут штурмом и держат силой. Где офицерам лишь ледяные пустыни помогают удержать этот порядок и сдержать отчаянье. Их бойцы — которые знают и видят больше, чем мы — способны уйти… Их держит один долг. Но есть среди них и те, которых долг больше не держит… Только идти им… А здесь — дороги есть… И Стикк с его порванными нервами, здесь — считай, волен…
— Влад, ты… Ты что, думаешь, что Стикк…
— Он не уйдет. Он решил послать в бой нас.
— Но приказ он не отдал…
— Какой приказ?! Он может только — убедить! Убедить нас вступить в тот бой! Понимаешь?! Тот, который за пределами системы!
— Влад! Это просто его издевки!
— Не издевки!
— Я думал было, но… Скорей, он нам проверку устроил…
— Нет! Это то, о чем он действительно думает, и то, чего он от нас требует!
— Быть не может. Он же наш командир…
— И командир, и подстрекатель, Герф.
— Но зачем ему?
— Он объяснил. Он не хочет видеть никчемные трупы хороших бойцов. Он считает, что мы уже покойники — никому ненужные покойники с никому ненужной смертью… Что через бои, предстоящие системе, мы к будущему не дойдем.
— Черт… Надо доложить…
— Нет. Подождем…
— Ты думаешь, что он прав?!
— С какой-то стороны, может, и прав…
— Влад, только не ты!
— Я о другом — о нашем будущем…
— Чушь это.
— Не уверен. Он что-то знает…
— Мне без разницы. Мы обязаны сообщить.
— Нет, Герф. Мы с ним еще не по разные стороны воюем. И он отличный боец — хоть ему и хорошо нервы попортили…
— Это верно.
— Мы ему не уступим — больше ничего и не нужно. Будем терпеть…
— Ты его ненавидишь…
— Не настолько, чтобы выдать карателям по такой… ерунде.
— Я вижу, что ты что-то задумал…
— Еще ничего, но… Пусть он считает, что теперь есть только один способ противостояния этой разрухе — мы докажем, что есть и другой… Мы преодолеем это… И мы будем терпеть его, Герф…
Влад сжал зубы до скрежета — тяжело ему это решение далось. Мне с этим как-то проще… Стикк как-никак — наш командир… И отвоевал он столько, что нам и не снилось… Лесовскому важнее получить от него информацию… А я просто не могу с ним так поступить… если все зависит только от моих сил, от моей устойчивости к его вечным нападкам… Что ж, если мы не погибнем к рассвету, нас ждет промерзший карцерный мрак, которого сторонятся даже самые отчаянные крысы — и пусть… Пусть Стикк о нас ядовитые зубы сломает… Каратели ему их выбить всегда успеют…
— Пошли. Сбор.
Наши потрепанные «стрелы» уже поднялись в воздух и ждут… Тоннель уже озарен их одноглазыми прожекторами… Уже слышен лязг и низкочастотный гул, убивающий и без того мертвую тишину — подняли тяжелую технику… Ульвэр уже отдает сухие приказы нашим замотанным офицерам… Но технику за нашим погибшим сержантом так и не прислали… Указания на расщепление получили мы с Владом… Его мы оставим здесь, под этим сломанным небом…
Запись № 4
00 00 000 00:00
Мне это не нравится… Одни люди… еще и злые. И еще они мертвых людей зачем-то с собой берут… Но все равно оставляют… еще и расщепляют. Страшно это — и мертвые, и живые… Люди все — страшные. Точно. У меня от них кончик хвоста дрожит… А еще хуже… Нет, это еще хуже, чем просто плохо… Но только я не помню, что именно.
Пусть Айнер считает, что я злопамятный — это не так. Я не то что зло, я вообще долго ничего не помню… Я конечно помню, что он мне чуть зубы не выбил, и отомщу… Только ничего остального уже почти не… А нет, помню… Это злопамятность — никаких сомнений. Но ведь забывать то, что причинило тебе вред — просто опасно. Айнер, правда, причинил мне больше пользы, чем… Нет, я ему мстить не буду… Разве что чуть-чуть… Чтобы он так больше не делал. Я бы его потом простил… Нет, сразу бы простил. Только его нет! Некого мне прощать… И мстить — некому. Если бы он пришел, я бы его еще и благодарил! Но его нет! Есть только крысы и эти призрачные люди! Незнакомые люди! Вернее, двух из них я видел, но они были мертвыми! Они и есть — мертвые! Только сейчас они вроде как и не мертвые, а почти что живые… даже совсем — живые. Это и есть самое ужасное — то, чего я никак понять не могу. Они сейчас думают о том, о чем думают сейчас… только их сейчас уже вовсе нет. Просто то, что у них «сейчас», теперь как бы не «сейчас», но для меня… для меня и именно сейчас. Так что ли? Как же люди все усложняют… От них одни… Утром я вычесывал шерсть — пока еще с ней все в порядке — черная, даже с проблеском… Но я уже почти вижу седой волос! Я знаю — он за ухом! Я его чувствую! Он нарушает мою маскировочную окраску под темноту! Правда, если я стану белым, я смогу прятаться на снегу. Но что я буду делать в Штраубе летом?! А что я буду делать, если лето вообще больше не наступит?! Если я буду об этом думать, то скоро, и правда, смогу быть незаметным лишь в снегу… А собственно, зачем мне прятаться? Я же — хищник… Еще и такой совершенный, что мне для охоты даже оружие придумывать не нужно, не то что людям. Правда, люди с оружием всех хищников перебили… Но и друг друга они тоже перебили… И остались мы — отличные хищники. Только мы еще не знаем точно, остались мы или нет… то есть — надолго мы остались или… люди заберут с собой всех…
Но я что-то не о том думаю… Мне же вообще прятаться не нужно. Мне нужно — затаиваться… чтобы не быть очень заметным… для крыс. Главное, чтобы крысы не стали главными… А то они что-то очень надменно смотрят… Как-то очень свысока… А, это же из-за того, что я укрылся от незнакомых людей под столом, а крысы стоят на столе и смотрят… Будто думают, что мне не ясно, что людей здесь нет… Мне ясно, конечно… Но вдруг…
— Крысы, мы так не договаривались. Вернее, мы договаривались, что если… Хорошо, я закончил. Сейчас продолжим.
Похоже, мне здесь одному от этого всего жутко стало… Хотя Герфу, кажется, все это тоже показалось жутким… А он, наверное, в таких вещах побольше крыс разбирается… Но Герф погиб, ему крыс не убедить… в том, что нам не нужно узнавать такие страшные вещи. Только вот он прошел все эти ужасы, про которые я даже узнать боюсь… Как-то это не достойно… И Герф… Айнер его другом считал… Нет, Герф меня так пугать не должен… Нет, он — хороший… не только по человеческим меркам. И второй тоже не страшный… Так и есть… Да, точно так. И вообще… Я хищник — темный, как тьма, и опасный… тоже, как тьма… потому что я нападаю из тьмы. Вот как. Устрашающе. Пусть бояться меня — и крысы, и… Жаль, я так и не узнаю, согласны ли со мной крысы — мои записи они слушать не будут… Они и так про меня все знают… Точно, они и так про меня все знают — знают, какой я грозный. Вот как. Вот так.
