Андрей Земляной - Крылья Родины
Первые проблемы пришли, когда Барков шел над огромным Тилимским заливом. Небольшой шторм бросал машину из стороны в сторону, и Анатолию пришлось сильно поволноваться за себя и за планер. Но конструкция достойно выдержала испытание, и, проскочив зону шторма, он снова попал в мощный восходящий поток, который к тому же шел в нужном ему направлении.
Первоначально он планировал долететь до плато Тилим и продолжать путь уже пешком, но машина вела себя хорошо, и он решил рискнуть.
Тело, зажатое в узкой кабине, ныло и болело, но Анатолий, то напрягая, то расслабляя разные мышцы, держался. Он даже ухитрился поесть и попить, не отрываясь от управления.
Планер был в воздухе уже десять часов, когда пришлось сжечь второй и последний ускоритель. По расчетам выходило, что он преодолел примерно две тысячи километров и ему оставалось еще около тысячи.
Точка, указанная адмиралом, находилась в узкой горной долине, зажатой между высокими неприступными горами. Сведения о географии этого места были самые расплывчатые, но Барков полагал, что начальству виднее, и все ближе и ближе подбирался к цели своего путешествия. Однако, несмотря на все его старания, высота постепенно падала, и через полчаса горы уже стояли словно стена, поджидающая очередную жертву. Неожиданно сильный шквал буквально подхватил легкий планер и понес его с огромной скоростью на вырастающие впереди скалы. Короткий взгляд на датчик скоростного напора набегающего воздуха, и Анатолий, слегка отдав ручку управления, ввел планер в вираж, направляя полет вдоль гор. Поток воздуха, отклоненный близким склоном, резко потащил планер вверх и, как гигантский лифт, вознес его над вершиной перевала. Еще один бешеный порыв ветра, и машину, словно пушинку, перенесло через горную гряду.
Стоило ему снизиться, как ветер сразу стих. Под крылом в трехстах метрах расстилался сплошной лесной ковер. Не было даже маленькой полянки, куда можно было бы приткнуть машину, и пришлось тянуть до последнего, надеясь, что что-то все же появится. Впереди из дымки совершенно неожиданно стал проявляться силуэт высокого здания. Колонны, подпирающие острый купол неведомого строения, вырастали прямо по курсу, словно мираж. Засмотревшись на величественное строение, Барков прозевал тот момент, когда в бескрайней зелени появилась просека. Но высота полета уже была такой, что старая дорога просматривалась довольно четко.
Молясь, чтобы на ней не оказалось ям, Анатолий пошел на посадку.
Брюхо планера со страшным скрежетом прошлось по камням. Подскакивая на обломках гранита и чуть пойдя юзом, машина развернулась боком и остановилась.
Из кабины пилот вывалился словно мешок. Ноги не держали совершенно, и еще минут десять он просто стоял на коленях, переводя дыхание. Потом, превозмогая себя, все же встал и выпрямился во весь рост. Нос планера не докатился до ступеней древнего строения буквально несколько метров.
— А я и вправду монстр. — Он со стоном разогнул спину и несколько раз наклонился в стороны. — Спасибо, малыш. — Он похлопал по крылу ладонью, затем стянул меховую парку и снова оперся рукой на планер. Тело категорически не желало приходить в рабочее состояние.
Стрела с ярким оперением возникла между указательным и средним пальцем словно из ниоткуда, заставив корпус планера задрожать от удара. Уже начав поворачиваться всем телом в направлении нежданной напасти, он успел лишь услышать короткий свист, после чего свет померк.
Очнулся он от запаха. Жуткая смесь из человеческих испражнений, плохо обработанных шкур и горелого жира действовала не хуже нашатырного спирта. Первое, что увидел Анатолий, была травинка на утоптанном до каменного состояния полу. Чуть скосив глаза в сторону, заметил чадящий очаг и противоположную стену, сделанную, видимо, из тех самых шкур, привносящих свой вклад в ароматы этого места. Несмотря на то что руки были связаны за спиной, тело было в гораздо более боеспособном состоянии, чем после полета.
Рядом с невозмутимым видом сидел одетый в кожу и меха мужчина лет тридцати со смуглым обветренным лицом. Он никак не отреагировал на то, что пленник пришел в сознание, за что тут же поплатился. Анатолий перекатился на бок и носком сапога ударил мужчине точно в лоб, отчего тот отлетел к стене и молча съехал вниз.
Поскольку надзиратель уже не мог помешать, Барков напряг руки, но кожаные ремни пружинили, не желая рваться. Он подтянул ноги и неловко сел. Место, куда его привезли, было явно естественного происхождения. Узкая расселина в скале, затянутая сверху и отгороженная шкурами. Не обращая внимания на тупую боль в голове, он прогнулся, просовывая ремни под зад, и, разгибаясь, потянул их всей силой позвоночника. Через секунду кожа не выдержала и порвалась, а Анатолий стал растирать затекшие запястья, приводя себя в рабочее состояние. По всему выходило, что цветов и оркестра в этом месте он не дождется.
Оружия не нашлось. Он дважды тщательно обыскал и мужчину, и жилище, но, кроме острой щепки, ничего не нашел. Обмотал более толстый конец куском тряпки, встал и, потянувшись во весь рост, осторожно отодвинул шкуру, служившую занавеской.
Прямо у входа спиной к нему сидел еще один человек, на этот раз вооруженный. Кончик меча или длинного ножа был виден сбоку. Барков отложил щепку, со всей силы ударил охранника кулаком по голове и придержал, чтобы тот не нарушал тишину.
Оружие охранника действительно оказалось длинным ножом из совершенно дрянного железа.
Анатолий осторожно продвинулся вперед. Площадка, куда выходили расселины, такие же, как осталась за его спиной, была полна людей. Они сидели вокруг кучи, в которой пилот с удивлением узнал свой багаж. Высокий жилистый старик что-то вещал на незнакомом языке, тряся седой головой и размахивая резным посохом, а люди, сидящие вокруг, молча внимали выступлению седобородого комика. Впрочем, для части зрителей, присутствовавших в виде насаженных на колья голов, все было не так смешно.
Анатолий продвинулся чуть вперед, желая дождаться окончания речи, когда его заметили. Мужчина, сидевший с противоположной стороны, вскочил и, указывая рукой в сторону Баркова, что-то заголосил во всю глотку.
Сразу к нему кинулись несколько десятков человек, но, натыкаясь на сидевших людей, падали, и часть из них пробиралась дальше уже на четвереньках.
Первый, выскочивший на пилота, замахнулся короткой дубинкой, но, получив резкий удар в бок ногой, упал на колени, выронил оружие и, свернувшись калачиком, как-то по-щенячьи заскулил.
Второго, пожелавшего насадить Баркова на короткое копье, он встретил ударом ноги в корпус, перехватил и выдернул оружие и метнул в уже изготовившегося к стрельбе лучника.
Копье пробило человека насквозь, и стрелок, который уже готов был упасть на спину, рухнул на подломившиеся колени и замер, уперевшись острием в землю.
— Та варак! Та варак! — Голос у старика, несмотря на возраст, с легкостью перекрыл шум разгорающейся драки. — Кером ти саар!
Повинуясь команде, нападающие сменили тактику и начали медленно смыкать кольцо, готовясь напасть сразу со всех сторон.
Не дожидаясь, пока воины займут позиции, Анатолий резко прыгнул вперед, к своим вещам, и, ухватив меч за рукоять, выдернул его из ножен.
К удивлению Баркова, остальные зрители, не принимавшие участия в драке, спокойно отошли в стороны, давая бойцам место и явно не собираясь брать в руки оружие.
Низкорослый мужчина резко подскочил ближе и ткнул копьем в то место, где находилась голова пилота, но тот уже ушел в сторону и мощным ударом меча обрубил копье вместе с частью руки. Не сбрасывая темп, достал второго и шагнул вперед, накалывая на острие еще одного.
Оставшиеся в живых резко охладели к идее продолжения драки, но старик, продолжавший визгливо каркать, гнал их в бой. Наконец они решились и, подбадривая себя криками, кинулись разом.
Анатолию оставалось лишь подправить траекторию копья, чтобы оно проткнуло самого здорового в этой компании, и, оттолкнувшись от древка, короткими движениями зарубить еще двоих.
Последний все еще пытался вытащить копье из тела своего товарища, когда увидел, что пилот подошел ближе и с интересом наблюдает за его попытками.
Бросив наконец древко, воин вытащил из-за пояса нож и с каким-то утробным рыком кинулся вперед, но вдруг резко остановился и, посмотрев с удивлением на торчащий из груди меч, мягко завалился на спину, смотря на небо остекленелыми глазами.
Барков вынул из его руки нож и успел подивиться затейливой резьбе на рукояти, когда старик взвыл, словно сирена, и, подняв посох к небу, что-то начал орать, срывая глотку, отчего утихшая вроде головная боль вспыхнула с новой силой.
— Чуть потише, пожалуйста. — Барков повернулся к старику и сильным движением метнул трофей.
