Виктор Ночкин - СЛЕПОЕ ПЯТНО
Ну да, чтобы мне с комфортом надрываться и обпиваться потом, волоча эту штуку среди аномалий и стай мутантов… Вслух же я ответил:
— Я знал, что не прогадаю, обращаясь к тебе. Кто бы ещё подумал, как освободить мои руки! С другой стороны, профессионал на твоем месте снабдил бы эту штуку мотором и колесами. Так с кем я должен встретиться, кому груз-то отдать?
В самом деле, ни Химик, ни Борода не сообщили мне имени контактёра.
— Я сам пока не знаю, — зевая, ответил Химик. — Мы сообщили покупателю, что груз у тебя, а он кого-то пришлёт к КПП, чтобы вас встретить.
Через какой КПП мы с Вандемейером будем выходить из Зоны, я сказал Андрею вчера, ему же предстояло подвезти нас на «Малыше», значит, маршрут заранее прикинуть надо.
— Ты запомни число: «триста семьдесят один», — объявил Химик. — Кто тебе скажет эту штуку, с тем и будешь иметь дело. Нет, в КПК не вбивай, просто запомни. Очень просто: «триста семьдесят один».
— Вандемейер должен быть наряжен в синюю тройку, а у меня в руках непременно будет букет алых роз, иначе твой человек не подойдёт к нам, правильно? Я угадал?
Химик криво улыбнулся.
— Просто наш покупатель не знает, кто из курьеров сегодня освободится. Кто сможет, тот и примет груз. Да ты не парься, кто скажет «триста семьдесят один», с тем и обменяешься хабаром. Грузитесь в «Малыша», поедем.
Из здания вышел Пригоршня, почесываясь и зевая. На крыльцо выглянула девушка, имени которой я не помнил. Улыбнулась и помахала на прощание Пригоршне. Хотя Никита не ездил на Свалку, подозреваю, что он спал меньше любого из нашей компании.
Я приподнял кофр — в самом деле, не слишком тяжело. Хотя, конечно, целый день с этаким добром на плечах не пробегаешь…
Химик высадил нас в нескольких километрах от Периметра. Соваться ближе ему не с руки, здесь время от времени округу прочесывают армейские патрули.
Конечно, «Малыш» мог бы подобраться и поближе, но зачем лишний риск? К тому же мне предстояло перед выходом на большую землю спрятать снарягу. Я усадил Вандемейера под дерево на пригорке, попросил вести себя смирно и помчался к знакомым развалинам. Мне повезло, на тропе никого не было, я спокойно похоронил «Гадюку» и патроны, а также остатки пайковых консервов. Вообще всё, что можно, я оставил в тайнике, чтобы возвращаться с минимальным грузом. Без автомата мне сразу сделалось грустно, и я, не теряя времени, поспешил к ученому. ПДА просигналил: три яркие точки двигались к Вандемейеру. Скорее всего, военные — вряд ли мародёры станут так разгуливать поблизости от Периметра.
Если военные, значит, полбеды, но я заторопился, поскольку приметил за временным партнёром страсть к ссорам. Миротворцы нам, по всей видимости, ничего не сделают, но могут задержать, а Химик, конечно, просигналил своему партнёру на той стороне, что курьер уже получил пинка и мчится к блокпосту. Я ведь и так потерял время, пока снарягу прятал.
Вандемейер, как паинька, сидел смирно. Уже потом я понял, насколько мне повезло, что успел прежде военных. Они, конечно, засекли Дитриха и собирались проверить, кто это, такой хороший, сидит и не пытается смыться при их приближении, как поступил бы любой приличный человек. Я подскочил к ученому: «Подъём!» — и едва успел забросить за спину красивый блестящий кофр, как прозвучало:
— Оставаться на месте! Никаких резких движений! Стреляю без предупреждения!
К нам направлялся прапорщик, позади шагали двое бойцов. Эти держали нас на мушке. Они, разумеется, видели яркий комбез Вандемейера, но всё-таки переодеться может кто угодно, рисковать ребятам не хотелось. Парни в камуфляже были вполне типичные — рослые, широкие, лица в черных и зеленых полосах. Армейцы из миротворческого контингента обычно так и выглядят, похожи, как братья. Прапор тоже типичный — на голову ниже подчинённых, но кило на десять тяжёлее. Весь квадратный такой, с квадратным, кирпичного цвета, лицом. Единственное круглое место — впереди, пониже грудной клетки. Этот не стал разрисовываться на манер индейцев — наверное, счёл, что чёрно-зелёный макияж не идёт к красным щечкам.
Мне не раз приходило в голову: прапорщики — они ведь после срочной? Значит, они тоже были когда-то рослыми подтянутыми пацанами, вот как эти двое автоматчиков? Рядовые — здоровяки, спортсмены, как правило, под метр девяносто и вообще — косая сажень… А прапорщики как на подбор невысокие, пузатые, коренастые. Видимо, когда присваивают звание прапорщика, над ними справляют какой-то языческий обряд. Скажем, сильно бьют по темени. От этого прапорщик-неофит становится на голову ниже, а то, что убыло в росте, начинает выпирать в талии.
И мозги проваливаются куда-то в желудок… то есть почему «куда-то»? Разве типичный прапор не желудком мыслит? Вон какие глаза-то голодные…
— Удостоверение личности, допуск на пребывание в карантинной зоне… — без выражения пробубнил прапор.
Я уже настроился на неторопливые переговоры, но влез Вандемейер.
— Вы должны были сперва представиться, — задиристо выкрикнул учёный. — Какая часть? Ваш личный номер, унтер-офицер? Я должен знать, на кого подавать жалобу!
Квадратное лицо прапорщика медленно наливалось тёмной кровью. «Вы сволочь, Вандемейер!» — подумал я, но на этот раз про себя. Моя задача поддерживать партнёра, если он не нарушает правил, как в «Сундуке» с долговцем. Сейчас формально мой спутник был прав. Но что формальная правота против двух автоматов? Я осторожно сдвинул руку — теперь я ощущал рукоять «макарова» сквозь тонкую ткань кармана. Медленно, медленно… пока пацаны пялятся на Дитриха… Одновременно я прикидывал, как сигану в кусты, предварительно отпихнув учёного за дерево… Конечно, устраивать стрельбу — последнее дело, самое последнее, Зона возьми, самое распоследнее паршивое дело, но если выбора не останется… Приняв решение, я сразу успокоился и только тут оглядел миротворцев повнимательней.
Странно, что армейцы застыли и не шевелятся. Может, мой учёный зачаровал их при помощи радиоволн? Он же у нас великий шаман.
Коснувшись рубчатой пластмассы пистолетной рукояти, я немного успокоился и тут поглядел на Вандемейера. Учёный держал перед собой пластиковую коробочку, палец в оранжевой перчатке дрожал на единственной кнопке — не сомневаюсь, что кнопка красная, но наверняка сказать не могу. Я же Слепой.
Ах вот что… Бойцы уставились на коробочку, как кролики на удава. Я только теперь сообразил, чем грозит им Вандемейер. Так называемый «тревожный чемоданчик», такая штучка входит в комплект снаряжения учёных. Плоский корпус с единственной кнопкой, которую следует придавить в случае смертельной опасности. Тогда прибор превращается в маячок, на сигнал которого устремятся все силы армии, авиации и флота. Это поможет бойцам отыскать клочья оранжевого комбинезона. В сущности, «треножный чемоданчик» имеет то же самое назначение, что и яркий цвет костюма ученого, он привлекает внимание, облегчает поиски после того, как помочь уже поздно. Оранжевое пятно заметят с вертолёта скорей, чем более практичный камуфляжный костюм.
То есть обычно «чемоданчик» полезен, как мёртвому припарки, но мы в полутора километрах от КПП. Ребята с блокпоста наверняка захотят проверить, кто тревожит их сон, находясь совсем рядом. Судя по нашивкам, этот патруль — российский. Если на сигнал прискачут украинцы, прапора «примут по полной», выражаясь их же жаргоном. Его и слушать не будут, вкатят по самое не балуйся за конфликт с уважаемым господином Вандемейером. Это же надо было так напугать бедного учёного, чтобы он пошел на крайние меры и воспользовался «тревожным чемоданчиком»!
Российские и украинские миротворцы — как кошка с собакой. Это больше, чем соперничество, обе стороны никогда не упустят случая подсидеть коллегу.
— Прапорщик Семаков, российский контингент.
Рослые гвардейцы неуверенно переглянулись и отвели автоматы.
— Личный номер? — Вандемейер продолжал напирать.
Красный Семаков пробормотал что-то неразборчивое. Если я не понял, что он произнес, то Дитрих — и подавно. Но самолюбие рыжего, похоже, было удовлетворено.
— Дитрих Вандемейер, — буркнул он, — если угодно, можете ознакомиться с моим допуском. — И вытащил бумаги в герметичном пластиковом конвертике — левой рукой. Правой он по-прежнему держал наготове свое оружие массового поражения прапорщиков.
Семаков, конечно, постарался сохранить лицо — приблизился как ни в чём не бывало, взял пакет, пробежал взглядом. Сопя, полез в планшет, вытащил прямоугольный черный прибор, за которым тянулся тонкий витой шнур… провел по вандемейеровскому пластику. Прибор пискнул, мигнул индикатором. Ручаюсь — зелёным. Прапорщик вернул документы учёному и посторонился. Семаков прекрасно понимал, что допуск у Дитриха в норме, но довёл процедуру до конца.
Дитрих опустил «тревожный чемоданчик», но палец с кнопки так и не убрал. С важным видом проследовал мимо Семакова, прошагал между рослых бойцов, я — следом. Наверняка Семаков сейчас свяжется с блокпостом и скажет, что документы у нас в порядке, а вот груз очень подозрительный. Удача, богиня моя, где ты?
![Елена Белая - Дорога к себе [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
