Владимир Кучук - Под взглядом двух лун
— А нет у нас потерь, командир, у двоих ранения, средней тяжести, как у тебя. А фашистов всех положили. Там, в конце зала, еще двух прищучили. Угадал ты с засадой…
— Цыганки гадают, Сашка! А я предвидел. Пора идти дальше.
За алтарем, где держали оборону эсесовцы, был проход в еще один зал, гораздо меньший предыдущего и оформленный в строгом и мрачном стиле, как зал или кабинет в каком-нибудь, например, готическом замке. Вдоль стен стояли шкафы, стулья и еще какие-то предметы мебели, хоть и грубовато, но добротно сработанные из дерева. На стенах висели головы диких зверей, на полках стояли чучела пернатых представителей местной фауны. Для полной картины не хватало развешанных гобеленов и оружия.
Посередине стоял большой стол, за которым, на большом стуле с высокой спинкой, сидел человек во все той же военной форме. Вакула и Гаврош не очень разбирались в эссесовских регалиях, но было понятно, что этот немец имел немалый офицерский чин и был в этом гадюшнике самым главным.
Микола, было, направился в его сторону, держа наготове саблю.
— Коля, коля! Погоди! — остановил решительно настроенного казака Вакула. — Он должен еще показать, где они наших мужиков держат!
В это время сзади раздался звук множества шагов. Сталкеры и казаки вскинули оружие, замерли в тревожном ожидании.
Первым в кабинет влетел Свист.
— Э, э, мужички, уберите ножички! — Процитировал он героя известной комедии. — А то таких дырок наделаете, что потом не заштопаешь!
За ним влетели Стропа и Вертолетыч.
— А вы что делаете тут?! — Строго спросил командир. — Почему не в Белом Доле?
— Потому что там делать больше нечего, Володь! — Весело ответил за всех Вертолетыч, с удивлением осматривая интерьер кабинета.
— Как нечего? — Подскочил к нему Гаврош. — А как же штурм, как же свары, големы?!
— А так: штурм отбили, в самом его начале, раз и навсегда! На пять баллов сработала чудо-коробочка! Все, мужики, война закончена!
— А поселок как, сильно пострадал?
— Убитых — пятнадцать человек, около десятка раненых, но не серьезно. Разрушений почти нет, все возникшие пожары тут же потушили.
— Кочевников около трети полегло, сразу после вспышки, — продолжил Стропа, — еще треть, если выживут, долго будут ожоги и раны свои зализывать. Все остальные разбежались, кто куда.
— Да они сейчас несутся в свои стойбища, не разбирая дороги, с полными штанами…. или чего они там носят. — Дополнил в своем стиле Вертолетыч. — Не вояки они больше!
— А големы?
— А что големы? Они, конечно же, успели напакостить, убитые и раненные белодольцы — дело их пулеметов и базук. Думаю, что от взрыва коробочки они тоже немало пострадали. А потом, в беспомощном виде, были просто затоптаны тысячами бегущих в панике сваров.
Казаки возликовали, стали обниматься, поздравлять друг друга с победой.
— А сюда чего пожаловали?
— Так вас подстраховать! Мало ли что?! — Вертолетыч указал на перевязанную рану Вакулы. — Вы, похоже, тут тоже не шибко расслаблялись! Сам батька Загуляйло с сотней казачков, вместе с нами, сюда нагрянул! Они сейчас там — наверху.
У входа послышался раскатистый бас.
— А — нет, он уже тут!
В помещение, в сопровождении нескольких казаков, влетел старый запорожец. Зыркнув по сторонам, увидел своих сыновей. Никакого вида не подал, но было видно, как у старого казака просветлели глаза, вздох облегчения вырвался из груди. Сняв шапку, он подошел к Вакуле с Гаврошем. Увидел окровавленную повязку на плече и груди капитана.
— Сыльно досталося?
— Да ничего, Григорий Андреевич, жить можно.
— Ну, добрэ, добрэ. — Закивал Загуляйло, а потом, сняв шапку, низко поклонился сталкерам.
— Что вы, Григорий Андреевич, прекратите! — подскочил к нему Гаврош.
— Дякуемо, сынки! — Торжественно произнес батька, заглянув в глаза каждому сталкеру. — Дякуемо за всэ тэ, що вы для нас зробылы! Що урятувалы нас вид такои напасти! Потом опять повернулся к Вакуле с Гаврошем и, уже тихо, вполголоса. — Дякую, хлопци, що сынкив моих збереглы. — И опять поклонился.
Сентиментальную сцену прервал громкий вскрик эсесовца, про которого забыли все присутствующие. Немец вскочил со своего троноподобного стула, у него оказался пистолет. Никто не успел и глазом моргнуть, как рука фашиста, отрубленная по самый локоть, вместе с оружием упала на стол. Оказывается, Микола все это время не спускал с него глаз. Немец дико заорал, стараясь здоровой рукой зажать культю, фонтанирующую кровью.
— Коля, ну зачем так грубо?! Вдруг он сейчас дуба даст, а мы его еще не допросили!
— Так вин жэ зброю дистав, миг же кого нэбудь вбыты!
— Тут ты прав, — согласился Вакула, — Дед, пожалуйста, перевяжи его. Да дай хлебнуть из своей фляги, а то и правда помрет.
— Вов! Ты хочешь, что бы я угощал этого фашиста?! Да у меня и оба деда, и отец….
— Нам его еще допросить надо, мы же еще пленников не нашли!
— Погоди, Вакула, — вмешался Свист, — мы же вам еще не сказали! Нашли мы пленников!
— Как нашли?! Где?! — Вакула дернулся и тут же зашипел от боли.
— Тихо, тихо. Там, во дворе, есть еще один вход в подземелья. Они не такие глубокие, как эти. Там у немцев было что-то типа общежития, или казармы, там же они устроили и узницу. Около пятидесяти пленников нашли. Среди них, причем, не только люди.
— Как они?! — тормошил Свиста уже Гаврош. — И это, пацаны, мальчишки совсем, как Костя наш, были?!
— Ребятня вся цела, Сань, слава Богу! — Подошел Вертолетыч. — Только слабые очень. Вы бы видели, чем они их кормили! У-у-у, сука! — Вертолетыч замахнулся прикладом "Вала" на стонущего и лелеющего свою руку, вернее — то, что от нее осталось, эсесовца.
— Тихо, угомонись, Дед! Я еще побеседовать с ним хочу. А где, кстати, наш Константин?
— Так мы его с освобожденными и отправили в Белый Дол. Пусть поможет. Слушайте, а Федьки Храпа то нет! Вася Дрозд есть, живой, а Федьку увели куда-то, давно уже, и все — с концами! И так, говорят, многие бродяги пропали! Выжили только те, которые недавно сюда попали — месяц-полтора назад! — Вертолетыч опять подскочил к Фашисту. — Говори, падла, куда мужиков дели, что вы с ними сделали?!
— Погоди, Валя, что ты имел в виду, когда говорил, что среди освобожденных пленников были не только люди?
— Так в одной из камер сидели свары, человек…. или как их там — пятнадцать.
— Не понял! Так кочевники с немцами, вроде бы, в союзе?
— Это меня тоже, поначалу, озадачило, но потом дошло — где тут собака порылась!
— И где же? — выдал нетерпение Гаврош.
— Все свары, которые в темнице сидели, были одеты…. ну как бы сказать — с иголочки, что ли, по богатому. Не так как простые кочевники, а как знать.
— Так, может это и была знать: вожди, жрецы, шаманы какие ни будь?
— Точно! Вов, Валь, теперь вы понимаете, какой был союз у них?! Каким образом фашисты его заключили?!
— Они пригласили к себе знать кочевников, — подхватил мысль друга Вакула, — под каким ни будь благовидным предлогом. Свары, судя по всему, наивные, как дети, поэтому заманить их, не составило большого труда. Заманили, и оставили как заложников, заставив их соплеменников выполнять все свои желания.
— То есть, едва попав в другой мир, тут же начали воплощать в жизнь теории своего гребаного фюрера о высших и низших расах? Вот же суки! А где сейчас эти аборигены?
— Ушли. Мы их только вывели за пределы замка, что бы на мины не напоролись. Кстати, Гаврош, нам придется поработать, что бы очистить все вокруг от мин.
— Сделаем. А сейчас что будем делать, Вов?
— Думаю, пусть все казачки наши отправляются в поселок, там сейчас полно хлопот. А мы поговорим с этим…. обрубком. Он должен просветить нас обо всем, что тут происходило последние семьдесят с лишним лет, а, в частности — куда исчезли похищенные ими люди.
Вскоре заполонившие залы подземного дворца казаки, во главе с батьком Загуляйло, ушли наверх. Со сталкерами, по настоянию старого запорожца, остались только его сыновья и Залесов. Мужики пододвинули стулья к столу, расселись. Микола так и остался стоять нависшей скалой над сильно побледневшим от боли и потери крови эсесовцем.
— Плесни ему еще, Дед, а то еще "ласты склеит", раньше времени.
Поворчав что-то под нос, Дед открыл флягу, и протянул ее немцу. Тот сделал пару больших глотковспирта.
— Ну, хватит, хватит! Ишь, присосался! — Вертолетыч протянул флягу к губам, потом, подумав, протер горлышко рукавом и завинтил крышку.
— Ну что, Сашка, — обратился командир к другу, — давай, спрашивай, ты ведь немецкий получше меня знаешь.
— Ха, нашел переводчика! Вов, я немецкий, как говорят, только со словарем. Английский — пожалуйста!
— Ну, спроси его, может он по-английски шпрехает!
— Не утруждайте себя, господа, я русским неплохо владею.
