Вадим Панов - Дикие персы
— Там наверняка будет свадебный фотограф, — поддержал инвалида Пётр. — Я бы не отказался от пары снимков на память.
— Изгрино рядом с зелёной королевой и подпись: «Сюрприз!»
— Чёртик из табакерки, — вновь хихикнул Альфред.
— А в руке у чёртика — зелёное сердце.
— Ты кровожадный, — заметила Саша.
— У меня богатая фантазия.
— А у меня, точнее, у нас — гости, — спокойно произнёс Ваятель.
— Нежданные? — прищурился Пётр.
— Совершенно верно. — Админ поставил на стол чашку с зелёным чаем — сегодня он запретил употреблять спиртное, — плеснул в освободившееся блюдце воды, прошептал короткое заклинание, и столпившиеся вокруг игроки увидели двух разговаривающих в микроавтобусе мужчин.
— Тот, что слева, — полицейский, — негромко сообщил Ваятель.
— А второй — мой шофёр, — угрюмо закончил Кег. — Вася Кузьмин, урод.
— Все следы к нам ведут из-за тебя, — поморщилась Саша.
— Я могу всё поправить. — Альфред достал из кармана брелок. — Разберусь с этим грёбаным предателем.
— Не спеши, — покачал головой админ.
— Почему?
— Если полицейский решит пойти на виллу, то пойдёт один и тем упростит нам задачу, — соизволил ответить Ваятель. — Я не люблю лить лишнюю кровь.
— Шофёра нужно убить!
— Нет смысла.
— Я хочу пустить ему кровь! — Предательство взбесило инвалида. — Я не просил его молчать, но это ничего не меняет: вшивое быдло обязано соблюдать интересы хозяина в любых обстоятельствах!
— Альфред, Альфред, Альфред… — с улыбкой произнёс админ. — Оставь бедолагу в покое и займись полицейским, ты можешь устроить ему потрясающе «вкусную» встречу, которая доставит тебе подлинное удовольствие.
— Я тоже хочу полицейского, — заметил Петя.
— Тебе я предлагаю растерзать зелёную ведьму, — небрежно бросил Ваятель.
— Светлолику? — изумился Кег.
— Откуда ты знаешь Светлолику? — не сдержалась ошеломлённая фразой Альфреда Саша.
Проговорившийся Кег покраснел и закусил губу.
А Ваятель умело выдержал эффектную паузу, сполна насладился растерянностью тупых челов и негромко произнёс:
— Нет, не Светлолику.
Николай так и не понял, что произошло. Где его обманули? Чего он не заметил? Как получилось, что он оказался… Впрочем, обо всём по порядку.
Расставшись с водителем, полицейский медленно пошёл по противоположной от виллы обочине шоссе, надеясь отыскать удобную для наблюдения точку. Эта сторона была выше стекающего к заливу берега, и оставалось лишь найти место, где сосны и начинающий зеленеть кустарник не будут слишком сильно загораживать дом.
Была, конечно, мысль позвонить в калитку и посмотреть, кто откроет, но Николай от неё отказался, не сразу. Сначала надо понаблюдать, если получится — разглядеть обитателей виллы и пересчитать их, узнать, чем они занимаются…
Но отыскать подходящее для наблюдения место полицейскому не удалось.
Потому что на десятом примерно шаге обочина шоссе исчезла. А следующий вздох получился каким-то судорожным, резким, словно на мгновение исчез ещё и воздух. И нога как-то странно подогнулась, словно он не вперёд двигался, а по ступенькам спускался.
— Чёрт!
Николай споткнулся, закашлялся, выругался, а когда поднял глаза, вскрикнул:
— Чёрт!
Потому что в трёх шагах от него сидел в инвалидном кресле Альфред Кег.
А обочина шоссе сменилась аккуратной прогулочной дорожкой, что струилась меж сосен, упираясь одним концом в песчаный пляж залива, а другим — в площадку перед виллой.
— Добрый вечер, Николай Александрович, — мягко произнёс Кег.
— Здра… — Учитывая обстоятельства, полицейскому понадобилось время, чтобы прийти в себя. — Здравствуйте, Альфред Адольфович.
С дороги на дорожку одним странным, необычным шагом… Такой переход мог сам по себе смутить кого угодно, однако Николай испугался не столько странного перемещения, сколько гаденькой усмешки, блуждающей по бледным губам инвалида. Усмешки, которая ясно говорила, что ягодки ещё впереди. Несмотря на растерянность, полицейский понял, что Кегу безумно нравится происходящее, что инвалид упивался его изумлением и явно не собирается останавливаться на демонстрации одного-единственного трюка.
— Искали меня?
К чести своей, Николай нашёл в себе силы ответить улыбкой:
— Вас все ищут, Альфред Адольфович.
Но по его спине потекла противная капля холодного пота.
— Только вы меня ищете, больше никто, — покачал головой Кег. — Нет необходимости врать: мы полностью контролируем происходящее.
— Не только я.
— Ваш московский друг тем более не несёт никакой угрозы. — На этих словах Николай вздрогнул. Понял, что последует дальше. — Ведь меня отыскали вы, а не он. Разозлились и отыскали, не сказав никому ни слова.
— Я ему позвонил. — Голос подвел настолько, что полицейскому пришлось откашляться.
— Но ничего не сказали, — рассмеялся Кег. — В противном случае он не позволил бы вам сюда приехать.
«Беда!»
Вытащить пистолет? Атаковать? Попробовать прорваться к воротам?
Николай расстегнул куртку и взялся за рукоятку пистолета. На Кега это не произвело ни малейшего впечатления.
— Вы убили парочку на Фонтанке? — хрипло спросил полицейский.
— Да.
Движение справа. Незаметное, неочевидное, но, кажется, оно было. Или нет? Николаю страшно, но он старается держаться. И медленно вытягивает пистолет из кобуры. В последний раз аналитик стрелял на ежегодном зачёте, но сейчас это не важно. Сейчас он не собирается сдаваться без боя.
— Грабители на Седова?
— Им не следовало нападать на беззащитных стариков.
— Трупы у Шуваловского карьера?
— Конкурирующая команда.
— Наркоторговцы в Озерках?
— Им пришлось заплатить за прошлое.
Пистолет почти свободен, инвалид по-прежнему безмятежен.
«Что делать?»
— Что происходит? — спрашивает полицейский.
— Могу показать, — спокойно отвечает Кег и надевает чёрные очки с плотными чёрными шторками.
«Сейчас!»
Николай срывает пистолет с предохранителя, направляет на инвалида, но… Но «движение справа» не было плодом его воображения. Мощный удар ногой выбивает оружие из руки полицейского. Николай отпрыгивает в сторону и видит то, что создавало «движение справа»: шестифутового мускулистого… человека… Человека?! Рогатое розовое существо с длиннющими когтями?
Полицейский застывает.
— Теперь вы знаете, кто мы, Николай Александрович! — кричит Кег. — Вам нравится?
Розовый кулак сокрушает несчастному скулу, смешивая раздробленные кости с плотью и швыряя полицейского на землю. Крик жертвы почти сразу переходит в стон и сливается с утробным рычанием розового. Острые когти режут куртку и достают до кожи.
