Владимир Ильин - Восьмой зверь
— Десять золотых в день. — Старик иронично наблюдает за моим прыжком алчности от книжных полок к столу. — И верните мне часы, они наградные.
Как только заметил? Приходится возвращать «сувенир» обратно хозяину. Мельком смотрю на крышку — «За оборону Стены». Боевой дедушка.
— И когда только успели? — Дед вовсю веселится, наблюдая за моим смущением. Не хватает мне наглости вести себя как обычно после поимки с поличным. Но хватает ума не изображать из себя невинного.
— Итак, вас устроит контракт на десять дней с оплатой в сотню золотом? — Виктор переходит на деловой лад.
Сотня в неделю — очень много, сумма привлекательная, но дело уж больно темное. Так слуг не нанимают. И уж тем более слугам не прощают кражу.
— Готов обсудить сумму, если расскажете в чем вообще дело, — спрашиваю напрямик, уставившись старику в глаза.
Некоторое время сверлим друг друга взглядами, но в итоге дед сдается.
— Девочке нужен телохранитель.
— Так зачем вам я? — недоумеваю.
Телохранители — отдельная категория, профессия, судьба, призвание. Ни один человек, каким бы хорошим воином он не был, не способен целенаправленно жертвовать собой. Не похоже, что он хочет сэкономить — за десяток золотых кругляшей можно нанять отличного специалиста, и ограничение по возрасту совсем не помеха — у специалистов наверняка есть ученики подходящего возраста.
— Сначала — контракт. Полторы сотни за десять дней, вас устроит?
Я пытаюсь все же спросить о деталях, но Виктор категорически против.
— Никакой информации без заверенного должным образом документа.
Видимо, ожидается подписание не просто бумаги, а кое-чего магического. Не сталкивался с подобным, более того — и сейчас подобные бумаги вызывают во мне желание бежать. По слухам, последствия неисполнения договора слишком велики.
И вот он — отличный повод откланяться. Баргозо не посмеет упрекнуть меня, что я отверг магический договор, да еще и на заведомо другую должность, чем оговаривалось. С другой стороны — деньги уж больно хорошие, а мне еще квартал восстанавливать. Здравый смысл в итоге победил жадность, я было встал из-за стула, откланялся и уже шел к двери, когда жадность нанесла ответный удар.
— Тысяча. — Здравый смысл еле держится, ноги сами несут меня обратно, на лицо наползает легкомысленная улыбка. Сколько это килограмм золота? Охо-хо. В мыслях деньги получены и уже истрачены.
— Нет. — Сам удивляюсь своей выдержке.
— Хорошо. — Внезапно соглашается Виктор. — Подойдем с другой стороны. Я готов предложить к сумме договора свое расположение. — И смотрит на меня, будто я кинусь ему ботинки целовать.
— Скажу проще, я готов оказать вам ответную услугу, когда вам будет нужна помощь. А она вам обязательно будет нужна.
— Угрожаете?
— Нет-нет! — Старик даже руки поднимает перед собой. — Никаких угроз даже в мыслях не было. Я наводил о вас справки, печальная история, мои соболезнования. Также я знаю, кто ваш начальник и имею некое представление о ваших взаимоотношениях.
— Дальше. — Что-то подсказывает, что Виктора стоит выслушать.
— Как вы думаете, тот квартал, который вы сейчас отстраиваете, заинтересует кого-нибудь после восстановления?
— Я на это надеюсь. Планирую сдавать дома в наем. — Какая уж тут тайна, обычный бизнес. Недвижимость никогда не падает в цене, а стабильный доход от ренты позволит не беспокоится о завтрашнем дне.
— Имею ввиду другой интерес. Я знаю Томаса. Он никогда вам не отдаст квартал.
— Вы знаете Томаса, но при этом сами к нему обратились за услугой? — Удивленно поднимаю брови. — К тому же, дома оформлены на другого человека.
— Если бы у меня был другой вариант. — Виктор недовольно морщится, но через мгновение спохватывается. — Об этом после контракта. По поводу факта владения. Дома оформлены на Марту Гесс, вскоре она выйдет за Томаса. Скорее всего, до рождения ребенка. Все ее имущество по закону перейдет мужу в качестве приданного. У вас больше не будет ни дома, ни квартала.
Земля будто проваливается под ногами. Такой вариант мне не приходил и в кошмарном сне. А ведь действительно, Баргозо никогда не выпустит из своих рук то, что считает своим. Просить же Марту тянуть с женитьбой до моего совершеннолетия нереально. Ребенок, рожденный вне брака… она никогда на это не пойдет.
— И как вы можете помочь?
— Вы попросите Марту переоформить квартал на меня. В договор добавим пункт о возврате вам имущества по наступлению совершеннолетия. Или тому, кого вы укажете.
Минута раздумий, отчаянные поиски того, с кем бы я мог провернуть то же самое, и очевидный ответ.
— Показывайте ваши бумаги.
Виктор протягивает мне составленный договор — страницы толстые, отливающие синевой — и перо с чернилами. С трепетом беру в руки тяжелое золоченое перо, впервые жизни, к слову. Раньше простыми гусиными как-то обходился.
— Читать хоть умеете? — Легкая шпилька в мой адрес.
Невозмутимо беру чистый лист из пачки, лежавшей на столе, и каллиграфическим почерком вывожу: «Старый пердун», после чего величественно киваю. Когда твоя мама — преподаватель, невозможно увернуться от грамотности, правописания и знания аж двух языков.
— Тогда подписывайте и продолжим. — Виктор хмурится. А вот нечего меня недооценивать.
Разумеется, вычерчивать лихой вензель под текстом я не тороплюсь, следующие часы в кабинете царит полная тишина — я внимательно читаю каждый пункт договора, ищу двойные смыслы и ловушки. Иногда тишина взрывается яростным спором с Виктором — некоторые пункты идут под снос, например, слишком жестокая кара за разглашение и критерии самого события. А вдруг я случайно проговорюсь? А вдруг нас будут подслушивать? Наказание за неисполнение договора тоже вычеркивается, бред садиста, а не кара. Проще так и написать — смерть. В общем, от изначального документа мало что осталось после корректировки. Через три часа мучений и переписывания, документ потолстел на пару страниц и выглядел куда гуманнее, чем раньше.
Сам процесс подписи вызвал легкое удивление на фоне общей усталости от многочасовой работы над контрактом. Для начала — просто вензель на последней странице, затем единовременное приложение пораненных специальной иглой пальцев к ребру сложенных вместе бумаг — и синева листов медленно исчезает, на глазах втягиваясь в нас обоих. Требуется усилие, чтобы не отдернуть руку. Магия договора внутри нас — буквально. Сразу же Виктор выписывает мне чек.
— Не люблю эти договоры. Проще сразу выполнить все должное. — Протягивает мне подписанную бумажку. Забавный такой многоцветный прямоугольник Арни-банка. — Сейчас распоряжусь пригласить Марту и нотариуса.
— Золото — только монетами. — Не тороплюсь принимать чек. — Пока они едут, может все таки расскажете в чем дело?
— В каждом владении есть академия. Учат в ней по трем различным специализациям, но курсы вложены друг в друга. — Издалека начинает Виктор, — после окончания медного курса выходят специалисты бытового назначения. После военного — боевые маги. Третья специализация нас мало интересует. Места в академии строго ограничены.
Терпеливо выслушиваю прописные истины в ожидании чего-то более интересного. В кабинет входит служанка, расставляет кружки с чаем и уходит вместе с запиской-поручением от Виктора.
— Так вот, — продолжает дед после пары глотков. — Про места в академии. Билеты на базовый курс можно купить в свободной продаже. На боевой курс — только получить, и только тем, кому они предназначены.
А вот это уже интересно.
— Серебряные билеты даруются Повелителями, не больше одного на целый род. Редко — по два и почти никогда в большем количестве. Исключения из правил происходят во время войны, когда умирают целые рода, не оставляя наследников. Как ты уже мог догадаться, места на военном курсе достаются по наследству — если маг рода погиб, есть достойный кандидат подходящего возраста и деньги на дар Повелителю. Если род обнищал или пресекся, не подготовил за шестнадцать лет преемника — наследное право отдают кому-то другому, слабые семьи правителям не нужны. Двенадцать лет назад моему роду высочайше подарен шанс иметь наследного боевого мага в роду. — Приосанивается дед. — Повелитель принял дар, билет хранится в надежном месте, претендент… претендентка подготовлена. Через четыре года окончится срок на подготовку кандидата. Весь наш род — я, да семья сына. Потому готовил внучку, такой шанс я не имел право потерять, — ожесточенно завершает Виктор.
— И вот мы, надеюсь, подходим к сути дела, — нетерпеливо ворчу. Все это, безусловно, интересно, но ситуация по прежнему остается неясной — я не вижу свое место в общей картине.
— Многие считали дарованную мне честь простой фикцией и вовсю делили мой серебряный билет, — с застарелой ненавистью произнёс старик. — Но я их всех обошел. Джейн получит право для рода и своей будущей семьи.
