Закон оружия - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"
А тут еще Ингар немного оклемался. Восстановил мясо и кусок кости, откушенные мантикорой. Вернее, землей залепил страшную рану так, что она по форме стала напоминать плечо. Впрочем, на функции руки почти никак не повлияло то, что ее часть теперь слеплена из глины, мелких камешков и травы, торчащей прямо из земляной плоти. Маг медленно двигал руками, будто какую-то сложную объемную геометрическую фигуру из воздуха лепил. К этой фигуре, вопреки всем законам тяготения, снизу вверх, прямо из-под ног мага потянулась пыльная струйка. Одна. Вторая. Десятая. Каждая струя пыли формировала грань фигуры, которая становилась все более видимой и отчетливой.
Похоже, мантикора увидела это дело одним из своих оставшихся глаз. Взвыла мерзко, остановилась на мгновение, забыв про шип в нижней чакре, – и вдруг, присев, длинно прыгнула, оттолкнувшись от земли всеми своими десятью конечностями.
– Мать всех Низших и Высших! – ругнулся Тестомес. – Она же…
Да, мантикора прыгнула туда, куда никто не ожидал. На спину Ингарова черного дракона, замершего в стороне, словно дорогущий могильный памятник из черного камня. Прыгнула – и тут же нырнула внутрь, по пути легко перекусив мешающее ребро толщиной в руку взрослого мужчины.
Следом за ней тут же, чавкая, кровавой струей прямо по воздуху потянулась плоть. Мертвая, сорванная с тел погибших латников. И живая, позаимствованная у троих арбалетчиков, случайно оказавшихся неподалеку.
Страшное это зрелище, когда человек, охваченный ужасом, мчится со всех ног, стараясь убежать от неминуемой гибели, а за ним, словно широкий и длинный алый плащ, развевается по воздуху кровавый шлейф. Потом начинают рваться ремни, стягивающие доспехи, и по направлению к дракону летит уже не только кровь, но и волокна мяса, и фрагменты расслоившихся суставов, и мелкие кусочки позвонков… А человек все бежит, не веря, пока не рухнут на землю полупустые латы и не выплеснется разжиженный мозг из оставшейся половинки черепа…
В руках у Ингара уже почти сформировался желтовато-коричневый многогранник величиной с кулак, когда дракон мощно ударил крыльями и взлетел в воздух. Маг земли в отчаянии швырнул в рептилию своим незавершенным творением, но дракон, повернув голову, пыхнул огнем. Получилось слабо, язык пламени от силы метров на десять ударил и потух. Но многограннику хватило. Он только-только начал разворачиваться в воздухе на отдельные плоскости, словно был склеен из бумаги, как струя пламени не столько сожгла, сколько просто сбила его на землю. Куда он и упал, развалившись на тусклые, бесполезные осколки.
– Вот тварь, – вздохнул Тестомес, глядя вслед удаляющемуся дракону. Черная рептилия летела рывками, периодически заваливаясь на бок, но все-таки летела. – Такой алмазный октаэдр загубила.
– Это я виноват! – с отчаянием в голосе проговорил Ингар. – Надо было заранее приготовить пару заклинаний!
– Надо было, – согласился рябой Дирк, заходя сбоку и приставляя к шее мага кинжал. – А сейчас, господин колдун, пока к вам не вернулась сила, извольте завести руки назад и не дергаться. По вашей милости погибло две трети моего отряда, и вы за это ответите.
Ингар злобно зыркнул на нового командира латников, но ослушаться не посмел. Действительно, когда даже у самого мощного мага заканчивается его сила, он на некоторое время становится просто обычным человеком. До тех пор, пока хорошо не поест, не выспится и не подготовится морально к новым подвигам.
Но Снайперу на все это было плевать. Сунув в ножны «Бритву», он бросился к Ксилии, голова которой лежала на коленях Лиса. Парень гладил девушку по волосам, а кутруб в это время осматривал костяной шип, примериваясь, как бы его половчее выдернуть.
– Не трогай, – бросил Снайпер, опускаясь на колени перед раненой. – Не надо.
– Он… отравлен? – непослушными губами спросила девушка. – Я свое тело… вообще не чувствую… Я умираю?
Сейчас Ксилия уже лежала расслабившись, будто прилегла отдохнуть. Когда человек умирает, боль часто отступает, освобождая место для той, кто навсегда избавляет от страданий.
Снайпер закусил губу и кивнул. В глазах щипало. Давно забытое чувство, когда мир становится расплывчатым, когда ты по этой причине можешь пропустить приближение врага… и когда тебе нет дела до этого, потому что только сейчас ты осознаешь понемногу, что уже упустил нечто очень важное. Может быть, самое важное в твоей жизни. Девчонка заслонила его собой… а он сейчас не мог заслонить ее от той, чье приближение чувствовал лучше кого-либо на свете.
– Это хорошо… что я умираю… – прошептала Ксилия. – А еще хорошо, что твое лицо наконец зажило… Ты любишь другую, пришелец из иномирья… И никогда бы не полюбил меня… Освободи меня от доспехов…
Снайпер достал «Бритву», одним быстрым движением рассек шип надвое в том месте, где он вошел в подвижное сочленение стальных пластин на уровне пояса, после чего перерезал ремешки, фиксирующие тяжелый доспех. Теперь снять латы не составило большого труда.
– Хороший нож… – прошептала девушка, глядя на «Бритву». – Дай его мне.
Нельзя отказывать умирающему в последнем желании. Снайпер сильно сжал веки, пытаясь прогнать предательское жжение под ними, открыл глаза, перевернул нож и протянул его девушке рукоятью вперед.
– Я много знаю… о драконах… – продолжила Ксилия. – Дедушка рассказывал… Дракону нужно два сердца… Одно свое… Второе – той, которая любит… Неважно кого – его или кого-то другого… Для того чтобы победить, вам нужен дракон… Я хочу помочь тебе, побратим смерти… Я чувствую ее приближение… и знаю, что и ты чувствуешь его… Так пусть твой друг возьмет мой прощальный подарок тебе…
Снайпер не успел остановить ее руку. «Бритва» легко рассекла окровавленную одежду, грудь, ребра. В последние мгновения у людей иногда просыпаются скрытые резервы организма, особенно если этому способствуют сильные переживания. Похоже, сейчас был именно тот случай. Ксилия была воином и прекрасно знала, как работать ножом. Еще два характерных движения клинком…
– О Высшие, что она делает! – в ужасе прошептал подошедший Тестомес.
Рука девушки скользнула в широкий разрез – и вот на ее ладони лежит окровавленное сердце… а в широко раскрытых глазах умирающей Снайпер увидел отражение темной фигуры, которая стояла за его спиной.
– Быстрее! – сориентировался Тестомес, подхватывая слабо пульсирующий комок, готовый вот-вот выпасть из слабеющей руки Ксилии. Лис и охнуть не успел, как второй рукой колдун схватил «Бритву» и, одним ударом вскрыв парню правую часть груди, всунул в нее девичье сердце…
Снайпер с усилием оторвал взгляд от широко раскрытых мертвых глаз девушки, в которых отражался длинный коридор и темная знакомая фигура, медленно уплывающая вдаль по этому коридору. Все было сделано без него. Смерть унесла с собой душу Ксилии, Тестомес распорядился ее сердцем… Он все сделал правильно, этот практичный колдун, умеющий сохранять трезвость мысли в любых ситуациях. Отчего же так хочется выхватить «Бритву» из рук Итана и вскрыть его ухоженную, тщательно побритую шею от уха до уха?
Словно почувствовав что-то, Тестомес невольно отступил на шаг назад. Вытер нож о край одежды, неуверенно протянул его хозяину рукоятью вперед. Смелый поступок, с учетом состояния Снайпера.
Но мимолетный порыв уже прошел, и стрелок, забрав «Бритву», просто сунул ее обратно в ножны. Все сделано без него… Ему осталось только похоронить девушку, которую он и вправду не смог бы полюбить при жизни. Чтобы наполнить сосуд, надо сначала вылить его содержимое. Или вытряхнуть вон, если оно давно замерзло и превратилось в ледышку…
Лис сидел, прислонившись спиной к полуразрушенной стене склепа. Кутруб, что-то пришептывая на своем языке, колдовал над свежей раной на груди парня. У демона получалось неплохо. Лизнет черный коготь длинным узким языком, проведет им по краям раны, сведет их вместе, глядишь, они и приросли друг к другу, оставив на месте разреза толстый розово-синюшный шрам.
Парень сидел неподвижно, закрыв глаза и стиснув зубы, чтобы не заорать от жуткой боли. И дело даже не в том, что кутруб порой весьма неаккуратно дергает за рассеченную кожу на груди. Очень больно, когда твое тело, насквозь пропитанное магией, пытается пристроить внутри себя второе сердце, довольно грубо и бестактно подсоединяя его к кровеносной системе. Его можно понять, это тело, теперь живущее по своим законам, далеким от обычных человеческих. Пока вырванный из чужой груди комок мышц еще не умер и сокращается, нужно успеть любой ценой. И поэтому сухо трещат ребра, словно обугленные ветки в костре, ноют мышцы и вполне ощутимо стонут вены и артерии, которые, словно струны на лютне, тянет в нужном направлении незримая магия огня.
