Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Кузмичев Иван Иванович

Думы думами, а одеться все же надо, а то получается некрасиво как-то: в одних панталонах сижу, о будущем думаю – и смех и грех! Рубашка, брюки, прочие мелочи, большая часть которых оставлена на тумбочке. В который раз Никифор делает как надо, а я игнорирую. Что ж, пускай, вдруг действительно придется нацеплять на себя всю эту мишуру?

Тихий стук в дверь. Оборачиваюсь – передо мной стоит Олег, вопросительно глядя на меня.

– Да? Ты что-то хотел, Олежек?

– Никак нет, ваша светлость! Там внизу прибыли гости…

– Какие гости?

– Хм, точнее, один гость – капитан Гомез, – улыбнулся лейтенант.

– Странно, не ожидал я визита Алехандро, да еще так быстро. Передай ему, что я сейчас спущусь.

Чуть наклонив голову, гвардеец вышел, я же продолжил одеваться, благо осталось сапоги зашнуровать… Как назло, шнуровка запуталась – закон подлости во всем его многообразии! Но ничего, главное не нервничать, нервы, как известно, не восстанавливаются… Хм, или восстанавливаются, но крайне медленно.

– Добрый день, сеньор капитан. Я, признаться честно, уже и не думал вас больше увидеть, – с улыбкой поприветствовал я Алехандро.

– Что вы, сеньор, как я мог забыть о столь интересном собеседнике? – вернул улыбку испанец. – Но вообще-то вы правы, я здесь не по своей воле…

– Силком тащили? – срывается с губ смешинка.

– Ха! Нет, сеньор Алексей, просто я был у коменданта, и он страстно желает познакомиться с вами, господин полномочный посол, если вы, конечно же, не против посетить резиденцию графа Кантилья, – с интересом глядит на меня капитан.

– Я с удовольствием приму это приглашение, сеньор Алехандро, – кивнул я капитану, чуть-чуть прикрыв глаза.

– Замечательно. Тогда он ждет вас сегодня у себя, вместе со свитой, после шести вечера.

– У вас намечается какой-нибудь праздник?

– Нет, что вы, никакого праздника, просто в Мессине еще не было полномочных послов государств, вот в вашу честь и будет дан прием, – любезно разъяснил мне Алехандро. – Разрешите откланяться, до приема мне надо сдать дела помощнику, так что мы с вами еще увидимся.

– Тогда до встречи у коменданта, сеньор капитан.

Молодой испанский аристократ, улыбнувшись на прощание, стремительно вышел из зала.

Я же с бояриным Бирюковым остался обдумывать нежданную новость. Борис Долгомиров еще не вернулся с причала.

– Господа, неужели вы так привередливы? – удивляюсь я.

– Нет, господин, все дело в том, что нам необходимо блюсти честь Руси-матушки. То, как мы будем вести себя на людях, и даст этим людям представление обо всем русском народе, – разъяснил мне боярин.

– Егор, неужели ты думаешь, что мне неизвестны столь простые истины? Ты такого плохого мнения обо мне? – удивляюсь я столь грубому выпаду в мою сторону.

– Нет, что вы, – испугался он.

– Тогда следи за собой, боярин, ведь за такие вот «простые» слова и языка лишиться можно, а то и головы, – хмыкнул я, разворачиваясь к лестнице.

До приема еще часа три, так что время у меня есть, пора дальше писать дополнение к Уставу витязей. Жаль только, времени много потерял, хотя, с другой стороны, отдохнул от писанины, идеями новыми разжился.

В комнате, где мне пришлось принять ванну, суетились слуги.

– М-да, поработать мне точно сегодня не дадут… Хотя можно в другой комнате посидеть, весь этаж-то наш. Никифор!

– Я здесь, господин, – появился в проеме комнаты камердинер.

– У нас есть свободные, не занятые никем комнаты? Кажется, ты говорил, что весь этаж принадлежит нам…

– Конечно, любая комната по вашему выбору будет прибрана и приготовлена для вас, господин, – поклонился слуга.

– Не надо любую, найди пустую и по возможности светлую, больше мне пока ничего не надо, – собирая бумагу и письменные принадлежности, приказал я ему.

– Сию секунду будет исполнено, ваша светлость.

Через пару минут я уже сидел за столом в одной из комнат и аккуратно выводил:

Наказ для командиров-витязей, как младших, так и старших, по обороне и цели, ею преследуемые [5].

– Ваша светлость, с причала вернулся боярин Долгомиров, прикажете впустить? – зашел в комнату один из гвардейцев, деликатно постучав по косяку двери.

– Пусть зайдет.

Отрываюсь от написания дополнения, аккуратно убираю бумагу в папку.

– Ваша светлость, побывав в порту, мне удалось зафрахтовать шняву для вас и шхуну для переправки тела графа на родину.

– Замечательно, Борис! – Для меня это приятная новость, несомненно. – Когда отправление?

– Капитан стоит на якоре уже почти два месяца, так что отправляться можно хоть завтра, – улыбнулся боярин.

– Тогда отправляемся завтра. С утра собираемся и трогаемся на причал. Как называется судно?

– «Санта-Лючия», ваша светлость.

– Переводчика где-то нашел? – заинтересовался я.

– В порту можно найти самых разных людей, а я неплохо разумею по-немецки, так что нужный человечек быстро нашелся.

– Коли так, то иди готовься, в шесть вечера мы отправляемся к местному коменданту, – махнул я ему рукой.

Поклонившись, боярин вышел. В комнату едва заметной тенью проскользнул Никифор, неся в руках поднос с кувшином. По комнате тут же разлился сладостный аромат виноградной лозы.

– Мне порой кажется, что ты, Никифор, лучше меня знаешь, чего я хочу в данный момент, – улыбаюсь я камердинеру, принимая из его рук кубок с вином.

– Просто я с вами, ваша светлость, с малых лет, знаю, что вы хотите, даже тогда, когда вы сами об этом не догадываетесь, – улыбнулся он в ответ, ставя поднос на стол. – Что-то еще, ваша светлость?

– Нет, пока можешь быть свободен. Если ты понадобишься, то я позову.

Никифор ушел так же неслышно, как и вошел.

Осталось не так уж много времени до начала приема, пожалуй, стоит приготовиться заранее…

Глава 6

28 июня 1709 года от Р. Х.

Под Полтавой

Полк Русских витязей отдыхал вместе со всей армией, празднуя великую победу русского духа над потомками диких и необузданных викингов. Кто-то из молодых воинов уже распробовал вкус слабенького, разбавленного родниковой водой виной, обнимался с седоусыми ветеранами гвардейских полков, подпевал словам неизвестных песен, отдыхал душой, стараясь забыть этот день.

Мир не так жесток, как это может показаться, а тем более в это время. Многие витязи прекрасно знали, кем станут, когда вырастут, – почти бесправными полуживотными, которыми имеет право распоряжаться барин или государь-батюшка, ежели они живут на казенных землях. Корпус дал им возможность выбраться из этой трясины невежества. Но за все надо платить, неважно, какая это цена: деньги или служба, преданность или предательство – плата есть основа основ любых взаимоотношений между людьми.

Доктрины, вводимые для витязей, впитываемые ими на занятиях с отцом Варфоломеем, наставниками-сержантами или учителями, ненавязчиво навевали им мысли о том, что для обычных людей свобода – это не что иное, как наказание. Нет, никто не прививал витязям склонность к тирании или пренебрежительное отношение к крепостным в целом, наоборот, корпус давал кров именно таким беззащитным людям.

Молодым неокрепшим умам требуется время для постижения многих тайн и житейских мудростей, преподносимых наставниками в огромных количествах. И главным являлось чувство братства и безграничной преданности единственному человеку. Кому именно? Хм, об этом умалчивается, и это никем не обсуждается, все знают и так.

Правда, существует еще одна немаловажная особенность воспитания воинов-витязей. Крепостничество представлено под таким углом, когда приходит понимание: это только лишь ступенька, на которой человек может споткнуться, или же, наоборот, с помощью которой может взобраться в небывалую высь! Естественный отбор, как сказал некогда сам царевич, читая одну из немногих лекций по трактовке царских указов.