Василий Головачев - Человек боя [И возмездие со мною]
– Я не обязан… – угрюмо бросил строптивый милиционер, поглядел в ледяные глаза Крутова и поежился.
– Фамилия, должность? – повторил тот.
– Свирь, начальник горУВД.
– В хорошую же ты компанию влип, начальник Свирь. Ты хоть знаешь, чем занимается твой друг Жора Мокшин?
– Он мэр…
– Да какой он мэр, – поморщился Егор, – гангстер! О Российском легионе что-нибудь слышал?
Взгляд исподлобья, с проблеском недоумения.
– Что за Легион?
– Значит, не слышал. Видишь, как они тебя не уважают? Держат за пешку, чтобы подставить в любой момент, да денежками, наверное, снабжают регулярно… чтобы не слышал того, что слушать не положено. Впрочем, скоро у тебя спросят, что ты делал в компании с Мокшиным и Дубневичем. Ты мне, в общем-то, не нужен, ответь только на пару вопросов. Кто это? – Егор кивнул на тело Рамазана.
– Какое это имеет значение?
– Никакого. – Крутов остался спокоен. – Но если ты, проститутка милицейская, будешь и дальше отвечать в том же духе, я тебя евнухом сделаю! Кто этот человек?
Полковник Свирь понял, что собеседник не шутит. Сказал нехотя:
– Рамазан Рахимов, эксперт… из спецподразделения РУОПа…
– Уж не эксперт ли по «зачистке»? Слишком хорошо для руоповца владеет рукопашной. Как он оказался в вашей компании? Он тебе подчиняется?
– В особых случаях… когда требуется обезвредить особо опасного преступника…
– Каким мэр представил меня, так?
Свирь дернул щекой, отвернулся.
Крутов глянул на часы, подошел к телу эксперта РУОПа и проверил его карманы. У Рамазана оказалось не одно, а целых два удостоверения с вытисненными золотом двуглавыми орлами. Одно – капитана регионального управления по борьбе с организованной преступностью, второе – майора какого-то спецподразделения, прячущегося под аббревиатурой РЛ СОЛООС. Хмыкнув, Крутов перечитал удостоверение, сунул под нос начальнику УВД.
– Расшифровывай.
Тот прочитал, в недоумении пожал плечами.
– Я такой организации не знаю.
– Зато я знаю, вернее, догадываюсь, – вздохнул Егор, пряча платок: кровь из раны на щеке перестала течь. – Расшифровать эту мудреную дурь можно примерно так: Российский легион, спецотдел по ликвидации особо опасных свидетелей. Вставай, полковник, оторви недвижимость от стула. Иди вперед.
– Куда?
– Спустимся к машине, во избежание соблазнов застрелить меня «при попытке к бегству».
– Тебя все равно поймают.
– Это еще бабушка надвое сказала. – Егор уткнул ствол автомата между лопаток начальника милиции и повел его из квартиры на улицу. – Кстати, полковник, а почему ты не взял своих ребят, из ОМОНа или СОБРа? Уверен, они подготовлены лучше мальчиков мэра.
Свирь, низкорослый, плотный, косолапый, засопел, но не ответил. Крутов толкнул его стволом автомата.
– Заснул?
– Не велели… – через силу буркнул полковник. Шея его налилась кровью.
– Верю, зачем поднимать лишний шум? Кто не велел-то? Жорка?
– Георгий Владиславович.
– Спасибо, что послушался. С собровцами мне пришлось бы воевать всерьез.
Во дворе машин Мокшина с «братвой» не оказалось, мэр все-таки ослушаться своего врага не посмел. А может быть, сделал вид, что подчинился приказу, а сам решил отсидеться где-нибудь в сторонке. Не обнаружил Егор и оставленного прикрытия в виде наблюдателей и снайперов на крышах соседних домов. Помощники у Георгия Владиславовича опыта операций по захвату профессионалов спецслужб не имели. Тем не менее Крутов усадил начальника УВД Брянска в «Ниву», не обращая внимания на увеличившийся поток пешеходов, и выехал с ним за город по московской трассе. Сказал, высаживая полковника в лесу:
– Не говори никому, что случилось, даже прямому начальству в области, иначе к тебе придет другой Рамазан и уберет как свидетеля. Если ты умный – попробуй выяснить, что такое Российский легион, только тихо, без помощников, самостоятельно, и сообщи в Москву. Есть к кому обратиться в случае чего?
– Найду.
– Тогда бывай здоров. – Крутов закрыл дверцу и погнал «Ниву» дальше, оставив растерянного полковника на дороге, но как только тот скрылся за поворотом дороги, развернул машину и проселочной дорогой выехал на трассу, поворачивая к городу. У него еще оставалось время на то, чтобы заехать в офис брянского филиала Ордена чести и справиться у его магистра о судьбе Федотова. Заодно Егор надеялся поменять вид транспорта, на «Ниве» передвигаться становилось опасно.
В начале одиннадцатого он зашел в здание областной администрации, где располагался Орден чести, побалагурил с миловидной секретаршей магистра, которая ничего о Федотове не слышала, и дождался самого магистра. Однако Дмитрий Евстафиевич Кумок тоже ничего не слышал о разгроме жуковского отделения Ордена и скорее всего резидентом военной контрразведки не был, уж слишком открыто выражал свои эмоции. Оставив его в горестном недоумении, Крутов с тяжелым сердцем сел в «Ниву» и снова выехал из Брянска, но уже не по Московской дороге, а в сторону Рославля. Оставил машину за посадкой, проголосовал, и через час неразговорчивый старикан на старой «Волге» высадил его на окраине поселка под названием Сельцо.
До встречи десанта «Витязя» оставалось еще два с половиной часа.
Жуковские леса
Несмотря на пятьдесят пять лет занятий кунгфу, а впервые привел его в додзё[42] отец в трехлетнем возрасте, Мстислав Калинович не стал ни последователем какой-то определенной философской школы типа Дао, ни адептом боевых традиций предков – русских и монголов, кровь которых текла в его жилах, ни духовным учителем десятков молодых воинов, хотя ему и случалось их учить. Не стал он и духовно богатым человеком, несмотря на свой опыт общения со многими выдающимися мастерами единоборств и мудрецами, такими, как Морихэй Уэсиба или Шри Чинмой. Во всяком случае, он не испытывал угрызений совести, если ему приходилось кого-то обманывать – всегда с благими намерениями – или предавать – это называлось «сменой позиций».
«Позиции» он менял, надо отдать ему должное, не часто, всего три раза в жизни. Впервые это произошло в тысяча девятьсот шестидесятом году, когда он отбил девушку у своего друга. Второй раз Мстислав Калинович «сменил позицию» двенадцатью годами позже, в семьдесят втором, поделившись секретами с американцами во Вьетнаме, где он работал офицером-инструктором: его взяли в плен, и, чтобы выжить, Джехангир выдал координаты нескольких советских баз. КГБ, естественно, об этом не узнал.
Третья «смена» произошла сравнительно недавно, два года назад, когда вербовщики РВС предложили ему поделиться знаниями о методах тренировки диверсантов и разведчиков в спецподразделениях ГРУ. Чтобы стать над обстоятельствами и получить чин генерала Российского легиона, он пошел и на это, не видя в поступке ничего предосудительного: в этом государстве все продавалось и покупалось во все времена, а тем более во времена строительства коммунизма, например, диплом об окончании юрфака МГУ. Как говорилось: что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, в том числе славу, честь и жизнь. А торговаться Джехангир умел, видя в людях то же неуемное желание власти, что жило и внутри его. Люди для него были разными не из-за несходства характеров, вкусов и темперамента, а в силу разного запаса властолюбия, поэтому он делил их на «сильных» – тех, кто ставил цель и добивался ее, на «питающихся» – то есть способных отобрать у ближнего кусок хлеба, и на «траву» – всех остальных, мнением которых можно было пренебречь. И не только мнением, но и жизнью. Каково же было удивление Мстислава Калиновича, когда тот, кого он считал своим последователем и соратником, умеющим выслушать, успокоить и дать дельный совет, вдруг возразил ему:
