Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Михайлов Дем
Медлительная цепочка плотов остановилась у здоровенного плавучего причала, закрепленного над мелководьем. Мы освободили транспорт и на него нетерпеливой гурьбой повалили отработавшие свое счастливчики, торопящиеся поскорее просадить заработанное. Нас придавило к веревочным перилам и едва не сбросило в воду, но все же удалось устоять, после чего вся толпа вдруг ускорилась, торопясь на звук гнусавых призывов нанимателей. Чтобы не выделяться из благородного коллектива, я старался не отставать и умело толкался, пробивая себе путь в центр сплоченной группы. Мы находились посреди большого отдела кадров, где набирали на недельную вахтовую работенку, и она не обещала быть легкой и щедро оплачиваемой. Едва финишировав рядом с большим и грязным дощатым возвышением, на который по очереди выходили бригадиры, толпа тут же начала медленно растекаться, по мере того как из ее недра вытаскивали одного гоблина за другим. Это походило на муки рождения — много умоляющих криков, мата, напоминаний о боге и справедливости, подпрыгиваний и судорог, чтобы заметили и указали пальцем и… наконец очередное дрожащее смуглое тело вытягивалось наверх, получало шлепок по спине и торопилось в указанном направлении.
— Десятеро ныряльщиков за моллюсками! Глубина десять метров! Тебя помню — давай сюда!
— Пятеро плотогонов покрепче! Только с опытом! Ты, ты, может и ты!
— Двойная оплата группе из десятерых! Надо достать решетку с глубины!
— Семерых сборщиков плавучих водорослей! Половинная ставка!
— Сорок шесть разносчиков жратвы и воды в южном направлении!
— Двадцать пять разносчиков жратвы и воды в северном направлении! Оплата двойная, дистанции большие!
На этот призыв я откликнулся, торопливо подняв руку и даже пару раз подпрыгнув, чтобы выказать свою готовность. Но мог и не напрягать жопу — на северное направление вызываться никто не торопился. И я знал почему — слишком долгие дистанции от материнского причала до тех или иных отдельных бригадных плотов и островов. Плюс там куда больше опасности в воде — без всякой внятной на то причины. Так что туда вызывались лишь самые доходяги, зная, что в другие места их попросту не возьмут.
Меня вытянули наверх, наградили шлепком по плечу, подтолкнув по узкой скользкой дощатой дорожке-мостику, ведущей к большому старому плоту с мачтой и хижиной. Вскоре прибыли и остальные, начав уныло разбирать шесты — ветра не было и толкать плот предстояло нам самим, благо глубина позволяла. Плот медленно отчалил, бригадир в рваных шортах требовательно заревел, но его рев никак не повлиял на скорость. Сдавшись, он сплюнул в воду, выматерился и присосался к бутылке с мутной жидкостью, больше не потревожив нас до самого прибытия к базе, представлявшей собой нечто среднее между плотом и плавучим островом с глиняным покрытием. Освещение давала полная луна и пара не слишком мощных ламп, позволявших разглядеть тесные ряды брошенных прямо за бревна и глину циновок. Очнувшийся от алкогольной дремы бригадир хрипло заорал, отправляя нас спать. До рассвета оставалось всего ничего, так что, если хотим хоть немного отдохнуть, нам надо поторопиться — день выдастся длинным, жарким и тяжелым.
Я улегся в центре, прикрыл лицо шляпой и затих, исходя потом под своей накидкой. Через пару часов дремы я ощутил, как к рюкзаку полезла чья-то тихая дрожащая лапа и коротко ударил. Хруст кости, сдавленное утробное всхлипывание и снова лишь громогласный храп со всех сторон.
Подняли нас поздно — к семи утра, когда уже начинало припекать. Такой поздний подъем обуславливался условиями работы. Первое мое задание было простым — оседлать узкий плотик из пары бревен, с уложенными поперек жердями, снабженными поплавками, дождаться, когда на этот транспорт загрузят короб со жратвой и водой, а затем доставить все это до дальней точки на севере. Туда не вызвался никто кроме меня — махать веслом никак не меньше пары часов, потом столько же назад. И это только начало.
Плотик был устойчивым, сил и выносливости у меня с запасом, плюс за остатки медных монет я прикупил пару пластиковых бутылок с теплой пресной водой помимо собственных запасов. В успехе возложенной на меня миссии можно было не волноваться. Я мог бы поставить рекорд по скорости доставки, но на чаевые не рассчитывал, поэтому пригляделся к вялой скорости остальных и только затем взялся за весло.
Финиш состоялся через два часа и за это время мне пришлось трижды задирать ноги, чтобы их не отожрали медлительные, но зубастые длинные рыбины, что атаковали всегда спереди, предварительно выставляя длинные короткие шипастые плавники. Это не акулы, даже не их помесь. Вообще что-то больше похожее на гигантских угрей с видоизмененной мордой, чью большую часть составляла пасть с клиновидными зубами. Одна из рыб прошлась спинным плавником по плоту, перерезав одну веревку. Она ушла на глубину, а я продолжил путь и через пару минут ткнулся носом в тростниковый круглый остров, где меня ждали голодные работяги. Один из них, высокий, бородатый и тупой, попытался отвесить мне негодующий подзатыльник, после чего немного покричал, с минуту поплакал и наконец успокоился, баюкая сломанные пальцы. Проникнувшись моей дерзостью, пузатый бригадир, воняющий как куча дохлой лежалой рыбы, указал пальцем еще дальше на север, где виднелась мелкая черная точка и пообещал мне серебряный дублон, если я доставлю туда малый жбан каши и десятилитровую флягу с водой. В помощь мне он давал одного из подручных. Я согласился без колебаний и уже через несколько минут опять взялся на ведро, сидя позади сонного и больше мешающего чем помогающего гоблина. Путь туда занял почти час, а зубастых рыб стало куда больше. Теперь они плавали парами и тройками, атаковали чаще, но все также не догоняли, что этот плот можно просто опрокинуть и наконец полакомиться опаленной солнцем гоблинятинкой. Сидящий впереди гоблин давно перестал окунать весло в воду, сидя дрожащим куском плоти в центре моста и периодически повизгивая. А когда одна из рыбин срезала нам левый передний поплавок, он заорал и попытался развернуть плот, истошно поминая родителей сучьего бригадира и то, как глубоко он запихает ему в задницу свое весло и всех этих долбанных рыб. Пришлось врезать ему по макушке веслом и он, уронив голову на грудь, надолго затих.
Причалив к очередному островку, где сидящие в грязи гоблины утягивали в сетевые мешки огромных креветок, я передал им посылки, передал им едва очухавшегося напарника, пояснив, что с этим бесноватым трусом я больше никуда не поплыву. Они придурка знали и понимающе покивали. Отвесив паникеру пару затрещин, они заставили его примкнуть к их бравой бригаде на следующую неделю, а мне пожелали счастливого пути, посоветовав взять сильно западней вон и заплыть вон за те виднеющиеся зеленые точки — там я попаду в прохладное обратное течение, что быстро доставит меня до базы. Благодарно кивнув, я оттолкнулся веслом и мой поврежденный плот пошел в указанную сторону.
Через полчаса размеренной работы веслом я чуть подправил курс и взял южней. К этому моменту я уже скрылся за теми самыми зелеными точками, оказавшимися настоящими оазисами из молодых деревцев и кустарника, процветающих на крышах ушедших под воду зданий древнего города. Там подо мной в прозрачной воде был смутно виден раскинувшийся пригород из относительно невысоких трех и четырехэтажных зданий. Я надел маску и через каждые двадцать-тридцать метров окунал голову в воду — просто из мальчишеского внезапного интереса. Ведь я был рожден и рос на грани суши и океана…
Подо мной тянулись улицы с бурыми кучами того, что некогда было брошенными машинами и обломками зданий. Внутри зданий кишела разноцветная яркая жизнь. Огромные косяки сверкающей серебром рыбы пронизывали здания насквозь, тут же уходя в следующие здания, и тем самым, не позволяя преследующей их огромной рыбине схватить свою добычу. Моя тень упала на гигантского осьминога, и он медленно втянул щупальца внутрь коттеджа. Ко мне направилось несколько знакомых туповатых зубастых рыб, и я поднял ноги на плот.
