Владислав Морозов - Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО
То, что над нами периодически пролетали наши одиночные самолеты (видимо, разведчики), это тоже обычное дело. Но потом на связь неожиданно вышел Восемьсот третий – командир разведчиков Семеренко и доложил, что у его орлов впереди был контакт – в отдалении, слева от дороги, они засекли пару американских БМП «Брэдли». Наши издали пальнули по ним, но те, явно уклоняясь от прямого огневого контакта, развернулись и начали, не открывая ответного огня, отходить на большой скорости. Так что темп движения пришлось замедлить. Это был очень плохой признак. Ну по всему – явная разведка, но вот только чья? Ведь, по данным нашей разведки, никакого противника впереди быть не должно. Хотя наша разведка – это порой те еще гадатели на кофейной гуще по принципу «веришь – не веришь». Хоть доктора Зорге по кличке «Рамзай» вспомнить…
Городишко Билзен, как таковой, был прямо впереди нас, дальше по дороге. Хотя что это за город, если тут все двух– и трехэтажное? Хотя по местным меркам наличие кирхи, ратуши и пары кабаков в придачу, видимо, как раз уже является подтверждением этого самого городского статуса. Город, блин, только дома пониже и асфальт пожиже… Хотя какой асфальт, у них тут кругом, в этих самых городах, мостовые камнем вымощены. И опять это, небось, какая-нибудь «коммуна», где город плавно перетекает в село, – вдоль дороги тянулись сплошные домики и сараи местного «частного сектора» с закрытыми по случаю прихода то ли освободителей, то ли оккупантов (нас то есть) ставнями и жалюзи. А еще здесь кругом были старинные каменные изгороди. В академии я, было дело, читал переводные мемуарные книги про Второй фронт, и, кажется, эти заросшие колючими живыми изгородями заборы называются «бокажи». Немцы в ту войну прятали за ними противотанковые пушки и «фаустников», ставили в засады танки и самоходки. И оттого союзничкам порой тоже доставалось на орехи там и сям. Хорошо, что нашим противникам сейчас явно не до того, чтобы цепляться зубами за каждую удобную позицию…
Мои мысли прервал голос Семеренко, опять возникший в наушниках шлемофона. Новое сообщение от разведки: часть разведроты, мотострелков и несколько «Т-64А» из первого батальона вошли в городишко. Сопротивления нет, противника не видно. От меня до них сейчас было километров пять или около того, можно было двигаться дальше.
– Четыреста десятый, это Девятьсот девяносто первый! – возник вдруг в наушниках голос Тетявкина, какой-то взволнованный и одновременно подавленный. – Товарищ командир, переключаю вас на Сто второго!
Обычное в нашем случае дело, ведь у Тетявкина в его машине рации мощнее, вот он и работает как ретранслятор, уже не в первый раз… А ведь Сто второй – это явно очень серьезно, поскольку это или штаб, армии или вообще Группы войск. Точно, что-то случилось…
– Аленький-5, это Сто второй! – сказал, не тратя времени на представления, начальственный голос. – Срочно! Код «Калина красная». Предположительно непосредственно по вам или по Билзену. Приказываю срочно оттянуться от города и принять все возможные меры предосторожности! Бомберы противника уже в воздухе, время подлета до вас минут двадцать – двадцать пять! Об исполнении доложить, потом перейти в режим полного радиомолчания, все электрооборудование отключить! Как поняли, Аленький-5?
– Понял вас, – ответил я, внутренне холодея.
Конечно, мне было интересно – а как наши об этом узнали? Тогда никто не мог объяснить мне, что рядом с американской авиабазой Гринем-Коммон, что километрах в восьмидесяти западнее Лондона, уже пятый год сидел неприметный ценный кадр из резидентуры ГРУ с непоэтичным позывным «Барсук», который с началом войны с помощью хитрой оптики и радиоаппаратуры отслеживал все взлеты и посадки с этого аэродрома. А 14 июня с этой авиабазы взлетела пара «Ардварков» F-111Е из 20-го тактического истребительного авиакрыла ВВС США (перебазированного в Гринем-Коммон накануне, после того как их родная авиабаза Лейнкенхит и особенно ее ВПП пришла в негодность после налета русских). Следом за бомбардировщиками взлетел еще и «ЕF-111», он же «Равен», мощный рэбовский агрегат радиоподавления. Это насторожило Барсука, ну, а потом, когда взлетевшая пара «Ардварков» начала использовать в радиопереговорах не шибко сложный, но хорошо знакомый нашей армейской разведке натовский код, Барсук понял все – «сто одиннадцатые» тащат спецподвески, каковые будут использованы в самое ближайшее время. Дальше не составляло труда понять, куда эта ударная группа направляется, сначала по данным РЛС, а потом по переговорам летчиков с землей. Правда, оба «F-111Е» радары засекли только в момент пересечения Ла-Манша, дальше они пошли с огибанием рельефа, на предельно малой высоте. Времени было очень мало, но все-таки наши истребители сделали что могли – сумели атаковать осуществлявших прикрытие и выполнявших отвлекающую функцию «F-16» и смогли, ценой потери четырех своих «МиГ-23», сбить «Равен» и три «шестнадцатых». Но ударная пара (где шестидесятиколотонную «В-61» нес только ведущий, а на машине ведомого висела только аппаратура объективного контроля) оторвалась на сверхзвуке, оставаясь почти невидимой на своей предельно малой, и таки вышла в район сброса. Я, разумеется, таких подробностей не мог знать.
Господи, как же много, оказывается, можно сделать за двадцать минут! После получения команды «Атом» я словно превратился в живой хронометр – секунды неотвратимо затикали в моей черепушке, словно я сидел верхом на этой самой атомной бомбе…
Слава богу, что наши основные силы находились позади меня и еще не вошли в городишко. Последовала моя команда начштаба Шестакову – срочно развернуться и оттянуться назад по этому шоссе, обозначенному на вражеских картах как «№ 2», как можно дальше от городских окраин и на максимальной уходить с основными силами влево, по дороге, обозначенной на тех же картах как «№ 20» и ведущей на Тонгерен. Через десять минут остановиться, рассредоточиться и замаскироваться, укрывшись в складках местности и вообще где только можно. Личному составу задраиться в машинах и ждать. Из машин без приказа никому не выходить. При выходе использовать противогазы и ОЗК. ПВО и химикам капитана Сырцова быть особо начеку. Через двадцать минут заглушить двигатели и перейти в режим полного радиомолчания путем отключения аппаратуры. Связь возобновляем через двадцать минут после «Калины красной»… Чуть не сказал вслух – если будем живы…
На дороге возникла некоторая сутолока, но заторов или поломок не было – водители, похоже, просекли, что сейчас на кону. Я и шесть танков первой роты Кутузова отходили последними. Я чуть ли не посекундно смотрел на свои «командирские». Время неудержимо утекало, и хотя основные силы быстро отходили, у тех, кто вошел в Билзен, возникла какая-то необъяснимая заминка. Попытка вызвать по радио разведчиков ни к чему не привела – проблема со связью, что ли? Я увидел только два выходивших из города «Т-64А», экипажи которых меня, видимо, услышали. Остальные, похоже, непоправимо замешкались на узких улицах. Черт возьми…
