Аластер Рейнольдс - Дождь Забвения
– Я буду иметь это в виду.
После того как он ушел, Верити схватила вазу, отнесла на кухню и вышвырнула мертвые цветы в мусорное ведро.
– Верити Ожье?
– Да, Ваша честь.
– Пожалуйста, приготовьтесь давать показания.
Предварительные слушания проходили в зале с высоким сводчатым потолком. В этой части Бюро древностей Ожье никогда раньше не бывала, хотя конвой доставил ее в трибунал на удивление быстро. Стены зала украшали огромные фотофрески, изображающие сцены из прошлого Земли, до Нанокоста.
– Итак, начнем! – провозгласила женщина с подиума, за которым красовался флаг СШБВ. – Предварительное расследование, произведенное особым дисциплинарным комитетом, установило: ваши действия в Париже повлекли за собой смерть ученика Себастиана Нерваля.
Ожье была единственной, кто не обернулся посмотреть на мальчика, чье тело зафиксировали вертикально, прикрепив к регенерационной панели. Над его головой висел, будто нимб, рой миниатюрных машин производства прогров – стая хлопочущих над пациентом херувимов и серафимов.
– Возражаю! – подал голос адвокат Ожье, шурша бумагами. – Упомянутый учащийся жив и присутствует сейчас в зале заседаний!
– В чем суть вашего возражения? – спросила председатель трибунала.
– К Себастиану ни в каком смысле не может быть применено определение «мертвый».
– В законе нет разницы между временной и постоянной смертью, – ответила председатель так, будто уже многократно приводила этот довод. – Мальчик выжил лишь потому, что оказались доступны медицинские средства Полисов. Поскольку на подобное, как правило, рассчитывать не приходится, факт его выживания не может служить смягчающим обстоятельством.
Лицу адвоката – мелкому, круглому, похожему на кротовью мордочку – не шли круглые же очки, лишь усиливавшие сходство с кротом.
– Но так или иначе, мальчик жив!
– Возражение не принимается, – ответила председатель. – При всем уважении к вам, я бы посоветовала ознакомиться с основными положениями законов Соединенных Штатов Ближнего Внеземелья, прежде чем приходить в этот зал снова.
Адвокат судорожно зашарил в бумагах, словно пытаясь отыскать описание какого-нибудь полузабытого прецедента, доказывающего правоту защиты. Затем бумаги соскользнули со стола ему на колени, рассыпались по полу. Адвокат наклонился, чтобы их собрать, и, ударившись головой об угол стола, сшиб с себя очки.
Председатель, не обращая более на него внимания, сказала девочке, сидевшей справа от Ожье:
– Вы предпочитаете называться именем Кассандра?
– Я предпочитаю называться так. – Девочка испустила переливчатую причудливую трель, сложное сочетание высоких нот и модуляций.
Генетическая инженерия дала всем гражданам Полисов орган, похожий на птичью глотку, плюс нейронные связи и структуры, необходимые для испускания и декодирования птичьих криков. Поскольку эти модификации были прописаны в генетическом коде, прогры сохранили бы способность очень быстрого обмена информацией даже в случае нового Забвения или технологического кризиса.
– Но здесь, я думаю, можно ограничиться Кассандрой, – добавила девочка, грустно улыбнувшись.
– Очевидно, да, – подтвердила женщина, так же скорбно улыбнувшись в ответ. – Прежде всего я хотела бы поблагодарить вас от имени Бюро древностей, а также от имени правительства СШБВ за ваши усилия и за время, потраченное на возвращение в Заросль, принимая во внимание нынешнее положение дел.
– Для меня это не составило особого труда, – ответила Кассандра.
Теперь в ней, избавленной от необходимости маскироваться, безошибочно угадывалась гражданка Федерации Полисов. Хотя в общем она выглядела, как и раньше: неприметное маленькое существо с косой челкой темных волос и обиженным выражением лица, свойственным тем, кого постоянно понукают и упрекают. Но теперь вокруг нее вился рой автономных миниатюрных машин, чье непрестанное движение мешало разглядеть тело. Граница между машинами и ее личным разумом была столь же неопределенной. Как у всех прогров, в ее теле обитало бесчисленное множество микромашин, отдаленных родственников фурий, все еще бесновавшихся на поверхности Земли. Одета Кассандра была в строгое белое платье простого кроя, но машины образовали вокруг нее мерцающую подвижную броню, серебристое гало, сверкающее по краям. Несомненно, часть машин уже разлетелась по залу, чтобы хозяйка лучше видела обстановку и людей. А возможно, роботы проскользнули уже и в тела, слушая самые мысли.
– Пока вы – единственный полезный свидетель в нашем распоряжении, – сказала председатель. – Когда мальчик заново освоит язык…
– Не «когда», а «если», – поправила ее Кассандра. – Мы никоим образом не гарантируем, что наши технические средства смогут реконструировать функцию речи. Она очень тесно увязана с соответствующими центрами в мозгу.
– Будущее покажет. А пока наш источник сведений – вы. И пленки, сохраненные на вездеходе.
– Еще свидетельство Верити, – добавила Кассандра, бесстрастно глядя на Ожье из-под ауры блистающих машин. – Оно у вас тоже есть.
– Да. К сожалению, оно противоречит вашему.
Девочка моргнула, затем пожала плечами:
– Жаль.
– Да, – согласилась председатель. – Очень жаль. Ожье утверждает, что зона раскопок «Елисейские Поля» была проверена и признана безопасной для людей. Это правда?
– Ваша честь, я полагаю, что вы читали мой рапорт.
Председатель искоса глянула в бумаги:
– Анализ пленок показывает, что место раскопок не было маркировано как безопасное для людей.
– Маркировка быстро становится очень слабой и незаметной, – пояснила Ожье. – Экскаваторы используют краску вместо маяков, потому что маяки часто выходят из строя. Краска тоже портится скоро.
– Архивные записи подтверждают тот факт, что место раскопок никогда не признавалось безопасным для людей, – бесстрастно заявила председатель.
– Архивные записи не всегда идут в ногу со временем.
– Их отсутствие – едва ли хороший повод, чтобы безрассудно лезть в сомнительное место подо льдом.
– При всем уважении к вам, никто не лез безрассудно. Проводилась осторожная, тщательная работа, к несчастью столкнувшаяся с непредвиденными обстоятельствами.
– Кассандра утверждает противоположное.
– В самом деле?
Ожье попыталась определить, что думает Кассандра, но не смогла. Трудно было свыкнуться с тем, что она не ребенок, но взрослый в детском теле, как минимум столь же амбициозный и умный, как сама Верити, – а может, и более.
– Кассандра утверждает, что риск был очевиден с самого начала экспедиции, но вы решили проигнорировать его. То, что мы сумели извлечь из записей происходившего внутри кабины, подтверждает ее слова. Ожье, вы полезли в опасную дыру с двумя подопечными, уязвимыми детьми.
– Прошу прощения, Ваша честь: с одним ребенком и с одним лживым маленьким дерьмом. Меня следовало предупредить о присутствии програ среди нас. Облака это определили, разве нет? Они ее вынюхали.
– Осторожнее с выражениями! – предупредила председатель. – Хотя это и предварительное слушание, я могу привлечь вас к ответственности за неуважение к суду.
– Пожалуйста. Это сэкономит нам время, – проговорила Ожье, подавшись вперед, уперев кулаки в деревянный поручень.
Сначала она честно пыталась следовать совету бывшего мужа – демонстрировать покорность, смирение и раскаяние. Она видела Питера, стоящего за узким окном зрительской галереи. Он покачал головой и отвернулся.
– В первый и последний раз я посчитаю, что не расслышала вашего утверждения, – заявила председатель. – Воспринимать ли мне ваши прочие слова как знак того, что вы не изменили точку зрения, сформулированную в вашем рапорте пятидневной давности?
– Не изменила ни на йоту.
– Хорошо. Дисциплинарный трибунал начнет работу через пять дней. Ожье, едва ли стоит напоминать вам о серьезности происшествия.
– Да, мэм, вряд ли стоит напоминать мне об этом.
Председатель ударила молотком по столу:
– Заседание окончено!
Ожье сложила письмо дочери, затем сковырнула пластиковую крышку с одного из прибывших цилиндров. Оттуда выскочила свернутая карта и развернулась на столе. Верити сунула письмо в цилиндр, запечатала, затем пробила на нем код назначения: область Заросли, где жил Питер. Цилиндр унесся прочь, ускоряясь в головоломной паутине пневмопочты. Если сеть не слишком загружена, письмо доберется за пару часов. Но конечно, когда опаздываешь поздравить с днем рождения на неделю, лишние несколько часов вряд ли важны – даже для девятилетней девочки.
Взгляд упал на развернувшуюся карту, и Ожье нахмурилась. Потом расправила, присмотрелась. Странно. Где на этой карте Парижа Периферик, большая кольцевая дорога с подземными и поднятыми над землей секциями, окружившая город, будто ров из серого напряженного бетона? Даже подо льдом Периферик оставалась важной деталью ландшафта. Вдоль нее Бюро древностей установило барьер, препятствующий распространению льда и сдерживающий фурий. За Периферик безраздельно властвовали неисчислимые разновидности машин-мутантов. А вылазки туда были гораздо опаснее последней экспедиции Ожье.
