Андрей Круз - Эпоха мертвых. Москва
- Ну да... - чуть нахмурился я, не понимая окончательно, куда он клонит.
- А попробуй ее на базаре сменять. - скзал Пантелеев. - Слышал о таком?
- За водохранилищем? - уточнил я. - Говорили что-то, но так, в общих чертах все больше.
- Именно. - сказал подполковник. - Неожиданно быстро такая активность началась, хочется глянуть, что там и как.
- А почему мы? - удивился я. - Может, проще кому из разведки?
- Заняты все из разведки. - ответил Пантелеев. - Ребята вы серьезные, но не военные, не поймешь и кто, на первый взгляд. К вам там с уважением должны, тем более вы с товаром. А вы нам потом скажете, что это такое и кто руководит такой коммерческой активностью в наше тяжкое время. Да и вообще надо понимать начинать, что вокруг делается, что и хочу вам поручить пока. А то у меня ни людей, ни возможности этим всем заняться. А горючки дам, не вопрос.
- Хм... - чуть озадачился я. - Ну... можно, почему нет? Она нам все равно никуда, так хоть пристроим.
- Во-во. - подтвердил Пантелеев. - А там что-то полезное на нее выменяете. Может быть. Ладно, пора мне. На постановке задачи жду.
Пантелеев сел в свою потрепанную "ниву" и отправился по своим делам, а мы погнали изрядно нагруженный УАЗ к гостинице. Там мобилизовали весь наш не слишком многочисленный личный состав, Шмель пригнал из парка "Садко", и мы взялись за перегрузку и перераспределение нашего новообретенного имущества. Дело шло к выезду, надо было составлять штаты нашего отряда, а заодно и штатное вооружение. Это не говоря о том, что я задумал насчет наших гражданских. Это еще та проблема будет, я точно знаю, поэтому и оттягиваю все объяснения.
Сергеич взял на себя пулемет. То, что он умеет с ним обращаться как положено, он доказал еще вчера, "потренировавшись" с местным ПКМ на стрельбище. Ни Леха, ни я так не умели. Так что вопрос с пулеметчиком был решен. Шмель же пообещал соорудить в местной мастерской под него нечто вроде турели, позволяющей цеплять оружие на дугу безопасности УАЗа. Тоже нелишне будет. Кстати, Шмель с Лехой в той же мастерской переделали мой помповик в обрез. Я снял с магазина экстендер, сократив его емкость до четырех патронов, ствол спилили на такую же длину, и в результате я получил вполне компактное ружье, которое можно было подвешивать за спиной и носить в качестве второго ствола. И заряжать его можно даже не картечью, а дробью "два ноля", памятуя о том, что где-то ползают не только мертвые люди, но и мертвые же крысы.
Кстати, тот же Шмель почему-то очень обрадовался наличию пластита. Эта неожиданная его радость меня заинтересовала, и я спросил, в чем ее причина?
- Так пластит то, елы-палы, мощней тротила раз в пять, кажись. - заявил Мишка.
- Это кто тебе сказал? - поразился я.
- Ну... все говорили. - немного растерялся он.
- А ты слушай больше. - решил я просветить бестолковую "мазуту". - Что такое пластит? Гексоген с пластификатором. Гексоген мощнее тротила на четверть, а содержание его в пластите - чуть больше трех четвертей от массы вэ-вэ. Ну и считай сам.
- В смысле... баш на баш получается?
- Ага. Один в один почти что, тот же тротил. Экономишь только на том, что он плотнее прилегает к объекту взрывания, и все. Ну и напихать его во что-то легче. Ну ты, войска, и темнота!
Я не отказал себе в удовольствии слегка навернуть Мишке кулаком в лоб.
- Погоди... А говорили, что гексоген, которым дома в Москве взорвали, слабее тротила. - даже не заметив моего удара, сказал Шмель.
- А кто сказал, что взорвали гексогеном? - возмутился я. - Вот люди, блин, плетут что хотят... Взрывали селитрой, гексоген, может быть, в качестве промежуточного детонатора использовали. У них с селитрой одно общее, что и то, и другое порошок. Только ты найди такую кучу гексогена сначала, я его сам в глаза-то не видел никогда. Он в морские мины идет и в бэ-че ракет.
Мишка сощурился:
- Погодь, врут что ли?
- Нет. Добросовестно заблуждаются, так сказать. Журналист не тот, кто знает и говорит, а тот, кто может говорить о том, чего не знает. Они же сами рассказывали, чехи пленные, как где-то смешивали взрывчатку и насыпали в мешки. Значит это аммиачная селитра была, в виде аммонита, динамола или аммонала.
- А как она? - заинтересовался Шмель.
- Вот она по бризантности действительно слабее. А по фугасности сильнее. Ее все больше гражданские используют, в земляных работах и так далее. Если дом разрушить, так то, что надо.
- Ты словами то не понтуйся тут... бризантность...фугасность. - заявил Шмель. - Скажи толком.
- Толком это так: скорость, с какой вэ-вэ детонирует - бризантность. Чем быстрее, тем лучше те же осколки разлетаются. - я изобразил что-то разлетающееся руками. - А фугасность - сколько газов образуется при взрыве. Если скажем землю взрывать, то чем больше газов, тем больше земли выкинет. Вот и все, в двух словах.
- Ишь ты... Инженерная разведка, блин. Как выучите чего... - вздохнул Шмель. - Ладно, пошли имущество делить, народ заждался.
Я почувствовал, как кто-то аккуратно потянул меня за полу анорака. Я обернулся, и увидел стоящую у меня за спиной Лику. Выражение лица у нее было серьезным и сосредоточенным.
- Обед скоро будет? - спросила она.
Я немного растерялся, не по моей части вопрос явно, посмотрел на часы и ответил:
- Через час примерно. А ты уже есть хочешь?
Маша стояла неподалеку, в разговор не вмешивалась и слегка улыбалась.
- Нет. Я конфет хочу, а мама говорит, что до обеда нельзя. - ответила Лика и спросила: - А час - это долго?
- Нет, пожалуй. Погуляешь с мамой, и час как раз пройдет. Договорились?
Она с серьезным видом кивнула. Ну что же, я молодец, и конфетный кризис разрулил. Прирожденный политик, Бриан, который голова.
Александр Бурко.
30 марта, пятница, день.
- Александр Николаевич! Вы зачем так поступаете? Вы как смеете?
Седоватый, упитанный мужчина лет пятидесяти, с красным от злости лицом, в рубашке без галстука и ботинках без шнурков, стоял по ту сторону решетчатой двери, отделявшей его от собеседника. Дверь была совсем новая, покрашенная белой краской, но от этого не ставшая более привлекательной - все же она отделяла тесную бетонную коробку тюремной камеры, в которой стены даже и не красил никто, давая возможность рассмотреть плотно пригнанные фундаментные блоки, от столь же мрачного коридора. Откидная деревянная полка без матраса, металлический унитаз и раковина в углу. С каждым словом мужчина постукивал мясистой ладонью по толстым вертикальным стальным прутьям, отчего те тихо гудели.
В конце коридора стоял стол, за которым, читая книгу, разложенную под настольной лампой, сидел охранник в черной форме, какую теперь носили подчиненные Пасечника. На поясе дубинка, электрошокер, баллончик с экстрактом красного перца. Без оружия, естественно. Стук по двери привлек его внимание, он поднял голову. Убедившись, что ничего внештатного не происходит, он снова уткнулся в книгу.
- А что вас так удивляет, Петр Валерьевич? - вежливо спросил Бурко, улыбнувшись арестанту. - А чего вы ожидали, приехав сюда за убежищем?
Бурко стоял напротив решетчатой двери, прислонившись к холодной бетонной стене и сложив руки на груди. Он откровенно забавлялся происходящим, и это явно злило человека в камере, который видел насмешку.
- Я ожидал человеческого обращения, прежде всего! И уважения! - выкрикнул человек за решеткой. - В конце концов, я ваш партнер!
- Вот только о партнерстве не надо! - даже засмеялся Бурко, в защитном жесте подняв ладони перед собой. - Как вы стали моим, с позволения сказать, партнером, это вообще печальная история. Для меня печальная, для вас, скорее всего, радостная. Странно другое... А почему вы решили искать спасения здесь?
Вопрос явно озадачил того, кого называли Петром Валерьевичем. Судя по всему, он до сих пор не дал себе труда задуматься об этом, хоть и просидел в камере со вчерашнего дня. Петр Валерьевич принадлежал к тому типу государственных людей, который считал все в стране своей собственностью. Когда он вдруг "входил в долю" в какую-нибудь компанию, он искренне полагал, что так и надо. Для чего тогда эти компании нужны, для чего тогда он занимает свое кресло в своем кабинете? И элементарный вопрос Бурко поставил его в тупик. На красном широком лице отразилась напряженная работа мысли, затем мысль явно вылилась в очередную вспышку праведного гнева.
- Да как вы вообще смеете?
Он даже попытался потрясти толстые стальные прутья решетки.
- М-м-м... это все, что вы имеете сказать? - даже удивился Бурко. - Вы действительно искренне полагали, что приедете сюда и сможете, как и раньше, требовать чего угодно? И все вокруг снова забегают, засуетятся, чайку принесут? Серьезно? Вы и вправду так думали?
Петр Валерьевич ничего не ответил, но запыхтел громче. Судя по всему, именно так он и думал. Бурко даже задумался, не хватит ли Петра Валерьевича кондрашка от возмущения. Не то, чтобы он о нем беспокоился, но у него были определенные планы на узника.
