Михась Южик - Ледник
Ночами, где-то до четырех условного утра, бары, клубы, рулетки, публичные дома были особо загружены. Квалифицированно работала полиция и медвытрезвители, где загулявшему оказывалась соответствующая помощь. Людей подлечивали и отправляли жить и развлекаться оставшиеся дни отпуска.
На гомосексуальные, нетрадиционные виды сношений, происходившие иногда прямо на улицах, здесь смотрели лояльно. Более того, подглядывание и рассматривание, особенно детьми, увидавшими вдруг дергающуюся на тротуаре парочку, — цвело пышным цветом.
Каждый уважающий себя отец семейства был просто обязан провести ночь с несовершеннолетней проституткой, почти ребенком, специально предназначенной государством для этих целей. (Кстати, СПИД и венерические болезни были к тому времени совершенно побеждены.) А сорокалетняя мать пятерых детей считала просто-таки непристойным, чтобы за две недели ее не погонял часов шесть пятнадцатилетний подросток, впрочем с отличными репродуктивными данными, специально отобранный посредством медицинских тестов для этих целей.
Зато сколько эмоций, сколько впечатлений на целый год было у обоих родителей, пустившихся во все тяжкие на две коротких недели! А ведь дальше потянутся полгода работы и духовного совершенствования, самоотверженного труда, где все подчинено освобождению Европы от ледника. Думаю, не стоит говорить, что всяческие половые извращения, которые мне здесь и описывать гадко, в те времена не вызывали под ледником даже малейшего шока. Садомазохизм, мания показывать голое тело публике, вуаеризм (подглядывание), склонность совокупляться с животными под ледником были негласно разрешены.
То есть, все незапрещенное есть разрешенное — именно этим принципом руководствовались люди ОЕ. Но — только под ледником! Там были специальные помещения Острых ощущений, где известнейшего адвоката, например, могли часами бичевать две малолетние девчонки, привязав его с его же согласия к специальным приспособлениям. Кто-то всерьез желал, чтобы на его лицо помочились — и это исполнялось беспрекословно. Часто, за особую плату, какую-нибудь мамашу семейства бальзаковского возраста в закрытом от глаз помещении могла насиловать, слегка избивая, жилистая, мужеподобная, специально натренированная женщина. Верхом же удовольствия некоторых отцов семейств было то, чтобы его закрыли в особой комнате с молодыми прекрасными амазонками и те бы срывали с него одежды, валили, давили своим весом к полу и часами насиловали.
Пишу сие единственно с целью указать на сущность этого удивительного государства ОЕ, его уникальных людей. Кстати, перед отправкой из-под ледника каждого человека помещали в изолятор, проводили строжайшее медобследование и вводили что-то в вены посредством капельниц. По мнению многих догадливых голов, пускавших в народ непотребные слухи, вводимое в вены лекарство имело психотропный характер. После суток изолятора люди выходили и садились в самолеты в прекрасном расположении духа, совершенно без чувства вины. Вот до чего доросла медицина.
Примерно вот такая картина, такой способ существования практиковался в ОЕ в 2235 году. Как видно, мораль и нравы этой цивилизации где-то немного, а где-то очень существенно отличались от нынешних. Однако известно, что на протяжении тысячелетий нравы на одной и той же территории кардинально менялись. Что уж говорить о государстве, созданном как противостояние надвигающемуся леднику. Быть может, только так и удалось выжить и безбедно существовать.
10
Спустя два часа, получив необходимое снаряжение и погрузившись в самолет, они летели на север. Поначалу — вдоль побережья, над океанскими лазурными водами, а через какое-то время свернули на материк, взяв курс на северо-запад. Обширнейшие плантации, поля, виноградники, не затененные облаками, лежали внизу. Исполосованные дорогами и противоветровыми лесонасаждениями сельскохозяйственные угодья. Самолет летел не быстро и довольно низко, поэтому Дэвиду иногда удавалось рассмотреть знакомые поселки, водородные автомобильные заправки, даже кучки людей.
Потом они пролетали над полноводной, ненамного уступавшей Нилу рекой, которая через несколько сот километров впадала в Средиземное море. Чем дальше к северо-западу, тем влажнее, лесистее становилась местность внизу. Увеличилось число озерец и озер, питаемых многочисленными реками и речушками. Сельским хозяйством здесь занимались все меньше, а больше пасли скот, стада которого прекрасно были видны с самолета.
Вскоре они пролетали над Блейк-сити — большим, третьим по величине городом ОЕ, центром мясной и кожевенной промышленности. Это был самый большой материковый город. Паутина дорог окружала его. Окружал город и толстенный слой дыма, создаваемый трубами многочисленных фабрик и комбинатов. Ветер, по- видимому, был северо-восточный, нетипичный для этих мест, поэтому с предприятий, в основном расположенных в северной и восточной частях города, дым сдувался на его центральную часть. Город буквально задыхался под солнцем и пеплом. Ветродуи, расположенные так, чтобы гнать дым к северу, где не было уже пастбищ, теперь вынужденно бездействовали. Благо лето в этих широтах не слишком жаркое.
Северо-восточный ветер, налетавший временами на Блейк-сити, был злосчастьем этого города. Титанические усилия ученых, метеорологов, постоянно работавших над тем, чтобы ликвидировать эти ветра, ни к чему путному не приводили уже несколько десятилетий. Ветер налетал внезапно со Средиземного моря и мог продолжаться несколько дней. Потом необъяснимо утихал на несколько месяцев. И воздух в Блейк- сити очищался.
По иронии судьбы, когда закладывался город и проектировались фабрики и заводы, северо-восточные ветра здесь почти отсутствовали. Поэтому абсолютно резонно было размещать предприятия на северо-западе, куда целый год дули стабильные ветра. В случае затишья дым от города гнали ветродуи в сторону моря. Далее он аккумулировался в обширных лесах и болотах, которые начинались километров в двухстах от Блейк-сити.
И вот несколько десятилетий назад что-то приключилось в природе и эти «приступы» сухих северо-восточных ветров измучивали горожан. И были головной болью нескольких научных институтов. А также Правительства и Президента, естественно. Но сделать реально ничего не получалось. Уже несколько ученых за свое нерадение были публично осуждены на многолетнюю каторгу. Снимались с постов директора НИИ и руководители научных разработок, шельмовались в газетах и новостях — это ничего не давало. Сухие ветры, именно не влажные, а сухие, продолжали истязать несчастный Блейк-сити. Город как будто заплатил за свое название, данное ему, конечно, не по причине налетавшей теперь на него черной фабричной сажи, а — как символ белой цивилизации на черном континенте.
В дни, когда дым и сажа атаковали город, останавливались практически все нестратегические предприятия и занятия в школах и вузах. Бесперебойно работали только фабрики и заводы, обеспечивающие страну товарами первой необходимости. Люди, не занятые на таком производстве, сидели по домам, и даже в гости им было разрешено ходить только в противогазах и только по особому, подписанному комендантом района, разрешению.
Такая дымовая осада длилась несколько дней, иногда больше недели, поэтому в каждом доме указом Министра Здравоохранения должны были находиться индивидуальные аптечки и запас продуктов до трех недель. Наличие этих атрибутов строго контролировалось блюстителями закона, практикующих внезапные проверки частных квартир. За отсутствие ЭЗ (экстренного запаса) еды и специальных медикаментов полагался огромный штраф. В случае повторного злостного нарушения — несколько суток карцера. В особых случаях — тюремное заключение в несколько месяцев с выводом на изнурительные работы.
Поэтому понятно, что жители Блейк-сити в своих же интересах строго хранили в домах ЭЗ из лекарств и продуктов. А также поддерживали в рабочем состоянии противогазы и кислородные баллончики, количество которых должно было превышать число членов семьи ровно в два раза. Кстати уж, баллончики, медицинские препараты и специально сбалансированные продукты семьи получали бесплатно.
Казалось бы, чего проще — храни в обязательном порядке полученные под расписку средства и будешь, во-первых, надежно защищен во дни задымления, а во- вторых, не будешь подвержен административному или уголовному наказанию. Однако не все так просто. Человеческая природа слишком упорно не хотела меняться веками и тысячелетиями, чтобы за каких-нибудь сто пятьдесят лет измениться до полной неузнаваемости. И хоть свободные граждане ОЕ были намного дисциплинированнее, сознательнее и честнее, чем люди в доледниковую эпоху, — все же и им не было вовсе чуждо все человеческое.
