Андрей Попов - Солнечное затмение
* * *
Исполинская голова, торчащая из земли и каменными глазницами смотрящая в мир живущих, являлась гордостью Англии. Более того, она была святыней, почитаемой чуть ли не всей вселенной. Даже когда на Англию пошел войной Альянс Холодных Миражей, в эту голову не было совершено ни единого выстрела. Некое громоздкое, внушающее ужас чувство исходило от ее могущества. Каменный гигант, по самые плечи ушедший в недра земли, смирял одним своим взглядом все гордое и все надменное, что только обитало на ее поверхности. Всякий путник, приближающийся к воротам в виде огромного человеческого рта, был подвергнут навязчивому ощущению, что голова вот-вот повернется, взглянет на него и грозно сомкнет брови...
Астралиец Швейк, наемник франзарской короны, уж на что храбрец из храбрецов, но когда впервые увидел горящие во тьме глаза каменного гиганта, подумал, что это некий древний бог. И первый раз в жизни почувствовал, как немеют его колени. Впрочем, Швейк напрасно так испугался. Если бы он знал... Да, если бы он знал, что внутри исполинской головы вместо грозных божественных помыслов протекал обыкновенный бал обыкновенных английских придворных, он бы рассмеялся в лицо собственному страху.
Король Эдуант решил превзойти в великолепии собственное самолюбие. Он долго думал, чем бы на этот раз поразить своих подданных, и после бессонных бдений со своим личным портным решил изобрести платье полностью из чистого золота. Вернее, не совсем так. Платье было соткано из шелковых нитей, пропитанных клеем и золотой пылью. Стоячий воротник со вставленными в него алмазами, был чуть ли не в полроста самого короля. Могучие наплечники симулировали в нем вид настоящего богатыря, в который, однако, не совсем удачно вписывалось женственное, слегка глуповатое лицо монарха. Но шокирующий эффект был просчитан довольно точно. Когда Эдуант мягкой походкой приблизился к танцующей публике, все вокруг всплеснули руками. На сей раз -- искренне. Даже музыка зафальшивила. Изумленные ноты спутались в своих аккордах и угасающим диссонансом канули в тишину.
Придворные, размалеванные в гамму самых изысканных нарядов, вмиг почувствовали себя чуть ли не оборванцами. Так как среди них появился настоящий бог Великолепия. Эдуант непрестанно улыбался. Он вдохнул в себя торжественную тишину и опьянел от этих восхищенных взглядов. Его платье блестело желтым огнем, посылая окружающим крупицы немого благословения. Его напудренное лицо продолжало выглядеть вечно молодым . Его нежные пальчики, так нелепо смотрящиеся на фоне искусственно наращенных плеч, сжимали веер. Легкое постукивание королевских каблучков какое-то время являлось единственным звуком в огромнейшем танцевальном зале. Одна старая герцогиня вдруг воскликнула:
-- Ваше величество! Вы спустились к нам с самих небес! -- ибо знала, что ее возглас непременно будет когда-нибудь вознагражден.
Тут только придворные очнулись и вспомнили, что их король глуп. Вряд ли глупее обыкновенной бытовой глупости, но и вряд ли умнее ее. Они вдруг вспомнили, что за глаза только что смеялись над его выходками, так почему бы не посмеяться и сейчас. Ведь под великолепным платьем, шокирующим своей новизной, скрыта простая кукла с фаястовым лицом и философской пустотой в голове, заменяющей ей ум.
Король Эдуант не упустил возможности лишний раз подчеркнуть свою легендарную инфантильность. Он сложил свой веер в двухмерную плоскость, достал из кармана какой-то листок, развернул его и громко произнес:
-- Поэзия о возвышенном!
Пестрая толпа зашевелилась, дамы жались друг к другу, о чем-то перешептывались и стреляли в короля кокетливыми взглядами. А Эдуант, слегка опустив взор, немного тише добавил:
-- Читает автор.
Та же герцогиня вдруг воскликнула:
-- Поаплодируем нашему королю! Браво, ваше величество! Браво!
Одиночные аплодисменты вдруг вылились в целое море рукоплесканий. Эдуант слегка покраснел. Набрал в груди побольше воздуха, расправил плечи и принялся читать. Каждая строка у него заканчивалась повышенной интонацией слога и обязательным взмахом правой руки:
"О возвышенном поют мои уста!
Я глаголю о великом и могучем!
Сердце бьется в такт моего стихотворенья: тра-та-та...
Дух мой мается в душе, любовью жгучем!
Как хотел я воспарить над сей землею
И подняться до самих костров небесных!
И впитать ее (то есть, английскую землю) всей душою!
Ибо мы ей очень-очень гордимся!.."
-- Тут в последней строке немного хромает рифма. Но я подделаю. Хорошо было бы придумать рифму к слову "небесных". Кто придумает, тому дам сто евралей. Но слушайте далее:
"И паря над нашим Велфастом великим,
И руками, словно крыльями, махая,
Я однажды с воплем радостным и диким
Залетел в просторы неземного рая!
Я в раю упал в траву и там лежал,
Своими пальцами трогал ее и нюхал.
Наслаждался, веселился, хохотал!
Потом еще раз ее понюхал.
О, как мой дух торжествовал,
Когда я пешком пришел на этот бал!!!"
Эдуант опустил листок, достал маленький платочек и приложил его к слегка вспотевшему лбу. Напряженная, мающаяся неопределенностью тишина ждала какой-то разрядки. И она наступила.
-- Я закончил, друзья мои, -- вполголоса произнес Эдуант.
Та же старая герцогиня хотела крикнуть "браво!", но более верткий лорд Эссел ее опередил:
-- Браво, великий король! Виват поэзии! Виват искусству!
Зал грохнул аплодисментами и восторженными возгласами. Юные леди посылали королю воздушные поцелуи, среди них даже нашлись две-три идиотки, которым действительно понравились его стихи. Шумное море людских оваций угомонилось нескоро. Когда придворные устали, наконец, бить свои ладони и тупым эхом повторять за кем-то односложное "браво!", когда лица придворных дам утомились от искусственных улыбок, наступила неловкая пауза. Король хотел уже было гарценуть изящным жестом своей правой руки и крикнуть "музыку!", но его опередили.
-- Ваше величество, извините, но имеется важное сообщение. -- Из толпы вышел дворецкий. -- Мне только что доложили, что из Франзарии прибыл посол. Просит аудиенции. Что прикажите?
Эдуант искренне изумился, его брови медленно поползли вверх, а уголки губ, напротив, опустились. Его лицо приняло любопытное выражение. Излишне напудренное, оно походило на лицо большой куклы. И единственным живым местом на нем были глаза.
-- А что... война с Франзарией уже закончилась? Как там дела в Ашере?
-- Ваше величество, увы, Ашер почти полностью под контролем франзарских войск. Говорят, адмирал Боссони с сотней солдат заперся в старой цитадели. Но они там в блокаде. Фактически -- они покойники.
Эдуант призадумался. Поиграл нежными пальчиками по своему подбородку и сказал:
-- Может, они хотят объявить нам войну. Моя индивидуальность сильно опечалится от этой новости. Ибо она любит балы и развлечения. А война -- это скучно. Надо много думать. Надо платить двойное жалование солдатам. А если случится проиграть, приходится подписывать всякие унизительные договоры... -- Эдуант поморщился. -- Фи, как это мерзко! Не хочу войны! Ибо желаю веселиться!
-- Не знаю, ваше величество, не знаю. Что там на уме у франзарского короля?
-- Хорошо, зови!
Дворецкий скрылся. Не прошло и цикла, как в танцевальном зале появился бравый солдат Швейк в своем парадном мундире. Он почти строевым шагом прошествовал в центр высшего английского общества, лишь слегка склонил голову и задал вопрос, которому в наглости могли бы позавидовать даже гордые английские лорды:
-- Кто из вас король?
Толпа ахнула. Эдуант побагровел от гнева.
-- Моя индивидуальность... -- даже его женственный голосок резко изменил свой тембр, -- достаточно ярко контрастирует на фоне общей массы... -- Сложенный веер злобно шлепнул по свободной ладони. -- Чтобы догадаться, кто из нас король!
Швейк, ни малость не смутившись, повернул голову в его сторону.
-- Я прибыл от имени франзарской короны, и прошу вас уделить мне время для разговора. Наедине.
Эдуант презрительно фыркнул.
-- Для вас... слишком много чести давать аудиенцию. К тому же, здесь все мои друзья. У меня нет от них никаких секретов. Говорите, с чем пришли!
И этот поворот нисколько не обескуражил вечно веселого Швейка. Его рука нырнула во внутренний карман мундира и извлекла оттуда запечатанный конверт.
