Ник Перумов - Череп на рукаве
…Как всегда, все чудеса имеют крайне простые объяснения. Наше не было исключением. Сигнал бедствия был-таки принят. Поисковая партия вылетела на место, но — ничего не нашла.
— Совсем-совсем ничего, господин обер-лейтенант?
— Рудольф. Ты забыл, Руслан, что теперь тоже офицер?
— Прости… Рудольф. Действительно, забываю… Но как такое могло случиться? Был бой… А вертолёт?
— Никакого вертолёта.
— Значит, всё-таки смогли починить двигатели…
— Возможно. Короче, было только много травы. Ни пятен от напалма, о которых ты говорил, ничего.
— А снимки с орбиты? Рудольф запнулся.
— Гм… командование флота… скажем так, недостаточно оперативно откликнулось на наш запрос. Спутников и челноков у них вечно не хватает, так что… но фото с орбиты всё-таки были сделаны.
— И что же? Что увидели?
— Ровным счётом ничего. Ни людей, ни бункеров, ничего. У наших друзей маскировка что надо. После разгрома нашей базы никому и в голову не могло прийти, что кто-то мог уцелеть, кроме… ну, ты понимаешь.
Я нахмурился. Все мы, выжившие, на всю жизнь, до последнего вздоха будем помнить наглухо запертую броневую дверь.
— А они что, все уцелели?
— Не все, — жёстко ответил Рудольф. — Я знаю, тебе это будет… приятно услышать. Твари разрыли бункер, пробурились сквозь бетон. Прежде, чем пришла помощь, многие успели погибнуть.
Я молча кивнул. Сейчас это была не первоочередная тема… но мне действительно стало как-то легче. Справедливость всё-таки есть на свете. Им не удалось отсидеться за бетоном и бронёй. — Помощь пришла, — продолжал лейтенант. — Туча не стала там оставаться. Ушла обратно. К себе. В этот, как его… гадючник.
— Его выжгли? Рудольф кивнул.
— До дна. Высотные бомбардировщики. Пятитонные бомбы. Термит и фосфор. Всё, что только возможно, кроме ядерных боеголовок. Теперь там проплешина пять километров в поперечнике.
— А пещера? Исток в пещере?
— Пятнадцать крылатых ракет с объёмной БЧ. Полгоры разворотили. Жаль, красивая была речка. В общем, там теперь пустыня…
— А данные? Данные экспедиции?
— Не мой уровень доступа, Руслан. Но, полагаю, уцелели. Бронированные сейфы с документацией Туча сожрать не смогла. Думаю, просто не поняла, что это такое. А вот все компьютеры уничтожены с особой тщательностью. Такое впечатление, что твари знали, что такое компьютеры и для чего могут использоваться.
Или ими управляли, подумал я.
— А остальные «реакторы»? Мы, пока шли, насчитали ещё шесть штук в предгорьях.
Рудольф мрачно покачал головой.
— На снимках ничего нет. Лес и лес…
— Маскировка…
— Хотел бы я посмотреть на эту маскировку. Это тебе не танки прятать. А озёра размером с футбольное поле. Значит, шесть штук?.. О чёрт. Очень милые известия, нечего сказать.
— Есть ещё более милые…
И я рассказал о «матках». О чудовищах, легко и непринуждённо уходивших в космос с поверхности планеты без всяких там двигателей и прочей ерунды. О «матках», вобравших в себя тысячи и тысячи существ. Которым не надо времени на развитие и метаморфоз, которые будут готовы к бою немедленно. И которые, скорее всего, и очистили от людей Омегу-восемь. Очистили, как никогда не очистить никаким карательным отрядам.
Рудольф слушал меня, и глаза у него становились всё уже и злее.
А дослушав, он только и смог сказать: — О майн готт.
От маленького камня, каким стала наша группа, пошли по воде большие круги. Собственно говоря, наше спасение как раз и было результатом того, что флот вывел-таки на нужную орбиту нужный спутник и на одной из фотографий дежурный офицер разглядел нас. Была отправлена партия. Нас подобрали. Ничего особенного. Разумеется, целый батальон немедленно бросился туда, где должна была находиться база повстанцев. И, разумеется, ничего не нашёл. Точнее, нашёл — пустые капониры, брошенные блиндажи и бункеры. Внутри не осталось ничего, всё было выжжено дотла — здесь тоже подрывали фосфорные бомбы. В самой большой пещере — тоже ничего. Там, похоже, жгли с особым тщанием. Батальон ничего не обнаружил. Его вывезли обратно.
Разумеется, нас допрашивали. Денно и нощно. Целые бригады следователей. Охранка потеряла сон и покой. Всех вновь прогнали через полиграф. К горам помчались разведывательные партии. Они подтвердили мои слова — хотя бы о том, что насчитывалось как минимум шесть «инкубаторов», не замеченных средствами космической разведки. Шесть пустых «прудов», или, если угодно, «озёр», дно которых покрывала засохшая слизь.
К сожалению, никто из моих ребят не мог подтвердить мои слова о «матках». И, наверное, мне не миновать бы длительных и изнурительных психиатрических экспертиз — если бы не сведения с орбиты. Контролёры движения челноков засекли-таки взлёт «маток». Засекли радарами, но не больше. А потом они внезапно с радаров исчезли, и срочно посланные на разведку корабли вернулись ни с чем. И тогда — честь и хвала командованию флота! — они сочли за лучшее принять к исполнению самый бредовый из всех возможных вариантов. Вариант из серии — а что, если кирпич из самолёта выбросить, то целый город взорвётся?
Они предположили, что Чужие улизнули через «кротовую нору». И теперь могут появиться практически где угодно в пределах нашего сектора. Мы в «норы» влезать пока ещё не умеем. Там не работает привычная нам техника «раздирания» пространства. То есть ломом-то мы можем, а вот когда надо ключиком поковырять, так ни в какую не подберёшь.
Собственно говоря, как я понимал, это и послужило сигналом. Честно говоря, я после этого даже немного зауважал своего противника. Генералы-адмиралы не боялись показаться смешными. Не боялись того, что в случае, если ничего найти не удастся, у них будут крупные неприятности. И это ещё было мягко сказано.
Меня подвергли всем возможным проверкам. Меня ещё проверяли — вместе с операторами и даже самими приборами, что засекли взлёт «маток» и выход их за атмосферу. Проверяли до тех пор, пока на переданных спутниками фотографиях наконец не обнаружили шесть размытых теней, поднимавшихся над горами Омеги-восемь.
Но с момента взлёта «маток» до того, как их спутниковые фотографии попали на стол к «кому надо», прошёл не один день. Какие-то технические неполадки — надо сказать, случившиеся очень вовремя для Чужих.
Я ничего не сказал о своём приключении с «реактором». У меня не поворачивался язык сказать, что интербригады каким-то образом связаны с «матками». Я просто не сумел этого сделать. Потому что где-то там среди них оставалась Далька.
Я не сомневался, что Дариана Дарк сумеет уйти. Она сейчас подобна старой, опытной волчице, настоящему вожаку стаи. Она чует опасность и чует выходы из неё. Она всегда успеет прыгнуть на миг раньше, чем того ожидает охотник. Где-то у неё стояли наготове челноки. От них должны были остаться пятна выхлопа, их нетрудно найти — и их, конечно, найдут, но до этого челноки уже подберёт настоящий крейсер, неотличимый от имперских, разумеется, имеющий все позывные, безупречно отвечающий на запросы «свой-чужой» — и тихо, незаметно уходящий затем куда-то в сторону, конечно же, предъявляя все необходимые допуски.
