Реликт (СИ) - Тепеш Влад

Впрочем, я всегда забочусь о том, чтобы иметь возможность сбежать налегке.

Я выбегаю через черный ход во двор, оттуда до озера — двадцать метров.

И тут слева и справа в ночной темноте появляются такие же темные фигуры, чуть подсвеченные разгорающимся пожаром.

— Стоять! Замри!! — кажется, этот крик несется к мне со всех сторон.

Я начинаю кричать «Спасите! Помогите!», просто чтобы сбить нападающих с толку, но нутром чую, что это не поможет: это не полиция, потому что полиция только на подходе. И на мафию тоже не похожи: они бы просто начали стрелять.

И да, они начинают стрелять, но не из огнестрельного оружия. Я слышу характерные щелчки арбалетов и перекатываюсь, когда арбалетные болты пролетают надо мною.

Что, блджад? Арбалеты? В последний раз в меня стреляли из арбалета лет так семьсот назад, а вот в двадцать первом веке это уже немного странно. В самом деле, ну не охотники же это на вампиров? Не было никогда в истории никаких охотников на вампиров, откуда им взяться здесь и сейчас⁈

Я успеваю выполнить противоснайперский зигзаг, добегаю до причала и бросаюсь в воду.

Все, ушел, если только у них нет наготове водолазов.

Дом на берегу озера — ключевая деталь в плане побега. Озеро глубокое, я плыву вдоль самого дна, надо мною шесть метров воды: это спасает даже от гранат, потому что запал горит три с половиной секунды, а дальний бросок с берега — это около трех секунд полета. За секунду или меньше граната не успеет утонуть больше, чем на метр-полтора. Таким образом, четыре метра воды надежно защищают меня от осколков, а мощность взрывчатки, которой тридцать-сорок граммов, обеспечит только болезненный гидроудар по ушам, но лопнувшие перепонки — фигня, и не такое залечивал.

Так, вот веревка — я нахожу ее на ощупь, она там, где и должна быть. Она приведет меня к контейнеру, в котором лежат очки, фонарик, кислородный баллончик и мое сокровище — смеситель от итальянского диверсантского акваланга. Благодаря ему я не буду создавать при дыхании пузыри воздуха и преследователи не поймут, что я спокойно себе уплыл. Выберусь на берег я только в километре отсюда, на другом берегу, поросшем камышом, и скроюсь. Там меня давно ждет тайник с одеждой, документами и деньгами.

Вот и контейнер. Я нахожу его на ощупь, открываю…

Черт, внутри не то, что должно быть!

Открываю глаза и вижу, что вместо полиэтиленовых пакетов со спасительным имуществом в нем лежит стеклянная коробка, внутри которой металлическая пластина, на которой светящейся краской написано одно слово.

«Сдавайся».

И, сука, смайлик в конце.

Пробуждение

Что ж, обложили так обложили. У них было время обследовать окрестности, они догадались, что дом не случайно на самом берегу, и нашли мой схрон на случай побега.

И теперь у меня заканчивается воздух, так что не уйти мне под водой. Что еще хуже — сейчас они стоят на берегу и ждут, а у меня нет другого выхода, кроме как всплыть, и, что совсем плохо, выносливость на исходе.

Что ж, я знал, что когда-нибудь этот момент наступит. Все, что имеет начало, будет иметь и конец, и рано или поздно стремительно умнеющие овцы в один прекрасный день найдут последнего волка в овечьей шкуре. Мой вид давным-давно проиграл борьбу за выживание, настало и мое время уйти в прошлое.

Но я, конечно же, не уйду без боя. Просто потому, что таковы законы природы, ничего личного.

Идиоты не придумали ничего лучше, как подбежать к самому краю берега и шарить фонарями по темной воде. Они меня один хрен не увидят, но я вижу свет и потому знаю их диспозицию. Растянутую вдоль берега линию лучше всего атаковать с фланга.

Я появляюсь из воды, как чертик из табакерки, и выбранная мною цель застигнута врасплох. Перехватываю дробовик — тоже автоматический, кстати — и вот уже мой враг становится моим «подневольным другом»: я закрываюсь им, как щитом, произведя захват шеи его же дробовиком. Маленький доворот — и дуло уже нацелено на тех, которые бегут на подмогу. Да, они все в бронежилетах и касках — но дробовик есть дробовик. От него обычный бронежилет не спасает.

Бабах! Ближайший силуэт взмахивает руками и падает на спину, истошно вопя. Э-э-э?.. Да уж, хороший бронежилет. Мой заложник тоже вопит, крики «стоять» и «сдавайся», а я стреляю еще раз. Второй падает и начинает гнусно материться, мне в спину впивается что-то острое. Ну да, засада, но я и так знал, что мне уже не уйти.

Заложник вырывается с воплями «уберите это от меня!» — хрен там он вырвется. Правда, специфический бронежилет закрывает всю его шею — вцепиться не получится. Продолжаю стрелять, попадаю еще дважды — а убить не получается! Эх, уж если не везет, так не везет. Заканчиваются патроны, да и сзади уже подбегают, и спереди.

Пытаюсь выхватить пистолет жертвы — хрен там, пистолета у него нет! Резким толчком швыряю свой живой щит в набегающих и с разворота бью ногой назад вслепую. Попал основательно, массивное тело кувыркается в траве.

Хлопок и свист! Я успеваю уклониться от летящей сетки, затем быстрый «маятник» — и я врываюсь в жидкую толпу, молотя налево и направо. Правда, толку мало: все в броне с ног до головы, даже в глотку никому не вцепишься. Выстрелы слева, выстрелы справа — но если они и попадают, то разве что по своим. Сбрасываю двоих в воду, еще двоих сталкиваю головами изо всех сил — но увы, шлемы крепкие.

Расшвыриваю еще нескольких, уклоняюсь от выстрела сеткой, мимо пролетают дротики с тянущимися за ними проводами: тэйзеры, мать их. Еще раз «маятник» — и тут кто-то все-таки попал.

Пока я падал, на меня все-таки набросили сеть, всадили еще один дротик и дважды выстрелили из шокера. Полностью выдохшемуся мне этого хватило, видимо.

Темнота.

Когда сознание вернулось, я осознал, что лежу в каком-то ящике типа гроба. Попытался пошевелиться — вроде, могу двигаться.

Ящик оказался стальным контейнером метр на два с мелкими дырочками для вентиляции. Интересно, если я поднапрягусь — смогу вырвать крышку из петель? Правда, надо вначале понять, какая из стенок — крышка. Наверное, верхняя.

Но выдирать ее из петель мне не пришлось, так как контейнер был вообще не заперт.

Принимаю сидячее положение, озираюсь по сторонам.

Я нахожусь в большой комнате, перегороженной стеклянной стеной, и с одного взгляда понято, что стекло армированное и пулестойкое. Дверь — двойная, типа шлюза. В комнате только стол и два стула, а за стеклом…

— Привет, Владислав, — спокойно сказала женщина лет сорока, в очках и деловом костюме. — Как самочувствие?

Рядом с ней еще двое, тоже в костюмах, один тощий, другой толстый. Один с планшетом, другой с блокнотом. И нет, наверное, это не итальянская мафия, потому что тощий — японец.

Я встал, подвигал плечами и шеей — вроде, ничего не сломано, а мелкие побои уже зажили. Перешагнул через стенку контейнера и сел на стул.

— Нужно что-нибудь? Еда, напитки, медикаменты? — попыталась продолжать знакомство «очкастая».

Я развернул кресло так, чтобы сидеть к ней профилем, забросил ноги на стол и попытался задремать: да, это надолго. Эти, видимо, будут поумнее дона Луиджи, и их не поджимает время, а стекло мне, судя по всему, не пробить.

Интервью со стригоем

— Владислав, с чем связано твое нежелание общаться? — не унималась женщина.

Я мысленно проанализировал некоторые моменты: это явно правительственная организация. Они обустроили засаду возле моего дома с участием кучи народа, там были десятки людей. Если речь о внучке дона, то она вломилась в мой дом с намерением убить меня и смотаться до приезда полиции, это все просто.

Но вот эти ребята должны были меня взять живым и увезти. То есть, не получится такое провернуть под носом у копов, а значит, у них на копов должна быть управа. Например, особые полномочия.

Да, вот это уже всерьез. Мое существование больше не секрет, потому что информация уже полетела по проводам во все стороны — в Вашингтон, в ФБР, в АНБ, в ЦРУ или хрен знает куда еще. И даже если я перебью всех, кто участвовал в моей поимке, это все равно не поможет, заставить мир забыть о моем существовании уже не получится. То есть, даже если я выберусь отсюда — скрываться далее будет куда сложнее, чем раньше. При этом я все еще не понимаю, как они на меня вышли. Слил информацию крот из «семьи»? Да нет, несерьезно. Если информатор заявит о вампире — ну кто ж ему поверит?