Сэнди Митчелл - Последний рубеж
— Рад это услышать, — ответил я, надеясь, что в этих обстоятельствах внешняя демонстрация уверенности сохранит высокий боевой дух. Постепенно, к моему невыразимому облегчению, изгиб горизонта вновь появился на пикт-экране, маленький кусочек черноты выплыл из нижнего левого угла.
— Давай! Давай! — понукал Мирес, словно "Огни Веры" был упрямым нагруженным мулом, которого нужно было умаслить.
— Кажется, все получается, — передал я Кастин, через несколько минут напряженного ожидания, я не сомневался что в моем голосе явно ощущалось огромное чувство облегчения.
Уверенный, что наше головокружительное падение в пасть забвения отложено, я начал изучать поверхность мира, к которому мы приближались, надеясь увидеть какие-то узнаваемые ориентиры. Но к этому времени наши брюшные пластины корпуса начали светиться тусклым акенберри-красным, дымка ионизированного воздуха заволокла все внешние имаджиферы, и все, что я мог различить на планете под нами, было несколькими пятнами серого, что возможно было облаками, сеющими свежий груз снега на уже заледенелый ландшафт под нами.
— Держитесь, — предупредил Мирес, — будет жестко.
Это я уже и так вывел для себя, несмотря на лучшие старания, что бы там ни поддерживало внутреннюю гравитацию стабильной, корабль начал вибрировать, когда слабый верхний слой атмосферы схватил его за киль.
Я снова с силой сжал подлокотники.
— Сколько еще? — спросил я, стараясь не выдать свою обеспокоенность.
— Еще несколько минут, — сказал Мирес, в его голосе была эйфория игрока, который только что поставил на слабый расклад и начал осознавать, что у остальных карты еще хуже, — мы почти выпрыгнули обратно в космос.
В этот момент над поверхностью ледяного шарика появилось темное пятнышко. Я потянулся вперед из своего сидения, дабы лучше разглядеть.
— Что это? — спросил я. Мирес стал выглядеть так, как будто кто-то из остальных игроков только что выкинул пару инквизиторов. Его лицо, по крайней мере, та часть, которую я мог видеть из-за бороды, побледнела.
— Орбитальные доки, — ответил он.
— Они ведь не такие большие, а? — спросил я, пока линия горизонта продолжила вползать на пикт-экран. Точка двигалась вместе с ней, входя в черноту космоса, где немедленно начала сверкать подобно яркой звезде, прямо по центру экрана.
— Достаточно большие, — мрачно ответил Мирес.
Я смотрел, как по мере нашего приближения раздувалось изображение доков на пикт-экране. Широкая структура, казалось, росла вместе с каждым ударом сердца, быстрого взгляда на ауспекс в стоящей рядом со мной кафедре было достаточно, чтобы подтвердить — мы мчимся к ним со скоростью, которая превратит нас в облако мусора при столкновении. Точка, отмечающая космическую станцию, намертво зависла перед нами, пара меньших, двигающихся рядом (вероятно, суда), спешно улепетывали, пытаясь убраться с дороги, пока еще могли. Они даже были видны на пикте, или я только умудрился убедить себя в этом, слабое свечение их двигателей медленно двигалось на фоне звездного неба.
— Так мы ударимся или нет? — потребовал я ответа, мой испуганный взгляд зафиксировался на орбитальной станции, которая к этому времени заполнила экран. Я уже мог различить отдельные шпили и доковые рукава, и горстку кораблей, как наш собственный, которые по каким-то причинам, вероятно, решили остаться, несмотря на опасность[35].
— Без понятия, — сказал Мирес, нервно жуя губу. Я ощутил, как мои пальцы снова обхватили подлокотник, словно я держал в руках его шею.
— Он очень близко.
Это, ну просто чертовски сильно помогло успокоиться.
— Мы можем использовать двигатели корветов обслуживания, чтобы столкнуть нас с курса? — спросил я.
— Если бы могли, мы бы уже так сделали, — отмахнулся Мирес, но тогда я был слишком напуган, чтобы обидеться, — они нам помогут не больше, чем, если мы все залезем в воздушный шлюз и начнем пердеть.
— Если, конечно, люки не приварит нашим прохождением через атмосферу, — добавил Колин, глядя на капитана поверх своего ауспекс поста.
— В любом случае вопрос риторический, — сказал Мирес, его взгляд был прикован к станции впереди нас. Когда изображение увеличилось, я начал осознавать к настолько огромной и сложной, размером с город, структуре мы неслись. Я разглядел отдельные детали, огромную центральную громаду и торчащие доковые рукава, делали ее похожей на огромную металлическую морскую звезду, каждая дополнительная структура была размером с жилой квартал. На них висело множество ауспекс и вокс-антен, подобно виноградной лозе на разрушенной цитадели, я начал различать бесчисленные маленькие корабли, шныряющие между ними, словно насекомые вокруг гнезда. Если бы наши вокс-антенны не сбрило недавним погружением в атмосферу, я не сомневаюсь, что по мостику к этому времени уже бы эхом разносилась волна панических передач.
— Уменьшить мощность до трех, пяти и семи, — рявкнул Мирес и я почувствовал внезапный, головокружительный крен, когда невидимые труженики машинариума выполнили его приказ, — и разберитесь с этой проклятой гравитацией!
Внушительная громада космической станции начала уплывать с центра экрана, и я ощутил вновь вспыхнувшую надежду.
— Что бы вы только что ни сделали, кажется, это сработало[36], — сказал я, хотя, на мой взгляд, он, кажется, сделал это поздновато[37].
— Мы еще не пролетели, — сказал Мирес, так же крепко хватаясь за подлокотник, как и я.
У меня перехватило дыхание, когда один из доковых рукавов понесся из угла экрана к нашему носу.
— У нас не получится!
— Держитесь! — передал я по воксу за мгновение до того, как мы получили скользящий удар, от которого старый корабль зазвенел как кафедральный колокол.
Палуба подо мной сильно завибрировала, половину люминаторов в потолке оторвало, оросив нас битым стеклом; секундой позже грубый красный, аварийный свет заменил их, словно окунув нас в ванную с кровью. Сверкающие облака улетающей атмосферы прорывались из докового рукава, так как мы пропахали длинную борозду вдоль него и обломки начали подобно крови истекать в космос из причиненных нами ран.
Куски металла, грузовые контейнеры и что-то, неприятно напоминающее тела, пургой пронеслись мимо имаджифера, затем все исчезло.
— Что это было? — спросила по воксу Кастин, слишком дисциплинированная, чтобы добавить ругательство, к тем, что эхом проносились по мостику. Лично я на ее месте не сдержался бы.
— Мы ударились об орбитальную постройку, — ответил я, — но, кажется, все еще целы.
— Разрыв корпуса в секциях гамма два и бета три, — секундой позже отчитался Колин, — аварийные переборки держаться.
— В любом случае, у нас еще есть воздух, — сказал Мирес, его глаза были прикованы к пикт-экрану. Звезды превратились в кружащийся калейдоскоп, и зловещая громада планеты регулярно вращалась вокруг экрана. Я видел точно такую же стремительную картинку в спасательной капсуле, когда покидал "Длань Мщения", так что не стал спрашивать, что происходит; нас вращало, мы не могли скорректировать курс или стабилизироваться без маневровых ускорителей.
— Есть потери?
— Отнюдь, — ответил Колин, — внешние палубы еще слишком раскалены, чтобы там кто-то находился.
Он пожал плечами и указал на смутные очертания планеты. Корпус уже снова стал светиться красным и такая же слабая дымка ионизированной атмосферы, которую я видел прежде, начала клубиться.
— Не так уж важно. Мы умрем все вместе, когда ударимся.
Глава шестая
Конечно же, я не в первый раз прилетал на планету с жесткой посадкой. Наша спасательная капсула прибыли на Перлию с большей частью неработающих систем торможения, после того как орочий пилот истребителя использовал нас в качестве тренировочной цели, когда мы входили в атмосферу. В последний раз, когда я ступил на ледяной мир, шаттл, на котором я находился, по пути вниз пал жертвой удачного, предположительно, противовоздушного огня. Но я никогда не разбивался в чем-то в десятки раз тяжелее, как космический корабль. Мне хотелось бы утверждать, что этот опыт был менее травматичен, но по правде, он был столь же ужасающим, как и предыдущие случаи, когда я впервые приземлялся на планету, проделав в ней вмятину.
И снова спасательная капсула, которую я заметил, пришла мне в голову как потенциальная альтернатива тому, чтобы остаться на борту. Но к этому времени мы были уже в верхних слоях атмосферы, что делало запуск в лучшем случае рискованным; не говоря уже о том факте, что я, скорее всего, поджарюсь до того, как достаточно близко подберусь для посадки в эту штуковину. Я на секунду поднялся со своего сидения, расстегнул пояс, и перестегнул его, обхватив спинку, на манер импровизированного ремня безопасности. Нет смысла вылетать от удара, если я мог обезопасить себя. Как только я закончил операцию, то ощутил дрожь по всему корпусу.