Сурен Цормудян - Огненный зверь
Корпорация восстановила и порт, ставший отличным подспорьем в качестве еще одного перевалочного пункта на морских торговых путях. Хотя здесь существовал неприятный фактор в лице пиратов, чьи базы находились где-то в районе Пенемюнде и на острове Борнхольм. Пираты ощутимо мешали морским грузоперевозкам. С другой стороны, авиарейсы обходились значительно дороже из-за дефицита топлива и высокой стоимости авиационной инфраструктуры как таковой.
К слову сказать, корпорации РПП удалось в свое время практически невозможное. Дело в том, что государство Польша, на чьей территории находился Оазис, включающий в себя Сопот и бывший Гданьск, в недавнем прошлом оказалась одной из приоритетных целей для ядерных ударов из-за наличия там систем американской противоракетной обороны. Естественно, другой стороне необходимо было гарантированно вывести из строя эту систему. Что и было сделано в первую очередь. А поскольку в той войне, на определенном ее этапе, применение ядерного оружия стало не исключением, а нормой, несложно себе представить, какая судьба постигла это небольшое государство.
Но Сопот уцелел, а слабый заряд, ударивший по Гданьску, позволил в итоге присовокупить к Оазису и этот город, пусть и разрушенный.
Два вертолета W-3U «Саламандра» с полным боекомплектом стояли на летном поле в готовности к старту. Всякий раз, когда в зону ответственности аэродрома, на расстояние полета вертолета, способного достигнуть определенной дистанции, пробыть там тридцать минут и вернуться обратно, входил самолет, ожидаемый в Оазисе, к вылету готовилась пара штурмовых винтокрылых машин. Такие меры предосторожности не были излишними. Хотя РПП контролировала две небольшие земледельческие резервации, оставался фактор диких территорий, близости пиратских баз и, конечно, галльские Оазисы на территории бывшей Франции, питавшие не самые теплые чувства к Ост-Европейской компании, которая планомерно продолжала свою экспансию на континентальную Европу и которой, по сути, подчинялась РПП. Случались и крушения самолетов в связи с плохой по нынешним временам подготовкой пилотов, не самым лучшим состоянием авиационной техники и зачастую низким качеством топлива. Кроме того, все знали, что где-то далеко, на востоке, в прошлом году был сбит экспериментальный самолет.
В целях экономии горючего обе винтокрылые машины пока даже не завели двигатели. Однако экипажи и команды спасателей сидели на своих штатных местах в полной боевой готовности и внимательно слушали рацию, что ловила доклады о достижении самолетом очередной контрольной точки. Командиры тут же сверялись с полетными картами и корректировали предстоящий маршрут на случай нештатной ситуации.
Поодаль от вертолетной площадки пребывали в такой же готовности несколько пожарных и санитарных машин.
— Внимание! Последняя контрольная точка пройдена. До посадки двадцать две минуты. Как поняли меня? — произнес диспетчер.
— «Сокол-один». Вас понял. Крайняя точка пройдена. Поправка произведена, — доложил командир первого вертолета.
— «Сокол-два». Вас понял, — повторил за ним офицер из второй вертушки.
Очевидно, что атаки на самолет уже не будет. Так близко к Оазису никто не подойдет просто ради того, чтобы сбить борт. Хотя, конечно, это проще сделать во время взлета и посадки, едва ли найдется человек, не знающий, как строго охраняют Оазисы свои рубежи. Особенно щепетильны они в части безопасности воздушного транспорта. Но риск крушения остается. Нельзя исключать на сто процентов и самоубийственное выдвижение каких-нибудь боевиков с ПЗРК к рубежам РПП. Говорят, что в Марселе высокопоставленного члена совета директоров тамошнего Оазиса убил снайпер, когда ВИП-персона спускалась по трапу самолета. Это, конечно, не переносная зенитная ракета, но все же… Грамотный стрелок с «барретом» способен уничтожить даже самолет, поразив его двигатели парой выстрелов.
— Внимание! Десять минут до посадки! — объявил по рации диспетчер.
После этого пожарные машины стали заводить свои двигатели.
Через пару минут показался и самолет. Вынырнувший из низких облаков, он покачивался от бокового северо-восточного ветра, что гонял по бетону аэродрома снежную пыль.
По летному полю, огибая санитарные и пожарные машины, неторопливо двигалась пара бронетранспортеров.
Большой двухвинтовой самолет тяжело, словно нехотя, снижался к посадочной полосе, по краям которой замерцали огни, облегчающие пилотам ориентирование. Вот уже слышны двигатели крылатой машины. Пилоты были хороши. Шасси самолета мягко коснулось бетона, и «птица» побежала по полосе, невзирая на боковой ветер.
Из бронемашин высыпали две группы специального охранного сервиса корпорации РПП. Включивший реверс двигателей самолет остановился как раз между броневиками. Винты перестали вращаться и смолкли. Пожарные в своих машинах наверняка облегченно вздохнули.
Боковая дверь самолета, являвшаяся также трапом, откинулась. Из люка высыпали четыре вооруженных охранника. Недолгий обмен фразами с бойцами охранного сервиса, и показался человек, которого обступили бойцы и торопливо препроводили в одну из бронемашин.
Приняв гостя, бронетранспортеры сразу отъехали. А к самолету уже двигались топливозаправщик, антиоблединительная машина и микроавтобус с группой техников.
— Холера, — тихо по-польски выругался второй пилот одного из вертолетов. — Ради одного человека гонять через Ла-Манш и пиратскую зону целый самолет. Да еще здесь такая суета. Кто он такой вообще?
Наблюдавший за всем в бинокль командир пожал плечами:
— Важная шишка, похоже.
— «Сокол-один», «Сокол-два», говорит «Краков». Отбой боевой готовности. Вернуться в дежурный пункт дислокации, — скомандовала рация.
— Вас понял, «Краков».
Промышленный район Оазиса был так не похож на жилые кварталы с многоэтажными домами граждан и мощеными улицами, на деловой центр города с блестящими офисными строениями и магазинами, чьи витрины манили разнообразием товаров. Здесь находились только производственные комплексы, склады и укрепленные блокпосты охранного сервиса. Особенно бросались в глаза столбы со сканерами индивидуальных чипов. В жилых районах Оазисов эти приборы, практически невидимые, были установлены на дорожных знаках, светофорах, рекламных плакатах и вывесках различных учреждений. Здесь же ощущение всевидящего «большого брата», как это втихую называли простые жители Оазиса, не покидало даже людей, которые годами, в силу специфики своей работы, проводили все рабочее время в промзоне, оборудованной на руинах Гданьска.
Да и сам пейзаж навевал тоску и уныние. Тут не было той яркой, вычурной пышности, что делала Оазисы для прочих уцелевших представителей человеческого рода чем-то между сказкой и раем. На облагораживание территории власти особо не тратились. Места, по каким-либо причинам еще не отданные под различные нужды Оазиса, несли на себе отпечаток ракетного удара. Вокруг острова, где некогда находились Гданьские ремонтные верфи, по-прежнему виднелись корпуса затопленных судов и даже пара покореженных морских буровых платформ. Из двух мостов, что вели на этот остров, восстановили только западный. Однако существовала еще временная понтонная переправа южнее моста. Хотя временная — это мягко сказано. Навели ее лет десять назад, во время строительства на острове комплекса, куда и двигались сейчас два бронетранспортера, встретивших самолет Ост-Европейской компании. Второй понтон вел прямиком к аэродрому с восточной стороны острова. Однако он был закрыт на ремонт, вследствие чего и пришлось делать большой крюк.
Машины продвигались неторопливо, чтобы не доставлять неудобств важному пассажиру, — местность была неровной, дорога извилистой, вдобавок вдоль нее стояли надолбы. Вот еще один крутой поворот, и снова мощные бетонные наросты по обочинам. Даже сумасшедший на высокой скорости не подберется к летному полю. Единственная дорога, не имевшая таких надежных ограничителей, вела от пожарного депо аэродрома. Небо здесь почти всегда было пасмурным, неприветливым, что подчеркивало гнетущую атмосферу промзоны.
Снова столбы с датчиками, и сразу блокпост охранного сервиса. Недолгая остановка. Затем шлагбаум поднялся, и бронемашины двинулись дальше, пересекая железнодорожные пути. По ним курсировал электропоезд, доставлявший работников промзоны к месту их трудовой деятельности, а затем отвозивший в Сопот, домой.
По грунтовой дороге вдоль железнодорожной колеи бронемашины доехали до моста через канал. Уцелевший этот мост был приспособлен лишь для движения железнодорожного транспорта. Слева, в полутора сотнях метров, некогда существовал и автомобильный вантовый мост. Война его не пощадила, оставив лишь памятник в виде полуразрушенных опор на том берегу, с которых свисали ржавые ванты. Однако рядом с железнодорожным мостом был понтон и по блокпосту на каждом берегу. По большей части понтоны стояли на приколе у одного из берегов, так как поезд с пассажирскими и грузовыми вагонами ходил тут бесперебойно. Но сейчас, специально для бронетранспортеров, была оборудована понтонная переправа.
