Андрей Круз - Рейтар
Службу наладить в новом месте для опытных людей – дело недолгое. Даже командовать не нужно, только старшего за себя оставить. Нигана и назначил, пусть и дальше в рутину службы втягивается, да и командир он толковый. Так с ним, может, и проблемы, но в бою лучше рядом с ним быть. И по службе у него пока ни единого прокола не было. Вот пусть и служит, меньше задумываться будет.
Пошли, понятное дело, в «Любезного разбойника», благо с этого места туда недалеко. По пути задумался о том, что жизнь моя теперь превратилась в чередование службы и кабака, как ландскнехту и полагается – рисковал башкой за золото, потом это золото в трактирах спускаешь. А больше ничего в жизни и нет. Даже смысла, наверное. Раньше у меня смысл был, а теперь его не осталось – не для кого жить, не для кого работать. И труд исчез из нее, и радости – остался только долг невыплаченный да вот эти кабаки, которые не больно-то и в радость. А ничего другого все равно нет.
«Любезный разбойник» удивил немного – вместо давешних разудалых зингар в уголке сидели двое музыкантов виду вполне местного, тренькали что-то такое, к чему пьющая публика и вовсе не прислушивалась. Может, и неплохо, да по сравнению с тем, что тут раньше было, никакого огня. Не к тому привыкли.
– А зингары где? – спросил я, присаживаясь за стол.
– Зингары? – как-то странно скривился Хрипатый. – Изменилась жизнь для зингар – не любит их Дикий Барон, а заодно и новая власть городская.
– Тут и власть новая? – удивился я. – Не слышал еще.
– Да особо и слушать нечего, – отмахнулся Бейвер. – Аккуратно отставили тех, кто на торговле с Валашем жил, никаких переворотов. Ну и привлекли новых. Которых выбрать помогли.
– Арио помогал, – уточнил я уже на всякий случай, потому что заранее ответ знал.
– Конечно, – засмеялся Злой. – Круглый долго всякие сведения на каждого влиятельного человека в городе собирал, и когда дело до голосования дошло, он каждому отправил по письму с перечислением «заслуг». Вот все и вышло как надо.
– Так зингар куда дели?
– Кого куда, – снова заговорил Бейвер. – Пока всех согнали в загородку на выгоне, не видел? А, вы же с востока шли, – поправился он. – Да увидишь скоро сам, свободных войск сейчас здесь мало, так что…
9
Дикий Барон зингар не любил, верно. Их на самом деле мало кто любит – все больше жуликоватый это народ и вороватый. Где один зингар, там к нему отношение хорошее – и коней знает, лечить их может, и иное многое умеет. Где их немного – там еще ничего, а как начнут таборы собираться в одном месте – и хоть алтари гаси там, белья на веревку не повесишь и коня без присмотра не оставишь. В Северных войнах войско барона с зингарами не церемонилось, настолько, насколько можно было вообще с кем-то не церемониться в той кровавой и живодерной бойне. Многие взлетели высоко над землей, к самым сучьям деревьев, куда подтянули их крепкие веревки, многих просто застрелили или закололи штыками. Тогда зингарские таборы вообще потянулись из этих краев куда глаза глядят, но потом, когда война затихла и привыкшие к крови армии разошлись по своим землям, начали возвращаться. Один такой вернувшийся и подобрал, спас меня тогда в степи.
Собирались зингары все больше в землях Свободных городов, одинаково что в Улле, что в Римме, что в Рюгеле, становились таборами у городских окраин, начинали свою тихую и не всегда понятную торговлю, а заодно устраивали представления, нанимались петь и музыку играть в трактирах – все как обычно, зингары есть зингары. Привычно терпимые жители Свободных городов от такого соседства морщились иногда, но, в общем, не жаловались – других дел хватало.
Но сложилось так, что резко в этих землях возросло влияние Рисса. А зингары те же от рисских границ всегда подальше держались, там их всегда гоняли. А вот в Валаше их особо не трогали, там они жили, и в глазах тех же риссцев были чуть ли не врагами, хотя на самом деле до всех проблем незингарских зингарам дела не было обычно. А военное командование в этих краях принял барон Верген, так что все теперь сложилось для зингар плохо. На них начали большую облаву, сразу во всех землях. Кто сумел уйти в Валаш, перебраться через горы – тот ушел, все границы не закроешь, но многих поймали, согнали на огороженные пустыри и там держали, почти не кормя и не говоря ни слова о том, что тех ожидает.
А сегодня с самого раннего утра немалая часть населения Свободного города Рюгеля собралась у Поля Правосудия, что раскинулось у самого въезда в городские пределы. Огромная толпа окружила истоптанную грязную площадку, на которой плотники вчера сколотили длинную виселицу из выстроенных в ряд столбов и положенных на них поперек бревен. Глянешь и сразу поймешь, что казнить будут не одного и не двоих.
Ближе к Третьему пушечному бастиону, возле которого смертное поле и раскинулось, возвышался помост с сидячими местами, большая часть которых была уже занята. Члены Городского Совета, их жены, какие-то военные в мундирах войска Вергена и сам Дикий Барон, сидящий в первом ряду, в самой середине, с какой-то дамой, обмахивавшейся расписным веером. Рядом с ним высокий и худой человек в одеянии священника – похоже, что сам высокосвященный Берг, тот самый, которого нашими стараниями «взрывали враги» в Улле. Благословил на представление? Перед помостом выстроился десяток личной охраны барона, а с ним еще и несколько городских стражей – не тех увальней, что мы на улице встречали, а, похоже, из личной охраны городских правителей.
Толпа горожан гудела как улей, в ней пили, передавая друг другу баклаги с пивом и вином, бегали и кричали разыгравшиеся дети – казнь еще не началась и им было скучно. Всю ночь моросил мелкий дождик, к утру прекратившись, но земля еще не просохла, так что грязь чавкала под ногами и копытами коней.
Наша сотня выстроилась в длинную шеренгу, чтобы перекрыть толпе проход в сторону городского рынка. Случись какая паника или беспорядки, именно туда самые сообразительные грабить и побегут, поэтому направление закрыли в первую очередь. Все бойцы были сонными, зевали, глядели на происходящее равнодушно – старым рейтарам и не такое приходилось видеть.
Сам я к зингарам относился равнодушно – в землях вольных они особо не безобразничали, побаивались, так что вреда от них не видели. Но сейчас сидел как на иголках, а сердце колотилось так, что я время от времени к груди руку прикладывал, словно стараясь удержать его на месте. Именно здесь, возле Рюгеля, разбил свой лагерь Красный Ар, глава табора, который подобрал и выходил меня, умиравшего в степи. Выходил и дал силы жить, хотя бы столько, сколько надо для исполнения данной мной клятвы. И именно его я боялся увидеть здесь, под этими кое-как оструганными деревянными перекладинами, с которых через блоки свисали веревочные петли. Одна надежда – успел понять, что им грозит, Ар, ушел через горы в сторону Валаша… хоть и верится в такое слабо. В ином месте сбежать можно было бы, да вот именно отсюда к Валашу не уйдешь, там самая война и все дороги перекрыты. Если только поодиночке пробираться, а табором никак не пройти.
