Марик Лернер - Дорога на Землю
У нас даже язык уже не вполне такой. Некоторых общеупотребительных слов не понимаем, зато все дружно говорим «Ладно» на Языке. Даже те, кто толком разговаривать не умеет, вечно вставляет разные слова не по-русски. Лет через двадцать, в таких как мы с первого взгляда и второго слова, будут иностранца определять. Всех детей наш супермудрый Гном загнал в общие детские площадки, и они скоро будут лучше взрослых на Языке говорить. Уже некоторые при необходимости приводят детишек в качестве переводчика. Щенки многие на трех языках совершенно спокойно разговаривают.
И если б только мы. Клановцы на глазах меняются. Когда каждый день видишь — не замечаешь, а если месяцы дома не был — сразу в глаза бросается. Другой климат — изменилась одежда. Изменилось хозяйство, другие сезоны, надо даже растения не те выращивать или скрещивать с местными видами. Животные другие и для них нужны слова, которые заимствуют у соседних народов. Ты с этим дела не имеешь, а они старательно подгонят растения и животных под здешнюю климатическую зону. Бесконечно скрещивают породы, добиваясь лучшего результата. Потом раз — не подходящих под какие-то стандарты под нож, а те, что признаны улучшенными — на развод, и начинается новая замечательная порода. Это не заметно, но уже от породистых производителей сперму во «флягах» таскают каждый раз, когда с Земли возвращаются. И полное ТТХ разной скотины в приложении. Особенно с южных районов. Оно все мимо острова уплывает, но в каждом поселке работают, а потом результаты сравнивают. Вроде каждое семейство отдельно, но сотрудничество такое плотное, что и не понять где кто. Результат важнее.
Для технических терминов вообще подходящих слов в Языке нет, а для некоторых артефактов в русском, так используют людские совершенно машинально и не задумываясь или наоборот. Вся система жизни меняется. Мы берем у них, они у нас. На самом деле мы берем больше в психологическом смысле, а они собирают от нас исключительно технические знания.
А больше всего мне нравится сама система. Семья — центр всего, но выжить она может только с такими же совместно. Если мне плохо, сосед непременно поможет. Если наоборот, помогу я. Это в подкорке у всех сидит, и нет необходимости обращаться с просьбами. Не то, что на Земле, где никому ни до кого нет ни малейшего дела. Тут никто не скажет «Я сделал как другие». Сплошь индивидуалисты. Пока заняты одним делом, никаких разногласий. Сделали — разбежались. Но если угроза извне, никто не станет кричать про «моя хата с краю». Мне это по душе гораздо больше, чем: «Что, больше всех надо?». Ты даешь Клану, но Клан не срет на тебя, а дает в ответ, иначе очень быстро устроят перевыборы Вожаку или Вождю, не глядя на прошлые заслуги. Меня Ленка давно пилит проситься под руку официально...
Посмотрел на родителей со стороны, — сказал он после продолжительной паузы, — а подойти побоялся. Денег им перевел, якобы какие-то старые долги. С них станет помчаться выяснять, кто там проснулся через столько лет и откуда меня знает. Тоска. Когда не можешь, мечтаешь. А как появилась возможность, опасаешься. Им то еще хуже будет, они ничего не понимают. Лучше бы не ходил и не смотрел.
Давай лучше о чем-то более веселом. О бабах, например. У тебя жена счет на жизняке проверяет? А карманы по утрам?
Глава 26
Земля. Немного пиратства
Черный Нож перегнулся через борт катера и, издавая невнятное рычание, изверг из себя содержимое желудка. Хорошо еще хватило мозгов с правильной стороны все это проделать и не получил все обратно в лицо. Запах даже при ветре донесся до меня, старательно пытаясь залезть поглубже в нос. Белое Перо рядом тоже почувствовал и позеленел. Он явно еле сдерживался, чтобы не последовать привлекательному примеру товарища.
Мотор гудит ровно, и катер несется навстречу волнам. Так меньше риск опрокинуться. Вот только при этом он прыгает с волны на волну, иногда проваливаясь вниз, когда очередная не успевает услужливо подкатиться под днище.
Море оказалось не в пример хуже реки и от качки внутренности то и дело подпрыгивали, пытаясь выяснить, что там находится снаружи. Я пока терпел, с тревогой наблюдая за остальными. После такого удовольствия у них еще должны были найтись силы на активные действия. Холодный ветер дул в лицо, принося брызги и заставляя жмуриться от капель. Летом на курорте такое хорошо, а не поздней осенью в паршивом катере.
Мы ведь не просто катались, разглядывая красоты, мы исполняли свой долг перед Турецкой Республикой Северного Кипра, о чем сообщали опознавательные знаки, флаг на нашем суденышке с красным полумесяцем и звездой и форма полиции на наших мужественных телах. Во всяком случае, так выглядело со стороны, хотя катер на самом деле к правоохранительным органам отношения не имел.
За двадцать тысяч евро можно купить приличный морской катер и даже устроить маскарад и получше, а уж немного поработать, перекрашивая борта и устанавливая турель с пулеметом, даже турку не в лом. Особенно, когда турок вовсе не турок, а честный оборотень-медведь. Да, я не знаю турецкий, но это и не требуется. Важно было создать впечатление официальной власти, а нанимать настоящих турок или своих собственных помощников приводить, далеко не самая удачная мысль. Основную работу приходится делать самому, не привлекая лишних, способных увидеть разные нестыковки в объяснениях и действиях. А так, на катер и с катера на корабль у них нет времени даже посмотреть по сторонам. Проще всего было провернуть это прямо в Одессе, но останавливать транспорт в Черном море или подниматься на борт в порту я не рискнул, слишком опасно. По морю болтаются суда, и неизвестно что там будут делать украинские или турецкие пограничники при виде такого интересного зрелища в нейтральных водах.
Взвыл ревун, и Страстный Аист намекающее повел стволом, готовый открыть огонь. Потом дал короткую очередь. Корабль послушно застопорил двигатели или как это правильно называется. Не знаток я морской терминологии. Гальюн — это туалет. Корабль не плывет, а ходит. Плавает исключительно дерьмо. Все. Больше ничего толком не помню. И что такое ванты с прочими топ-мачтами, имею очень смутное понятие.
Переговоры длились недолго, капитан за собой вины не чувствовал и согласен был на проверку нет ли нелегального пассажира сбежавшего со свободного острова. По-турецки он, правда, не шарил, о чем я прекрасно знал заранее, изъясняясь с хохляцким акцентом, но английский понял сразу.
Капитан очень удивился, когда вместо вежливого полицейского на борт поднялись шесть человек в закрывающих лицо масках и первым делом согнали команду пинками в кучу, сдергивая их с постелей и вытаскивая с рабочих мест. Схему корабля бойцы старательно учили по принесенным мной чертежам. Ничего, оказавшись на твердой палубе, мои ребята воспрянули духом, а плохое настроение срывали на несчастных матросах, награждая их ударами прикладов при малейшей попытке открыть рот или дернуться.
— Кто вы такие и что себе позволяете? — возмущенно воскликнул капитан.
— Мы сомалийские пираты, — пояснил я. — Грабим проходящие мимо независимого государства Сомали суда.
— Какое еще Сомали? — потрясенно вскликнул капитан, — что вы несете?
— Ну, может Судан. Нам как-то без разницы как называется это место. Нигде не написано, что грабить можно только там, а в школе миссионеры неправильно учили нашего штурмана географии. Перепутал, бывает. Для вас от этого ничего не изменится. Если будете нас слушаться, никто не пострадает. Голливудские фильмы смотришь? — Он с изумлением кивнул. — Там грабитель обязательно говорит: «Не строй из себя героя».
Я резко ударил по горлу стоявшего рядом полуодетого типа с поднятыми руками. Тот упал навзничь, пытаясь дышать и корчась. Команда с ужасом смотрела на меня. — Все на колени, — ору я по-английски, помогая себе жестами. — Руки за голову!
Парочка моряков поняла и сделала что требуется, остальные последовали их примеру.
— В следующий раз, — нагибаясь и подбирая нож, выпавший из ладони прибитого, — объявил я, для всех, — будем убивать одного слева и одного справа от геройского идиота. Переведи! — приказал капитану.
Он послушно заговорил. Почему-то хоть судно было украинское, перевод прозвучал по-русски. Впрочем, по документам оно вообще зарегистрованно в каком-то Антигуа, принадлежит компании сидящей на Багамах, а построено еще в 90м году в Турции по заказу СССР.
Люди слушали синхронный перевод с угрюмыми лицами.
— Сейчас вас запрут, и если все пройдет, как мы хотим, через пару дней пойдете дальше в экзотические страны, целыми и невредимыми, — продолжаю речь, внимательно прислушиваясь, правильно ли толмачит капитан. Советов кинуться на нас и отнять оружие он не дает, матом тоже не ругается — понятливый дядечка. — Выкуп нам не требуется, только груз.
