Андрей Попов - Солнечное затмение
-- Объясняю научно-популярно: уж если мы попали в мир, в котором мы слепы, надо приспособиться к его законам и научиться перемещаться в нем, если не с помощью своих глаз, то с помощью вот этого, -- он еще раз потряс в воздухе связкой лиан. -- Если мы будем тянуть канат от одного дерева к другому, прикрепляя его к веткам, то на сколь огромное расстояние мы бы не отошли от поляны, всегда сможем по нему вернуться назад. Как вам идея?
Антонов долго вглядывался в кислые физиономии своих коллег.
-- Сомнительно как-то, -- буркнул Джон. -- Но даже если ты и прав, что теперь, всю оставшуюся жизнь плести в темноте эти канаты?
-- Ты предлагаешь всю оставшуюся жизнь сидеть и ничего не делать?
-- Тоже верно, -- согласился Вайклер. Он сам выдернул из земли пару лиан, связал их между собой и растянул, пробуя на прочность. -- А вообще-то порвать их не проблема.
-- Конечно, если будешь со всей дури тянуть. Ну почему бы не попытаться, а? Это же наш единственный шанс. Уж если не обнаружить разумную жизнь, то хотя бы понять, где мы находимся.
Антонов оглянулся вокруг. Тьма словно испугалась его взора: затихла и ослабла. Пеклище костра отпугивало ее на большое расстояние. В ее черном монолите стояли застывшие силуэты деревьев. И чем глубже, тем эти силуэты были менее различимыми. При отсутствии ветра они не двигались, словно были замурованы во мрак. Замурованы не только образы, но и звуки. Ибо порой в мире наступала такая тишина, какой и в мире загробном-то не сыщешь. Кстати, Джон как-то высказывал предположение: может, они все давно умерли и попали в своеобразный рай? Или в ад? Или застряли в мрачной буферной зоне между тем и другим. Ни в качестве научной гипотезы, ни в качестве шутки, ни даже в качестве бреда инфантильного рассудка эта идея не годилась. Поэтому ее отклонили.
-- Твоя задумка, ты и пробуй первый. Покажи нам, как это делается. И если у тебя хоть что-нибудь получится, можешь рассчитывать на нашу помощь, -- равнодушно произнес Джон.
-- Вон... -- Вайклер кивнул в сторону реки. -- До берега нам канат сооруди. Узнай, на самом деле там река течет, или нам только мерещится?
-- Туда неинтересно. Если сильно захотеть, берег можно обследовать и без всяких канатов. Я вас, кстати, именно таким способом и вычислил.
Сначала решили поужинать. Работать на голодный желудок воля ни у кого не вставала. Кстати, всякую трапезу здесь именовали ужином, исходя из простого факта, что время суток больше смахивает на поздний-поздний вечер. Разнообразие блюд, увы, оставалось прежним: орехи, ягоды, сладкие стебли. Лишь изредка пойманная мелкая зверюшка считалась праздником, но самый последний праздник, в образе речного рака, был съеден уж не помнили когда. Да, и еще один факт: течение времени никто не отмечал. Просто совершенно не представляли, каким образом это можно делать. Легендарный Робинзон, попав в аналогичную ситуацию, делал зарубки, и таким незатейливым образом считал дни. Но у него ночь сменялась днем, и он даже сам не осознавал, насколько он от этого счастлив. В черном мире же не было абсолютно никаких ориентиров, чтобы сказать: прошло столько-то часов или столько-то суток. Единственный хронометр, которым пользовались космоплаватели -- это их интуиция. Но внутренние часы давали такие погрешности... К примеру, с момента неудачной посадки, по мнению Джона, прошло уже две недели. По мнению Антонова -- не меньше трех. А Вайклер утверждал, что два месяца -- минимум.
Джон, вращая на вертеле вегетарианский шашлык из больших оранжевых грибов, уныло наблюдал, как они чернеют и корчатся в муках.
-- Мой желудок скоро начнет выплевывать назад эту гадость. Вот что, Алекс, ты занимайся своей идеей, а я займусь своей. Попытаюсь сплести новые ловушки, придумаю какие-нибудь капканы, иначе все мы здесь, помимо того, что уже стали трезвенниками, превратимся еще и в язвенников. Загнемся, короче.
Антонова в данную минуту не интересовали никакие вопросы, кроме возможности исследовать эту загадочную темноту.
-- Пойду я. Говоря по-русски: гуд бай, май френдс.
Он двинулся в сторону прямо противоположную реке, и с таким чувством, будто собрался нырять из реальности в гипотетическое подпространство. Сейчас все вокруг исчезнет. Все без исключения... Вот и первые деревья, но они были еще слишком отчетливо видны, чтобы в них заблудиться. Александр отошел еще дальше, наблюдая за уменьшающимся огоньком костра и двумя немыми человеческими фигурками, смотрящими ему вслед. Вокруг становилось все темней. Силуэты деревьев лишь едва контрастировали с темнотой, а их костер превратился в символическое красное пятнышко, не освещающее, а лишь напоминающее Антонову, что жизнь где-то еще продолжает существовать. Траву под ногами было уже совершенно не разобрать. Александр нагнулся, нащупал в слепую несколько лиан и выдернул их из земли. С этим проблем не было. Лианы росли в изобилии почти по всем местам. Не составило также трудности завязать меж ними узел, практически не видя собственных пальцев. Антонов сразу понял, что ему по душе это занятие. Он сотворил несколько узлов и привязал один конец каната к ветке дерева. Дернул -- вроде надежно. Потом стал медленно пятиться назад, постепенно разматывая свой канат, пока не наткнулся спиной на другое дерево. Еще один узел вокруг ветки. И так дело пошло. Он время от времени наращивал канат с помощью новых лиан, натягивал его между деревьями, словно провода между столбами. Блокада темноты выглядела уже не столь пугающей. Теперь у него в руках была ниточка, связывающая его с островом жизни. Тем не менее Антонов не мог расстаться с ощущением, что все глубже и глубже погружается в трясину настоящего небытия. Через несколько часов работы костер превратился в крохотную светящуюся точку, едва отличимую по размерам от простой звезды. А потом и вовсе растаял для глаз. На небе стояла непогода, и настоящих звезд тоже не было видно. Антонов оказался в прохладной субстанции АБСОЛЮТНОЙ ТЬМЫ. Всюду: сверху, снизу, спереди и сзади перед взором лишь вымершее красками черное полотно. Если бы не канат в его руках, он бы уже погиб. Неожиданно для самого себя, Александр вдруг закричал. Раскатистое эхо его голоса улетело чуть ли не в бесконечность и затухающими отголосками запуталось на самом краю мироздания. Мир, в котором существует эхо, не может быть иллюзией. С этой утешительной мыслью его руки вновь стали шарить по земле, выдергивая из нее лианы. Канат, перекинутый от дерева к дереву, неустанно увеличивался в длине. У Антонова во внутреннем кармане имелся плазменный пистолет с четырьмя зарядами. Порой подступало к горлу искушение пальнуть хоть разок, да хоть на мгновение увидеть, что твориться вокруг. Но здравомыслие всегда побеждало. Джон, и тот бережет свою зажигалку. А тут всего четыре заряда -- на всю оставшуюся жизнь. Александр частенько останавливался и пристально вглядывался во тьму. Наивно было, конечно, думать, что он найдет разумную жизнь так скоро, но более правдоподобным выглядело бы, если б сама разумная жизнь отыскала его. Он верил, что находится на Земле, и сам не мог объяснить -- почему. Словно чувствовал ее по запаху. Или ему показалась слишком родной здешняя сила гравитации...
Когда Антонов услышал отдаленный шорох, он вздрогнул. Кто-то приближался. Почему-то первая мысль была самой пессимистичной: дикий зверь, у которого в берлоге голодные детеныши. Пистолет как-то сам выполз из кармана в ладонь и уже был нацелен на источник звука. Тот, под которым шуршала трава, становился все ближе. Если видеть он не мог, то... Александр даже вздрогнул от этой мысли: чувствовал его по запаху! Точно зверь! Шорох стал столь явным и столь близким, что Антонов закричал, и тут же устыдился своей слабости.
-- Чего орешь? -- из тьмы раздался совершенно спокойный голос Вайклера. -- Не видишь, я испытываю твое изобретение?
-- Я вообще ни хрена не вижу! Идиот, я ж в тебя чуть не пальнул!
-- Ты бы все равно промахнулся. Ты же стрелять толком не умеешь.
Вайклер подошел почти вплотную.
-- Вот недостатки твоей конструкции: по лицу постоянно шлепают ветки. Надо срочно изобретать факела. Но для этого нужно сначала отыскать подходящую смолу.
-- Не трать зря время. Изобретай уж сразу электричество.
-- Вообще-то я пришел в надежде раздобыть кое-какого провианта, и мешок с собой захватил. Знаешь как мы сейчас поступим? Я тут поброжу в потемках, пощупаю плоды на деревьях. А ты постоянно мне что-нибудь рассказывай, чтобы я, ориентируясь на твой голос, не уплелся слишком далеко и не заблудился.
-- Чего тебе рассказывать?
-- Ну... анекдоты какие-нибудь.
-- Я знаю только нецензурные анекдоты. Мне их совесть не позволяет рассказывать.
-- Говори все, что взбредет на ум. Лишь бы я слышал твой голос. Понял?
-- Теперь наконец-то понял...
