Саба Тахир - Уголек в пепле
– Здесь сквозняк, – Сана сняла свой плащ. Ее короткие темные волосы торчали как у взъерошенной сердитой птицы. – Но это дом.
– Сана, ты вернулась, – к нам приближался коренастый человек, поглядывая на меня с любопытством.
– Тэрик, – Сана поприветствовала его. – Мы наткнулись на патруль. И кое-кого прихватили по пути. Дашь ей немного поесть?
Тэрик исчез, и Сана усадила меня на ближайшую скамейку, не замечая взглядов, что бросали в нашу сторону остальные люди, находящиеся в пещере.
Мужчин и женщин здесь было поровну. Большинство носило темные закрытые одежды, и почти все держали наготове ножи и мечи, словно в любой момент ожидая налета Империи. Некоторые точили оружие, другие наблюдали за готовящейся на костре едой. Мужчины постарше курили трубки. Несколько человек спали на нарах вдоль стен.
Я откинула прядь волос с лица и осмотрелась. Сана, увидев мои черты, прищурилась.
– Твое лицо кажется… знакомым, – сказала она.
Волосы снова упали на лицо, и я не стала их убирать. Сана далеко не молода, так что в Ополчении она могла состоять довольно давно. И вполне могла знать моих родителей.
– Я, бывало, торговала на рынке джемом моей бабушки.
– Верно, – она все еще всматривалась. – Ты жила в Кварталах? Почему ты…
– Почему она все еще здесь? – Кинан, что все это время беседовал с группой бойцов в дальнем углу, теперь приближался к нам, откинув капюшон. Он оказался гораздо моложе, чем я ожидала, скорее мой ровесник, чем Саны. Наверное, поэтому она так рассердилась на его тон. На его лоб и глаза спадали огненно-рыжие пряди, такие темные у корней, что казались почти черными. Он был всего на несколько дюймов выше меня, но стройный и сильный, с утонченными изящными чертами книжников. Рыжая щетина пробивалась на щеках и подбородке, а на носу пестрели веснушки. Как и другие повстанцы, он имел при себе почти столько же оружия, сколько носят маски.
Я поймала себя на том, что разглядываю его, и тут же отвела взгляд, чувствуя, как к щекам хлынула краска. Теперь мне стало понятно, почему вспыхнула та девушка.
– Она не может остаться, – произнес он. – Уведи ее отсюда, Сана. Сейчас же.
Вернулся Тэрик и, услышав Кинана, грохнул передо мной тарелкой о стол.
– Не указывай ей, что делать. Сана не одна из твоих задуренных новобранцев. Она лидер нашей фракции, и ты…
– Тэрик, – Сана положила ладонь на его руку, но взгляд, которым она одарила Кинана, мог уничтожить камень. – Я дала девочке поесть и хочу выяснить, что она делала в туннелях.
– Я искала вас, – подала я голос. – Искала Ополчение. Мне нужна ваша помощь. Моего брата схватили вчера во время облавы…
– Мы не можем помочь, – перебил Кинан. – Нас и так мало.
– Но…
– Мы! Не можем! Помочь! – повторил он медленно, как будто несмышленому ребенку. Возможно, до той облавы холод в его глазах заставил бы меня замолкнуть. Но не сейчас. Не сейчас, когда Дарин нуждается во мне.
– Ты не лидер Ополчения, – возразила я.
– Я – его заместитель.
Он оказался выше, чем я ожидала, но все равно высоким его не назовешь. Я откинула волосы с лица и встала.
– Не тебе решать, останусь я или нет. Это решать лидеру, – я старалась выглядеть смелой, понимая, что если Кинан не согласится, то неизвестно, что делать дальше. Может быть, начать упрашивать?
Улыбка Саны была острой как лезвие.
– А девочка права.
Кинан двинулся на меня, пока не подошел вплотную, отчего мне стало не по себе. От него пахло лимоном, ветром и чем-то терпким вроде кедра. Он оглядел меня с головы до ног. Этот взгляд можно было бы счесть бесстыдным, если бы не легкое замешательство, сквозившее в его лице, будто он видел то, чего не мог понять. Его глаза оставались в тени, так что я не видела, какого они цвета – черные, карие или голубые. У меня возникло ощущение, что эти глаза видели меня насквозь, видели мою трусливую и слабую душу. Я скрестила руки и отвела взгляд, стесняясь своей рваной, грязной сорочки.
– Необычное украшение, – Кинан дотронулся рукой до браслета. Его палец чуть коснулся моей кожи, и по ней словно пробежали искры. Я отшатнулась, но он никак не отреагировал.
– Почернел весь, я мог и не заметить. Это ведь серебро, не так ли?
– Я его не украла, ясно? – Тело ломило, голова шла кругом, но я сжала кулаки, чувствуя одновременно страх и злость. – И если ты его захочешь снять, тебе сперва придется меня убить.
Кинан встретил мой взгляд холодно, и я лишь понадеялась, что он не распознал мой блеф. Мы оба знали, что убить меня – проще простого.
– Думаю, что так и сделаю, – процедил он. – Как твое имя?
– Лайя. – Он не спросил фамилии – книжники их редко берут.
Сана озадаченно смотрела на нас обоих.
– Я пойду за Мэйз…
– Нет, – Кинан уже отошел от меня. – Я сам его найду.
Я снова села, а Сана продолжала всматриваться в меня, очевидно, пытаясь понять, почему мое лицо кажется ей знакомым.
Если бы она видела Дарина, то узнала бы тотчас. Он поразительно похож на маму, а ее никто не мог забыть. Папа был другой – всегда в тени. Он рисовал, планировал, думал. От него мне достались непослушные и черные как ночь волосы, золотистые глаза, высокие скулы и полные неулыбчивые губы.
В квартале никто не знал моих родителей, поэтому никто не задерживал взгляд на мне или Дарине. Но в лагере Ополчения было по-другому. Я должна была понять это.
Я поймала себя на том, что пристально смотрю на татуировку Саны, и внутри все сжимается при виде кулака и пламени. Мама носила над сердцем точно такую же. Папа рисовал ее не один месяц, доводя до совершенства, прежде чем ввести чернила под кожу.
Сана заметила, куда я смотрю.
– Когда мне сделали татуировку, Ополчение было совсем другим, – пояснила она, не задавая вопросов. – Лучше. Но все меняется. Наш лидер, Мэйзен, говорит, что мы должны быть смелее, идти в атаку. Многие из молодых борцов, те, кого учит Мэйзен, разделяют его убеждения.
Я видела, что Сана не очень этим довольна, и ждала, не скажет ли она еще что-нибудь, но в дальнем конце пещеры открылась дверь, затем показался Кинан и хромой седовласый человек.
– Лайя, – позвал Кинан. – Это Мэйзен. Он…
– Лидер Ополчения.
Я знала его имя, потому что ребенком слышала, как мои родители нередко говорили о нем. Я знала Мэйзена и в лицо, потому что его портрет висел на плакатах «Разыскивается» по всей Серре.
– Так это ты наша новообретенная сиротка? – мужчина подошел и остановился рядом со мной, махнув рукой, чтобы я не вставала поприветствовать его. Он попыхивал трубкой, зажатой в зубах, и дым окутывал его израненное лицо. Татуировка с символом Ополчения побледнела, но оставалась различимой: зелено-голубая тень на коже под горлом.
– Что тебе нужно?
– Моего брата Дарина схватили легионеры во главе с маской, – я пристально смотрела в лицо Мэйзена, пытаясь понять, узнает ли он его имя, но не уловила никаких эмоций. – Прошлой ночью, во время облавы на мой дом. Мне нужна ваша помощь, чтобы освободить его.
– Мы не спасаем всяких бродяг, – Мэйзен повернулся к Кинану. – Больше не трать мое время попусту.
Я постаралась подавить отчаяние.
– Дарин не бродяга. Его бы не схватили, если бы не ваши люди.
Мэйзин развернулся.
– Мои люди?
– Двое из ваших бойцов перед смертью выдали имя Дарина на допросе у меченосцев.
Мэйзен посмотрел на Кинана, ища подтверждения, и парень явно занервничал.
– Радж и Нэйвид, – не сразу ответил он. – Новые рекруты. Говорили, что работают над чем-то важным. Эран этим утром нашел их тела в западной части Квартала книжников. Я узнал несколько минут назад.
Мэйзен ругнулся и повернулся ко мне.
– Почему мои люди сдали имя твоего брата? Как они узнали о нем?
Если Мэйзен не знал про альбом, то и мне не стоило об этом говорить. Я сама не знала, что это значит.
– Не знаю. Может, они хотели, чтобы он к ним присоединился. Может, они дружили. Какой бы ни была причина, они навели Империю на нас. Маска, который убил их, пришел минувшей ночью за Дарином. Он… – голос мой срывался, но я прокашялалсь и заставила себя договорить. – Он убил моих дедушку и бабушку. Забрал Дарина в тюрьму. И все из-за ваших людей.
Мэйзен глубоко затянулся, рассматривая меня, затем покачал головой.
– Я соболезную тебе. Правда. Но мы не можем тебе помочь.
– Вы… вы должны. Это долг крови. Ваши люди выдали Дарина.
– И заплатили за это жизнью. Ты не можешь просить большего, – мимолетный интерес, который проснулся в Мэйзене, угас. – Если мы будем помогать каждому книжнику, схваченному меченосцами, от Ополчения ничего не останется. Вот если бы ты была одной из нас… – Он пожал плечами. – Но ты – не одна из нас.
– А как же Иззат? – я схватила Мэйзена за руку, но он вырвал ее, гневно сверкая глазами. – Вы связаны кодексом чести. Вы должны помогать любому, кто…
– Кодекс распространяется на своих людей. Членов Ополчения. И их семьи. Тех, кто что-то сделал для нас. Кинан, дай ей лист нимы.
