Джо Холдеман - Бесконечная война
Мы приземлились на старинном космодроме мыса Кеннеди, в самой дальней его части, где находилась площадка, предназначенная специально для таких, как мы, совершающих посадку, сопровождающуюся губительным ливнем гамма-лучей. Вскоре к нашему кораблю подкатился специальный бронированный транспортер и замер в отдалении, ожидая, пока мы выйдем.
Спустя тридцать минут радиометр сообщил, что мы можем покинуть корабль. Воздух был душным, теплым и казался тяжелым от запаха соли. Пока мы неуверенно сходили по рампе, с мангровых болот налетел ветер и принялся теребить нашу одежду. Внизу пахло обгоревшим металлом; вспучившаяся было от неимоверного жара посадочная площадка терпеливо выравнивалась, остывая.
— Как тихо...— сказала Алиса.
— В этом углу всегда было тихо,— отозвался По,— не считая запусков и приземлений. Я боюсь, что и весь космодром окажется таким же. Как и наш.
Металлическое покрытие все еще дышало жаром. И возможно, продолжало понемногу испускать альфа-частицы. И все равно, воздух был изумительным; я так жадно дышал, что впал в легкую эйфорию.
— Кто вы? — раздался металлический голос транспортера. Он говорил на стандартном языке.— Откуда вы прибыли?
— Говори по-английски,— по-английски же ответила Мэригей.— Мы группа жителей Среднего Пальца, планеты системы Мицара.
— Прибыли для торговли?
— Возможно. Доставь нас к людям.
В борту машины распахнулась двустворчатая дверь.
— Я могу доставить вас в космопорт. Мне не разрешается передвигаться по дорогам без колес.
Мы вошли внутрь, и четыре больших окна сразу же стали прозрачными. Как только мы уселись, двери закрылись, машина попятилась, развернулась и, покачиваясь, перебирая двенадцатью членистыми ногами, быстро направилась в дальний конец посадочной полосы.
— Почему у тебя нет колес? — спросил я, заикаясь от судорожного покачивания машины.
— У меня есть колеса. Я не надевал их в течение весьма длительного времени.
— Есть ли люди в космопорте? — обратился к машине Мухаммед.
— Я не знаю. Я никогда не был внутри.
— А есть ли вообще люди в мире? — вновь задал я вопрос.
— Это не тот вопрос, на который я способен ответить.— Машина остановилась настолько резко, что Матт и я, сидевшие непристегнутыми, чуть не вылетели из кресел. Двери резко открылись.— При выходе из салона не забывайте свои вещи. Соблюдайте осторожность на территории космодрома. Желаю хорошо провести время.
Главное здание космопорта представляло собой огромную конструкцию без единой прямой линии: сплошные параболы и цепочки, похожие на структурные формулы сложных молекул, да яркие металлические фасетчатые поверхности, казавшиеся откованными вручную. Приближавшееся к зениту солнце сотнями оранжевых огней ослепительно сверкало на металлических частях.
Мы нерешительно подошли к двери с надписью «diijha/ вход», которая при нашем приближении почему-то беззвучно скользнула вверх. Проходя через это подобие гильотины, я ощутил заметную тревогу. Другие также не стали задерживаться в проеме.
В здании не было тишины. Слышался какой-то, казавшийся успокоительным, звук, напоминавший модулируемый белый шум[17], он пульсировал в ритме, более медленном, чем сердцебиение. И чуть слышался скорее угадывавшийся, чем улавливаемый ухом перезвон.
Пол был усыпан пустыми одеждами.
— Ну что ж,— первым нарушил молчание По, — я полагаю, что мы смело можем развернуться и отправиться домой.
Антрес-906 издал шипящий звук, которого я никогда от него не слышал, и медленно описал левой рукой круг в воздухе.
— Я ценю вашу потребность в юморе. Но здесь имеется очень много, что делать, и может иметься опасность.— Похоже, что он от волнения разучился правильно говорить на английском языке, которым вообще-то владел безукоризненно. Он повернулся к Мэригей.— Капитан, я предлагаю, чтобы по крайней мере один из вас вернулся на судно за боевым костюмом.
— Хорошая мысль,— согласилась она.— Уильям, выгляни наружу, посмотри, не удастся ли поймать эту бегающую штуку.
Я вернулся к входной двери, которая, конечно же, не открылась передо мной. В сотне метров от нее обнаружилась другая дверь с надписью «mosch/посадка». Когда я вышел из здания, ко мне, звеня и подпрыгивая, подбежал тот же самый транспортер.
— Я забыл кое-что,— сказал я.— Отвези меня обратно на судно.
Облачение в боевой костюм вообще-то достаточно зрелищное и, можно сказать, артельное действо. Помещение для переодевания обычно рассчитано человек на сорок. Вы раздеваетесь догола, вскакиваете в костюм, прикрепляете спереди и сзади трубки для приема испражнений, после чего позволяете доспеху, словно раковине моллюска, закрыться и выходите наружу. Теоретически за пару минут можно ввести в бой целую группу одетых в боекостю-мы солдат.
В том же случае, когда у вас нет достаточной практики и оборудования для облачения, а костюм не подогнан под ваши размеры, этот процесс не является ни быстрым, ни драматическим. Вы так и этак изворачиваетесь и корчитесь, наконец прилаживаете все на место, а затем пробуете вручную закрыть раковину. Когда она не закрывается (а так обычно и бывает в подобных случаях), вы возвращаетесь на несколько шагов назад и начинаете все сначала.
Мне потребовалось почти пятнадцать минут, после чего я неуклюже затопал вниз по рампе, с каждым шагом чувствуя себя все увереннее. Двери транспортера открылись.
— Благодарю тебя,— сказал я.— Пожалуй, я пройдусь пешком.
— Это не разрешается,— сказала машина — Это опасно.
— Самый опасный здесь я,— сказал я, подавив в себе импульс оторвать у машины пару ног, чтобы посмотреть, как она поведет себя. Но вместо этого включил умножитель усилия костюма и побежал, делая огромные пологие прыжки.
Это получалось у меня не столь гладко и автоматически, как когда-то, но все равно я двигался быстро и оказался у двери космопорта меньше чем через минуту.
Дверь не пожелала открыться передо мною, посчитав меня механизмом. Я прошел сквозь нее. Небьющееся стекло потеряло прозрачность, прогнулось и разорвалось, словно ткань.
Мэригей рассмеялась.
— Ты мог бы и постучать.
— Вот я и постучал,— сказал я, усилив голос так, что по огромному залу разнеслось эхо, а потом убавил громкость до обычного разговора.— Наши необычные товарищи отправились искать свои деревья?
Шерифа и тельцианина не было видно.
Она кивнула.
— Попросили нас подождать здесь. Как костюмчик сидит?
— Пока еще не знаю. Усилители ног работают. С дверями все получилось отлично.
— Почему бы тебе не выйти и не испытать артиллерию? Костюм довольно старый.
— Прекрасная мысль.
Я вышел сквозь проделанное мною отверстие и остановился, высматривая цель. Что нам наверняка не может понадобиться? Я остановил выбор на вывеске закусочной, пустил в нее луч из пальцевого лазера, и она превратилась во вполне удовлетворительную вспышку пламени. Я выстрелил туда же гранату, и взрыв разнес вспышку на языки пламени.
Появился многоногий транспортер в сопровождении маленького робота с ярким мигающим синим огнем. Спереди и сзади его корпус украшала надпись «ТРАНСПОРТНАЯ ПОЛИЦИЯ».
— Ты арестован,— громоподобным голосом объявил робот.— Передай мне управление.— Эти слова сопровождались какой-то почти ультразвуковой трелью.— Передай мне управление.
— Конечно.
Я ввел в метательное устройство ракету, маркированную буквами «ВСМ». Такая аббревиатура мне была незнакома, но, по логике, она должна была расшифровываться как «взрыв средней мощности», так что я решился нажать на спуск. Взрыв полностью уничтожил полицейского робота, оставил в покрытии кратер диаметром в два метра; многоногий транспортер взрывной волной бросило «на спину».
Он с трудом перевернулся и неуверенно поднялся на свои паучьи ноги.
— У вас не было необходимости делать это,— сказал транспортер.— Вы могли объяснить свое положение. У вас должна была иметься причина для самовольного разрушения собственности.
— Учебная стрельба,— ответил я.— Этот боекостюм очень стар, и мне необходимо бьшо узнать, хорошо ли он работает.
— Очень хорошо. Вы закончили?
— Не совсем.— Я еще не проверял действие атомной бомбы.— Но я воздержусь от опробования других систем, пока не найду более подходящего по размеру объекта.
— За пределами космопорта?
— Именно так. Здесь нет ничего достаточно маленького, что можно бьшо бы уничтожить.
Машина некоторое время молчала, и это выглядело так, будто она включает это утверждение в свою картину мира.
— Очень хорошо. Я не буду снова вызывать полицию. Если вы не станете больше ничего уничтожать здесь.
— Честное скаутское.
