Кирилл Шарапов - Проект «Изоляция»: Возвращение
– У меня нет ресурсов! – рыкнул Турбин. – У меня нет времени, у меня до хрена твоих просьб! Я забрал на свои проекты всех, кого можно, народ живёт в лабораториях, я не помню, когда выбирался на свежий воздух. Первый рельсотрон взорвался два месяца назад, погиб техник. А мы четыре месяца собирали…
– Я не смогу защитить ковчег без оружия! – взорвался Мечислав.
– Не ори, – устало произнёс Олег, – через три дня будет готов второй прототип. Вроде бы всё учли. Если выгорит, получишь установку, которая сможет швырять мини-снаряды с плазмой на пять сотен километров. Нам проще: у имперцев никогда не было кристаллов арты. Скорострельность, правда, аховая, но стокилограммовую болванку с любой начинкой, хоть с взрывчаткой, хоть с плазмой, сможешь запустить на орбиту. Мы испытали их на мини-пушке: взрываются от удара, поражение впечатляющее. Думаю, десятка два попаданий хватит, чтобы развалить крейсер. А авианосец «Гнев разрушителя» будет висеть на шестидесяти километрах, это высота, с которой они смогут запускать атмосферные штурмовики.
– Так бы сразу и сказал, – чуть успокоившись, произнёс Майор, – а то «не могу, не выходит, нету». Сейчас жизнь ковчега и баз зависит от тебя.
– Не дави, – отмахнулся Олег, – я знаю.
Майор понял, что зря наехал на парня. У того ужасный вид: мешки под глазами, сами красные, воспалившиеся, Турбин последние трое суток не спал и держался исключительно на стимуляторах и «кофе».
– Тебе отдохнуть надо, хотя бы немного поспать.
– Завтра, – глянув на часы, бросил Олег, – закончу кое-какие расчёты, проверю установку и посплю. Сразу часов десять, а может и двенадцать.
– Тогда полетели обратно.
Он обернулся и посмотрел на транспортники, в которые загрузили зенитки. Их сопровождали три последних штурмовика соколов. Придурок Гачин за восемь лет правления умудрился просрать всё, что мог.
Через час транспортники сели на бетонке ковчега. Техники принялись за разгрузку, гвардейцы оцепили место выгрузки, не давая никому приблизиться. Командовал Гюрза, отвечающий за правительственную сотню охраны объекта.
Молот бросил взгляд в сторону оранжереи. Ещё в самолёте он сделал запрос местонахождения Файры фон Касс: девушка бродила среди зелёных растений далёкой и мёртвой Земли.
– Иди, командир, – раздался за спиной голос Дениса, – без тебя управимся.
Майор обернулся: за спиной стоял Кантин, забрало шлема поднято, и хоть Гюрза не одобрял увлечение командира данным объектом женского пола, но смирился с фактом.
Майор посмотрел на разгрузку: первые два тягача отволокли ЭМЗ (электромагнитные зенитки) в технический шлюз ковчега. Его присутствие, действительно, не требовалось.
– Пойду, пройдусь, – бросил он.
Файра сидела под ёлочками на небольшой лавочке. Её неизменный сопровождающий пасся в двадцати шагах, изредка бросая взгляд на подопечную. Майор подошёл, держа в руках шлем, и посмотрел на штурмовика. Тот верно истолковал его взгляд и исчез.
Девушка сидела с закрытыми глазами. Услышав, что кто-то подошёл, она не шевельнулась, но, поняв, что уходить этот кто-то не собирается, обречённо спросила:
– Уже пора?
– Нет, думаю, минут двадцать у нас есть, – присаживаясь рядом, сказал майор. – Как дела, Файра?
Девушка мгновенно открыла глаза и посмотрела на Молота: она без труда опознала голос.
– Рада вас видеть, господин майор!
– Давай лучше товарищ майор или Мечислав, можешь Молотом звать, только не господином.
– Хорошо, – согласилась экс-княгиня. – Не боитесь, что нас вместе увидят?
– А что такого? – удивился майор. – Вы шпионка? Мятежница? Террористка? Или у вас муж есть?
Они рассмеялись.
– А хоть бы и был, отступились бы? – в её глазах заиграли золотые бесовские язычки пламени, но Молот был уверен, что вопрос задан серьёзно.
– Не боюсь, – сказал майор, – я своё давно отбоялся, даже один раз умер. Скоро на нас обрушиться вся мощь, оставшаяся от Империи. Какая разница, что меня видят с вами? А насчёт мужа? – он немного помолчал. – Это зависело бы от многих факторов.
– Например? – не сдавалась Файра.
– Например, что бы вы чувствовали ко мне? Очень возможно, что мы скоро все умрём, а если и не умрём, то выжившие будут завидовать мёртвым.
– И вам наплевать, что подумают все, если я вас сейчас поцелую? – ринулась в атаку Файра. – Тем более один раз я это сделала, и не жалею!
Заявление поставило Молота в тупик, но долго обдумывать последствия он не стал: притянув к себе слегка растерявшуюся девушку, обнял и поцеловал. Через час весь ковчег будет знать, что майор Молотов у всех на виду целовался с беглой княжной, но ему плевать.
Файра слегка упёрлась узкими ладошками в грудь майору, и отодвинулась. Её губы порозовели от притока крови, дыхание сбилось, глаза распахнулись во всю ширь, взгляд осоловелый.
– Не понравилось? – слегка улыбаясь, спросил майор.
– Понравилось, – немного успокоившись, ответила Файра. – Только зря здесь, уронишь свой статус.
– Да плевать на статус!
Она поднялась и взяла его за руку.
– Если уж ты решил наплевать на все предостережения, которыми, похоже, тебя и меня пичкали последние дни, предлагаю перебраться в мои апартаменты.
Майор встал и пошёл рядом с ней, держа девушку за руку.
– Что ты имела в виду, когда сказала, что тебя пичкали предупреждениями?
Файра на секунду задумалась, потом решила рассказать:
– Вчера меня пригласили в кабинет директора ковчега, и я имела получасовую беседу с Ольгой Николаевной, в которой она попросила меня оставить тебя в покое, для моего же блага, намекнув, что она может быть другом, а может и очень опасным врагом.
– Не думай об этом, я разберусь, – зло бросил Молот. Ему порядком надоело, что все лезут в его личную жизнь. – Да, знаешь, если у нас завязываются отношения, то мне надо признаться: у меня есть сын.
– Я знаю, – просто ответила Файра, – пусть тебя это не беспокоит.
– Почему?
– Потому, что всё будет зависеть от тебя. Если ты захочешь остаться со мной, быть рядом, я не буду против и приму его, но если эта ночь или встреча будет единственной, я тоже пойму. Тогда и проблемы не будет.
– А чего хочешь ты? – спросил майор. Они подошли к лифту, краем глаза Мечислав заметил минимум десяток любопытных и сопровождающего экс-княгини, который маячил за спиной.
– Я выросла в среде, в которой все выполняли то, что хочу я, моё желание было законом, но неделю назад всё изменилось. Последнее время никто не спрашивает, что я хочу, ты первый спросил.
– Ты не ответила.
