Алексей Фомичев - След отражения
— Мать моя женщина, — зашептал Гришка. — Что же творится?! Неужели это наши? Ведь фрицев положили несчитано.
Он повернул красное от волнения лицо к сержанту и, сверкая глазами, повторил:
— Что же происходит, сержант?
— Не знаю. Но чую, тикать нам надобно отседова. Вон еще немцы прут. Как раз через нас пойдут. Не ровен час, засекут. Уходим!
И сержант первым пополз вдоль берега, уходя из опасного места. Разведчики уже не видели, как третья волна немцев накатила на неизвестные танки и разбилась о грозное оружие чужаков. И как вспыхнул «Фердинанд», когда в него угодил снаряд.
Теряя технику и людей, немцы опять отступили. Командир немецкого танкового полка, оставив на поле боя двадцать пять машин, решил отвести свои силы и предоставить действовать авиации и артиллерии.
Он и так из-за незапланированного боя сорвал наступление на высоту. И теперь вынужден будет брать ее ослабленными батальонами.
Третья атака вышла самой затяжной. Удачный выстрел немецкого танка повредил гусеницу на машине Лапшина. Правда, ремонт не занял много времени, но сам факт тревожил. У Завадского были потери. Во время перестрелки у чащи одного из его разведчиков ранили в ногу. Пуля из карабина прошла навылет, не задев кость.
Один из контрактников имел смежную специальность санинструктора. Он обработал рану, наложил повязку и вколол промедол. Раненый был в сознании и в общем-то чувствовал себя нормально.
Немецкие пули не брали бронежилеты разведчиков, но вот ноги оставались открытыми.
— Лейтенант, — вызвал Кравцова старшина после перевязки. — Надо уходить отсюда. Нас сейчас накроет авиация и гаубицы. Не станут немцы больше технику терять.
Кравцов и сам так думал, поэтому и приказал после второй стычки отходить. Но если от артиллерии можно уйти, то как скрыться от авиации? Правда, у них есть зенитные пулеметы, здешние штурмовики и истребители отогнать можно. Но если навалятся все разом, будет трудно. Достаточно разбить гусеницу и танки встанут.
Лейтенант провел перекличку, проверил боезапас и уровень горючего в баках, а потом приказал идти к хутору.
— Если там ничего нет, уходим на восток. К нашим… Если примут, — добавил он после паузы.
Неизвестно как еще отнесутся к ним советские войска. Пестриков успел просветить командира относительно политического строя в прежнем СССР и характера отношений с чужаками. Не известно еще, оставят ли им жизнь…
По дороге к хутору они дважды замечали вражеские танки, но те не подходили ближе трех километров и не выказывали желания атаковать. Три километра не дистанция для Т-90М, но тратить снаряды лейтенант не хотел.
В следующий раз немцев засекли уже на подступах к месту, где должен быть хутор. На этот раз те подошли ближе.
Кравцов отдал приказ готовиться к бою, привычно (уже привычно!) распределив сектора наблюдения и огня. А когда Завадский доложил о появлении в небе трех самолетов, решил сам идти на сближение с противником, чтобы затруднить работу авиации и артиллерии (если немцы решат обстрелять их).
Танки свернули с дороги пошли по полю. Оно только со стороны выглядело ровным и гладким. Под высокой травой скрывались рытвины, колдобины и выбоины. Танки запрыгали на неровностях местности.
Кравцов старался удержать в поле зрения танки немцев, не обращая внимания на рывки машины. Поэтому не среагировал на ощутимый толчок снизу. Только на миг оторвал взгляд от перископа, а когда приник к нему опять, то увидел прямо перед собой сруб сарая.
— Куда катишь, сворачивай! — заорал он, на миг забыв, что для его танка эта груда бревен не опаснее листа фанеры.
Но механик автоматически свернул влево, обходя препятствие, и крикнул в ответ:
— Он как из воздуха появился. Не заметил.
А лейтенант вдруг видел у края дороги два бронетранспортера и три танка. Не отойдя еще от недавнего боя, он едва не скомандовал «огонь», но потом узнал силуэты машин и понял, что видит такие же танки, на каком ехал сам.
И тут же в шлемофоне разделался раздраженный голос его ротного.
— Кравцов, мать твою за ногу! Где тебя носит! Ты уже сорок минут как должен быть на стрельбище!
— Ур-ра! — заорал вдруг Лапшин. — Свои! Вышли!
Взгляду разозленного странной пропажей своего взвода капитана Макарова предстала несусветная картина. Из вставших у полуразваленной избы танков и бронетранспортера вылезают обалдевшие от радости танкисты и разведчики, прыгают, кричат что-то невнятное, обнимаются. Глаза у всех шальные, лица красные. И на начальство совершенно не обращают внимания.
Когда капитан подошел к ним, на него отчетливо пахнуло гарью из стволов пушек.
— Что, черт возьми, происходит? Кравцов? Вы где стреляли? К нему подошел сияющий от радости лейтенант, вскинул руку к шлемофону и дрожащим голосом произнес:
— Разрешите доложить, товарищ капитан. В бою вверенным мне взводом и приданым отделением разведки были уничтожены двадцать пять немецких танков и самоходных орудий, четыре противотанковые пушки и около шестидесяти человек пехоты. Потерь нет, ранен один разведчик. Докладывает командир взвода лейтенант Кравцов.
Первой мыслью капитана было, что лейтенант спятил. Потом пришла мысль, что спятили все. Но затем он увидел хромающего разведчика с таким же радостным лицом, довольную физиономию старшины Завадского, которого неплохо знал, и понял, что дел тут явно запутанное. И темное.
Поэтому не нашел ничего лучшего, как приказать:
— Всем в расположение части. Там разберемся. А раненого заберет вертолет. Все. Выполнять!
…Происшествие наделало шуму. Командир полка и командир дивизии сначала хотели отправить Кравцова и остальных «пропавших» в больницу. Но потом в часть приехала комиссия, состоящая наполовину из сотрудников госбезопасности и наполовину из врачей и ученых.
Они забрали всех участников с собой и подвергли их десятидневному обследованию. А потом отпустили, предупредив, чтобы те особо не распускали языки. И даже взяли подписки.
— Пойми, лейтенант, — объяснял Кравцову чин из КГБ, — это дело такое деликатное, что нужно быть очень осторожным. Не стоит пугать всех россказнями о провале в прошлое.
— Но это же правда!
— Да, правда. И мы вам поверили. Потому что совершенно определенно это знаем. Но болтать все равно не надо. Рано пока.
К моменту возвращения группы Кравцова сотрудники проводившего эксперимент НИИ с помощью коллег из других институтов и того самого инженера (докричался все-таки неугомонный выдумщик, услышали), высказавшего оригинальную догадку, уже отыскали следы выносного блока. Как и следовало ожидать — в далеком прошлом.
И хотя вернуть его пока не смогли, зато разобрались в причине странного феномена. Так что работой НИИ теперь был обеспечен по самое горло…
Кравцов и его товарищи вернулись в часть и продолжали служить. А через две недели, после этого пришел приказ из Москвы. Наградить всех участников провала орденам Мужества третьей степени.
Всех, кроме Кравцова. Его высокая комиссия представила к Звезде Героя России. «За умелое и грамотное руководство вверенным подразделением в сложной обстановке, быструю адаптацию в незнакомых условиях, нанесению крупного урона врагу и сохранение техники и личного состава».
Так и было написано в приказе. Надо сказать — заслуженно. Как ни крути, а воевал с врагом. Пусть и в прошлом. И не важно, что техника у него была отсталая. Воевал-то он всерьез!
А еще через месяц Кравцову досрочно присвоили следующее звание и назначили командиром роты разведки танкового полка. Это уже по представлению командования дивизии. Заслужил.
Уже потом эксперты исследовали всю документацию, относящуюся к периоду лето-осень 43-го года в поисках любого упоминания о странном бое в тылах немецкого танкового полка, но ничего не нашли. Видимо, в тот момент, когда Красная Армия после оборонительных боев переходила в наступление, и в штабах немцев при отступлении царил бардак, никто не отметил данный факт в дневнике боевых действий. Так что с немецкой стороны все было тихо.
Впрочем, как и с советской. Что стало с теми разведчиками: погибли ли при выходе к своим или просто не рискнули докладывать об увиденном — неизвестно. Но никаких записей нигде не обнаружено.
И то хорошо. Меньше хлопот…
ФРАГМЕНТ 3
Август 2004 года. Средняя полоса России. 13:15.
— Так, пацаны! Смотрим еще раз, все ли загрузили. Ничего не оставили? А то влом возвращаться…
— Все в норме.
— В норме? Лады. Проверим. У кого там список? У тебя, Витьк?
— Угу.
— Читай.
— Угу.
— Че — угу?! Читай, а не жуй.
