Сергей Попов - Я иду
– Ничего, что я так?.. – кивнул на берцы и почесал левую пятку, где помимо трех мозолей появилось еще два натоптыша – результат длительных скитаний.
Майк улыбнулся в бороду, покачал головой – мол, ерунду какую-то спрашиваю – и зашебаршил вилкой в банке.
– Ну и славненько, – изображая на губах подобие улыбки, изрек я, и, поскоблив черную кляксу от крови загонщика на светло-голубых джинсах, скинул капюшон и осторожно обратился к кушающему Майку: – У тебя сигаретки не осталось?
– Ща, – отложив консервы, чавкая, ответил он, пару секунд порылся в карманах замызганных штанов и протянул помятую сигарету.
– Спасибо, – поблагодарил я и, подув на фильтр, с превеликим блаженством зачадил горьким дымком.
Долго молчали.
– Давно в городе-то? – проглотив картошку, нарушил затянувшуюся тишину Майк и протянул мне банку с полагающейся половиной.
– Несколько недель где-то, – неопределенно ответил я, хотя, по правде сказать, и сам уж толком не помнил, как давно вернулся в развалины Грултауна. Столько ведь воды утекло с той поры, когда катастрофа разлучила нас с Бетти, раскидала по разные стороны, отняла нас друг у друга. Но хоть тянулось оно и медленно, словно тихая и неприметная речушка, течение ее уносило с собой наполненные страхом и кошмаром дни, недели, месяцы. На моих глазах распускались и чахли еще здоровые деревья, выпадали и таяли снега, наступала и сходила жара, начинались и прекращались страшные ливни, вставало и заходило солнце. Много еще чего мне показывало время – всего уже, конечно, и не упомнишь. И научило много чему – оно-то, как известно, учитель хороший, чуткий, но требовательный.
– Странно, что я тебя здесь раньше не встречал, – внимательно, оценивающе посмотрев на меня, промолвил бородач и, поковырявшись грязным ногтем в гнилых зубах, с подозрением: – Народу, знаешь ли, в городе не так-то много живет – по пальцам одной руки пересчитать можно. А уж новеньких-то запомнить легко…
– Я по окраинам в основном ходил, – достаточно туманно пояснил я и, пульнув бычком в огонь, принялся за тушенку. Ни вкуса, ни запаха для себя не отметил – резина и есть резина. Правда на вилке она выглядела куда аппетитнее, нежели крысятина.
– А чего ты там ходил-то? – начал наседать с расспросами Майк. Глаза в свете рыже-красного пламени заблестели хитро, остро, как у волка в сумерках. – В магазинах нет ни хрена, забегаловки всякие – разграблены, в домах поживиться нечем, морфов кругом не счесть и даже от дождя укрыться негде. Что забыл-то там?
– Ну как сказать, – спокойным тоном возразил я, продолжая трапезу, – если знать места, то можно много чего интересного найти.
Такого рода ответ Майка не устроил, он начал закипать, дымиться, как чайник.
– Так дело не пойдет, Сид… – кинув какую-то стекляшку в огонь, отчего тот разбушевался, огрызнулся искрами, сердито проговорил Майк, – послушай…
– Что ты от меня хочешь? – спросил я напрямую, откладывая опорожненную банку в сторону.
– Просто интересно: кто ты такой, откуда… – сбавив пыл, примирительно парировал тот и протянул руки к костру, согреваясь. – Сложно сказать, что ли, не пойму? Чего загадками-то говорить?
Я секунду помолчал, думая: говорить или нет? – Майка-то знал от силы час. Но все-таки решился:
– Жил я здесь, в Грултауне, еще задолго до катастрофы. Вырос здесь. Моя, так сказать, малая родина.
– Ничего себе! – присвистнул Майк и взлохматил сальную бороду. – Так ты домой вернулся, получается, что ли?
– Получается, что так, – пожал плечами, – только домом это уже не назовешь – чистилищем скорее. И руины одни, как и везде, и растения эти…
– А что ты тут вообще забыл-то? Город – место страшное, тем более для одиночек.
– Ищу одного человека, – бесцветно ответил я, кинув на Майка тяжелый взгляд.
– А кого, если не секрет?
– Ты ведь все равно не отвяжешься?
Майк помотал головой, улыбнулся и признался честно:
– Не-а.
– Я так и думал, – сухо ответил я и, секунду помолчав, глядя на выплясывающие языки пламени, – со вздохом: – Дочь ищу…
Майк смолк.
– И давно? – спросил он спустя минуту.
Я опустил голову – стало невыносимо тошно, сердце защемило, закусало, зажгло.
– Пять лет, – откровенно сознался я и добавил, протянув и четко проговорив каждое слово: – Пять… Долгих… Лет.
Майк понимающе и, как мне показалось, совершенно не наигранно склонил голову, вздохнул, словно изнеможенный рабочий, и почти шепотом произнес:
– А я всех своих уже давно схоронил, все слезы выплакал, все волосы повыдергивал из головы… – и совсем сник, – ничего теперь в душе не осталось, одна лишь пустота, будто могила вырытая, – опять вздохнул и перевел опечаленный взгляд на меня: – Сид, может быть, это не мое дело, конечно, но почему ты уверен, что твоя дочь… – последнюю фразу либо побоялся досказать, опасаясь моей реакции, либо умышленно проглотил, – …тем более уже пять лет прошло. Это много, Сид, реально очень много. Тут за месяц-то все до неузнаваемости поменяться может, а здесь пять – пять! – лет!
Я беззлобно взглянул на Майка исподлобья, посмотрел в темные уголки глаз, на почти безволосую голову, на обветренные губы, на приплюснутый нос, на шрам на щеке, и ответил твердо:
– Она жива. Я уверен. И я иду, иду за ней… – договорил, достал из внутреннего кармана фотографию Бетти, ссутулился по-стариковски и опять посмотрел на понемногу гаснущий костер.
– Ее фото? – аккуратно поинтересовался Майк, кивнул на фотографию. – Можно взглянуть?
Я страдальчески посмотрел на него и, бессловесный, передал снимок.
Майк на несколько секунд задержал на дочери пытливый взгляд, призадумался и хмыкнул, возвращая фотографию обратно.
– Красивая, – без тени иронии промолвил Майк, – сколько ей тут?
– Пятнадцать.
– У нее глаза твои, – искренне улыбнулся бородач, – как две капли воды.
Я невесело усмехнулся, убирая фотографию, и ничего не сказал.
– Почему ты думаешь, что она здесь? Этот город же – дырища… сам посмотри, – Майк ткнул пальцем на заколоченные поскрипывающие от сквозняка окна. А за ними – гробовое молчание, нарушаемое только собаками да воронами, изрядно осмелевшими после ухода морфов. – Здесь только смерть искать…
– Тянуло меня сюда, – очень расплывчато попытался объяснить я, хотя и сам не до конца понимал, зачем вернулся именно сюда, проделав такой путь. А манила меня в Грултаун обостренная, безликая, как ангел, надежда. Она, точно щитом, защищала от ненастий и знающе вела за руку вопреки сомнениям, согревая и помогая уверенно идти там, где уже никто не ходит и никогда не пройдет. – Вело что-то. Не знаю, как яснее объяснить…
Майк долго молчал.
– Странный ты человек, Сид, – наконец признался он, – вот смотрю на тебя и не пойму никак: то ли у тебя в мозгах протечка случилась на почве всего произошедшего, что я, разумеется, по-человечески могу понять, то ли ты действительно не так прост, как кажешься. Лично я больше склоняюсь ко второй версии, – по-кошачьи прищурился, – простой человек с одним арбалетом по городу в принципе ходить не может…
Я с настоящим удивлением покосился на арбалет, будто только узнал о его существовании, потом на Майка, и промолчал.
– Иной раз ружье-то не всегда помогает, а тут – арбалет, да еще, как вижу, спортивный, пистолетного типа… – продолжал он, с подозрением кивая, – почему огнестрелом-то не пользуешься?
– Шумит, – негромко пояснил я, – а шуметь нельзя – опасно.
– Гм… – промычал Майк и пригладил бороду, не став спорить, – может, итак…
Опять замолчали.
Пока Майк рефлексировал, с отрешенным видом созерцая увядающий костер, я быстренько ощупал изрядно нагревшуюся обувь, носки, стряхнул пепел и надел, ощущая приятное тепло, разливающееся по всему телу. Сделав один маленький глоток из бутылки, – молча протянул остатки своему собеседнику и прикрыл глаза, задумавшись.
– Я знаю, как тебе помочь, – неожиданно твердо произнес Майк через несколько минут и допил всю воду, протягивая уже пустую бутылку.
Пихнув ее в вещмешок, я непонимающе уставился на того и, сраженный таким заявлением, не моргая, несколько секунд глядел то в серьезные глаза, то на губы, то вновь в глаза.
– В чем?.. – поинтересовался я, особо не ожидая услышать ничего стоящего или по-настоящему полезного.
Майк колебался два-три мгновения, жевал губы, барабанил пальцами по коленке, бегал глазами.
– В твоих поисках, – не глядя на меня, открыто изрек он и, отвернувшись к костру, тут же дополнил: – В поисках дочери.
– Серьезно?
– Да! – Майк мигом оживился, подсел ближе ко мне и, по-воровски оглядевшись по сторонам, будто бы помимо нас в грязной квартире находился кто-то еще, полушепотом продолжил: – Тебе к Скупщику надо! Он к востоку отсюда, в небольшом лагере под охраной! В основном скупает всякий хлам, неплохо платит за отростки. У него можно и новеньким оружием обзавестись, и патронами, и едой. Но есть одно но: с нищебродами он дел не имеет. Поэтому, если хочешь к нему попасть, у тебя должно быть хоть что-то ценное, что его заинтересует.
