Вадим Еловенко - Пастухи на костылях
Выстрелы еще слышались ночами на улицах, но наученные горьким опытом погорельцев, русские соседи наняли местную частную охрану и теперь не менее четырех человек с оружием одновременно находились на территории виллы. К ним пытались уже даже сунуться на следующую же ночь после ограбления родителей Сергея, но охрана дала настолько качественный отпор, что на вторую ночь их уже никто не побеспокоил…
— И как нам до Сергея дозвонится? — не открывая глаз, спросила Анна Андреевна, прерывая общее молчание. — Телефоны были в мобильном. Записные книжки были в доме. Как ему сообщить, что с нами, даже ума не приложу.
Александр Павлович как-то уж очень насмешливо сказал:
— А зачем ему сообщать? Пусть спокойно работает и не думает ни о чем. А в Россию полетим — там найдем. Дома в Питере точно есть и телефон Ольги, и телефон Сергея.
— Да мне ему рассказать хочется о глупости нашей с тобой. Старые уже, а ума не нажили. — Призналась Анна Андреевна. — Думали, отсидимся здесь. Везде все одинаково. Знаешь, что он мне сказал перед отлетом нашим? Я его тогда не поняла.
Мужчина посмотрел, заинтересовано на свою жену и так сказала:
— Российская империя — тюрьма. А за границей? Та же кутерьма. Сказал это в «Юноне и Авось» так услышал.
Мужчина засмеялся откровенно и легко. Да так громко, что Анна Андреевна раскрыла глаза и в удивлении поглядела на него.
— То же мне… — попытался успокоиться ее муж. — То же мне фаталист… Не верь, Аня, тюрьма это там где ты себя чувствуешь в тюрьме. Но ведь некоторые и в тюрьме как дома. Так что все это выдумано. Вообще все выдумано. И этот кризис нефтяной тоже выдуман, как мне уже кажется. Просто кто-то захотел круто это мир нагнуть. И ведь посмотри как все классно. Наши выводя население на юга и совершив такие великие затраты сейчас, получат ГИГАНТСКУЮ экономию в будущем. А остальной мир… Кто был богат, станет еще богаче. Кто был беден, обнищает еще больше. И закабалят этих нищих, как когда-то крестьян кабалили. А что бы не баловали… Этот мир давно ждал такого кризиса. И все эти социалисты, нацисты, бандиты, повылазившие как грибы после дождя… они ведь ничего, по сути, не изменят. Богатые себя всегда спасут и остальных подомнут. Вот даже мы с тобой. Мы ведь просто неудачно попали. Но на недели сделают документы. Через неделю получим доступ к счетам, улетим в Россию или купим дом где-нибудь на Капри. Островок говорят приличный. Тихий спокойный, как говорится, все свои. И все покатится дальше. В России моя компания будет строить дома. Деньги будут идти на счета. Пусть это не те деньги, что при демократах можно было сорвать. Но разве нам с тобой много надо? Только я решил, Аня, знаешь что? Закажу себе яхту парусную. Океанского класса. Что бы уж точно… случись, что ни топлива не надо, ничего, что бы сбежать от бардака. Мы с тобой столько пережили в этой жизни, что заслужили отдых и покой. И если для этого надо бежать и бежать дальше в Океан… Что ж, такова судьба.
Женщина снова повернула лицо к солнцу и, закрыв глаза, сказала:
— Полетим в Россию. Не хочу здесь. В России в меня, по крайней мере, не стреляли и не пытались сжечь.
Мужчина поднялся и, вложив руки в карманы брюк, сказал:
— Как скажешь, дорогая. Россия так Россия.
3.Ольга въезжала в Питер с Юга. Въезжала в родной город. Она оставила работу, уволившись за один день, взамен положенных двух недель и теперь ехала в град Петров, где у нее даже квартиры не было. Полгода назад она продала ее, чтобы рассчитаться с остатками долгов перед банком. Нога уверенно держала газ, руки словно слились с рулем «инфинити». Глаза, такие уставшие за несколько дней, уже без эмоций оценивали обстановку на дороге. Злость на саму себя и свою дурость уже не била через край, требуя немедленного действия. Слезы такие непредсказуемые и горькие больше не лились, как бы им не хотелось. Она только зло иногда ругалась на очередного непредсказуемого отморозка на дороге. Машин с подорожанием бензина, стало конечно мало… но словно специально те, что остались, вели себя на дороге абсолютно безобразно. Ольга, стремясь не нарушать лишний раз правила движения, была вынуждена при общем хаосе забиться в правый ряд и оттуда только поглядывать на «торпеды» проносящиеся мимо нее словно спешили в очередь на Страшный суд.
Питер встретил ее беззаботным освещением автострады и гирляндой огней кольцевой дороги. Проскочив под ней, Ольга все так же в правом ряду уже не спеша никуда, стала думать и гадать, где остановиться. Ведь надо было спокойно представить, куда ей теперь податься. Где-то надо было переночевать. Не в машине же спать. Она, конечно, могла, но ей так хотелось нормальной постели после трех дней поездки. Удивительно как тело само научилось требовать уюта и покоя. Наверное, это первые признаки лени?
А еще что для нее было удивительным. За этот год они начисто позабыла адрес Александра, которого очень хотела навестить по приезду в город. Она невообразимо хотела ему высказать все, что у нее накипело. Она ведь сама выбрала бегство от позора. Но виновник этого позора был, и она очень хотела поквитаться с ним. Она не стала ждать возвращения Сергея. Она вдруг поняла, что как бы это не выглядело это все равно такой стыд, что скрыть бы его она не смогла, а значит он, ее любимый, просто обо всем догадается. По ее лицу, по ее голосу. Он ведь не был идиотом… Она не хотела этого позора. Она бежала от него как могла. И слова бывшего кагэбиста ее не успокаивали и не внушали доверия. Она знала только один путь как уйти от всей этой грязи. Просто уйти самой. И она ушла. Оставила записку на столе для Сережи и сев в машину взяла с собой только деньги и ничего больше. Он прочитает и поймет, что она не могла поступить иначе. Иначе она была бы не она. Она не его бывшая подруга Светочка, у которой на лбу написана была беспринципность. Ольга же, как сама себя считала, была просто принципиальной, провинциальной дурой. И ничего не могла с собой поделать. Она не смогла бы смотреть Сергею в глаза потом, увидь он эти фотографии. А как заверял ее начальник городского управления службы, он бы увидел их обязательно. Ну и все значит. Пора в путь. Тяжело, больно, но пора. Просто надо собраться и оставаясь честной с собой все сказать в записке… и уехать, что бы не искупаться в презрительном взгляде своего любимого.
Остановившись на обочине, Ольга снова закурила. Она так часто курила последнее время, что сама себя ругала уже без остановки. Но сделать ничего не могла. Сигарета помогала ей забыть то горе, что она переживала. Или даже не забыть, а просто притупить. Уже было хорошо.
Докурив и выкинув окурок за стекло, Ольга вцепилась в руль, но не трогалась с места, пытаясь в который раз вспомнить, как добраться на машине к ее бывшему другу. Память, немного успокоенная никотином, послушно выдала маршрут, и Ольга уверенно вдавила педаль газа. Возле ненавистного дома она была уже полчаса спустя. Вышла из машины и, поставив ее на сигнализацию, она забытым подъездом поднялась на второй этаж и позвонила в трижды проклятую дверь. Снова позвонила. И еще раз. И еще… никто не открывал и через пять минут после ее трезвона. Наконец видать соседям надоел довольно громкий звонок и двери квартиры слева от Александровой открылись. На пороге стояла бабушка лет шестидесяти и, грозно глядя на Ольгу, она сказала:
— Нет его!
— А где он? — Задала глупейший вопрос Ольга.
— В полиции! — Зло сказала бабушка и закрыла дверь.
Ольга опоздала. Она очень хотела поквитаться с этим уродом сама, не дожидаясь, когда до него доберется Служба. Пистолет купленный на рынке в Екатеринбурге оказался теперь просто не нужен. Разве что самой покончить со всем этим…
Опустив руку в сумочку и нащупав холодную сталь оружия, Ольга вдруг пришла к мысли, что весь путь она просто проделала зря. Да и вообще все зря. И может и записка оставленная Сергею зря. Надо было просто дождаться пока он сам, обо всем узнав, выгонит ее, что бы не позорила его честное имя. А так…
А теперь что вообще делать? Пытаться добраться до тетки в Зеленогорске? Но Ольга трезво оценивала свои шансы… Она слишком устала. Надо было останавливаться и где-нибудь отдыхать. Тратить деньги на гостиницу или встать где-нибудь во дворах и тихо спать в машине? Она решила в пользу второго. Денег было не много. А сколько нынче стоили номера в гостинице, она даже не догадывалась. Инфляция так никем и не останавливаемая делала свое дело.
Но прежде чем уснуть она, сама от себя не ожидая, покатила в центр. Поблуждав по городу, она вырулила на непривычно пустынный Невский проспект и с него уже свернула на Большую морскую. По ней она выкатила на Исаакиевскую площадь и невольно остановила машину. Возле памятника царю стояли бочки с чем-то пылающим в них и вокруг этого дела, довольно большая группа молодежи, устроила своеобразную «опен аир пати». Звучала музыка из джипа с открытой задней дверью. Многие танцевали и изредка Ольга замечала среди танцующих форму городской полиции. Дожили… Пир во время чумы?
