Сайфулла Мамаев - Реставратор
Олег бросился вперед, лавируя между застрявшими в пробке машинами, и через считанные мгновения стоял уже рядом с Илсой.
– Илса, извини, пожалуйста, я проспал! – брякнул он с ходу. Нет чтобы сказать, мол, перепутал адрес, забыл номер телефона… – А потом звонил, приезжал, а тебя нет…
– Мама, знакомься, это Олег. – Девушка повернулась к стоявшей рядом хорошо одетой пожилой женщине, которую Олег поначалу не заметил. То, что дочка пошла в маму, было ясно как день – одно лицо, одинаковый рост, только у матери сеть морщинок в уголках губ и у глаз. Да еще эти самые глаза… Как будто одинаковые, серо-голубые, но нет, разные. У Илсы они теплые, а у матери холодные, колючие. И взгляд пронзительный, так и буравит. – А маму зовут Алла Рихардовна… – сказала Илса. – Я ее только что встретила, и… вот приехали домой.
– Вы меня извините, я действительно виноват… Но я сейчас все быстро сделаю! – торопливо продолжал говорить Олег, почти не слыша Илсу. – Я прошу вас, пойдемте посмотрим, что у вас сломалось.
– Мама, может, действительно пойдем? – поддержала его Илса. – Олега все хвалят, говорят, отличный мастер…
– Вы нас извините, Олег, – вежливо, но твердо произнесла Алла Рихардовна. – Давайте лучше как-нибудь в другой раз. Дело в том, что я сегодня жду гостей. – Она повернулась к дочери:
– Я совсем забыла тебе сказать, через полчаса к нам приедут… пациенты. Так что сама понимаешь… Простись со своим знакомым и быстро домой. Я тебя жду. До свидания, Олег.
Алла Рихардовна, даже не взглянув в сторону Чернова, направилась к переходу.
Олег оторопело застыл. Странная какая-то. Может, она думает, ему деньги нужны?
– Вы не думайте, я не из-за денег, я бесплатно все сделаю! И быстро! – торопливо проговорил он ей в спину. Алла Рихардовна остановилась и повернулась к нему.
– Нет, Олег. – Женщина покачала головой. – Я ничего не имею против тебя… Но за тобой… Нет, не надо, просто не нужно, и все. Может, потом… Не знаю, не знаю…
– Мама, что с тобой? – растерянно воскликнула Илса. Олег обиженно насупился. – Мама, Олег порядочный человек, и то, что он проспал…
– Он не просто проспал, – отрезала мать, повернулась и пошла дальше. Было слышно, как она бормочет:
– Но ее уже нет… Если хочешь… спроси у него…
Илса устремила непонимающий взгляд на Олега. Чувствуя себя так, словно его уличили во лжи, что, кстати, наполовину так и было, он с разобиженным видом махнул рукой и со словами: «Я просто хотел помочь и все. Мне ничего от вас не нужно» – пошел к «восьмерке». На полпути он остановился, решив, что называется, оставить дверь открытой:
– Ладно, если понадоблюсь, найдешь меня через Веру.
* * *Эмма Фадеевна Акопян, пожилая медсестра, сдав смену в роддоме, где она работала, по заведенному обычаю посидела часок с подругами за чашкой чая и лишь после этого отправилась домой. По дороге Эмма Фадеевна зашла на рынок – она не признавала продуктов из магазина. Нагруженная сумками, она направилась к старой панельной пятиэтажке, где жила вместе с внучкой в маленькой квартирке на четвертом этаже. Должно быть, внучка дома. Это из-за нее Эмма Фадеевна не спешила домой – не хотелось начинать неприятный разговор. Но как ни оттягивай, а серьезно поговорить с ней все равно придется. Вот бесстыжая, опять не ночевала дома! Думает, если мама с папой в Ереване, то можно делать что хочешь? Или она думает, бабушка у нее – выжившая из ума дура и не догадается во время дежурства проверить, дома внучка спит или нет? Как бы не так!
Эмма Фадеевна глубоко сожалела о том, что поддалась на уговоры Карины и не сообщила обо всем дочке и зятю с самого начала. Надо было сказать хотя бы дочке. Но что теперь поделаешь, хотела как лучше. А надо было звонить сразу, как только внучка впервые провела ночь неизвестно где и пришла домой только утром. Якобы у подруги засиделась, а потом метро не работало. Как будто телефона у нее не было. Спиртным разило, ну не то чтобы разило, но попахивало.
Эмма Фадеевна тяжело вздохнула. И в кого она такая уродилась? Дочь ведь совсем другая была, тихая, скромная. Да и Карина раньше не заставляла за себя краснеть, а год назад словно с цепи сорвалась. Какими глазами она теперь посмотрит на ее родителей?
Эмма Фадеевна, женщина грузная и неповоротливая, добралась наконец до четвертого этажа, подошла, пыхтя и отдуваясь, к своей двери и нажала на кнопку звонка, со злорадством предвкушая, как разозлится ее беспутная внучка. После бурной ночки всегда хочется сладко поспать. Нет, моя красавица, вставай и принимайся за дело. Самое время стирку устроить, прибраться. Замуж выйдешь, придется работать не покладая рук…
Странно, звонок, что ли, не работает? Да нет, слышно ведь, как он звонит. Нет, моя милая, хотя у бабушки ключ имеется, но все равно тебе придется встать и открыть. Эмма Фадеевна еще раз нажала на кнопку и подержала палец подольше. Просыпайся, моя милая, просыпайся!
Медсестра прислушалась. Обычно после долгого звонка за дверью раздавались шлепки босых ног, но на этот раз время шло, а ничего не происходило. Господи, неужто так обнаглела, что до сих пор не вернулась? А может, она в ванной? Эмма Фадеевну прижалась ухом к двери и, покачнувшись, навалилась на нее всем телом. Дверь беззвучно открылась.
То, что увидела бедная Эмма Фадеевна, повергло ее в ужас. Кисть руки… отсеченная от тела, кисть руки с фиолетовым ногтем плавала в огромной луже крови. Карина… Ее внучка…
Несчастная женщина потеряла сознание.
* * *Старший следователь районного УВД Виктор Емельянович Порывайко, несмотря на свой относительно молодой возраст, был достаточно опытным специалистом. Ему не понадобилось долго разглядывать, что творится в квартире Акопян, чтобы понять: дело серьезное. Быстро распределив обязанности, он и оперативники его смены приступили к осмотру места происшествия. Эксперт то и дело щелкал камерой, Виктор машинально щурился, пряча глаза от ослепительной вспышки, но не испытывал при этом ни малейшего раздражения. Привычная работа… Человек вообще ко всему привыкает, а если голова занята делом, тем более не станешь обращать внимание на всякие мелочи. Да, дело серьезное. Интересно, настоящий маньяк здесь поработал или убийца просто пытается косить под больного? Судя по тому, в какое время произошло убийство – около двенадцати часов дня, – нужно быть по-настоящему психом, чтобы решиться на такое. Да и характер нанесенных ударов… Нет, похоже, это не имитация. Бойня в стиле дешевых американских боевиков…
Порывайко вспомнилось утреннее сообщение о взрывах в Москве. Какие-то уроды ночью разнесли две многоэтажки, одну на севере, другую в самом центре. Вот гады, совсем распоясались. Ну как тут не поверить в теорию серийности невероятных совпадений, о которой только вчера говорили по телевизору? Стоит только где-то произойти событию, вероятность которого хоть и существует, но бесконечно мала, как тут же случаются такие же, только в других областях. Если начнут падать самолеты, так уж за один месяц выполнят годовую норму. И тут же, как по эстафете, начинаются крушения поездов и столкновения кораблей в море.
Конечно, появление маньяка не столь масштабное событие, больных всегда хватало, но вот почему именно в том районе, где работает Виктор, и почему именно в его смену? Порывайко сокрушенно покачал головой: вот не везет так не везет. После этих взрывов любое серьезное преступление будет на таком контроле, что запросто можно без работы остаться. Это как минимум.
Хотя… с другой стороны, если взяться за дело умно, то можно сделать хорошую карьеру. Быстро, по горячим следам раскрутить дело – вот и шанс отличиться по-крупному. А что, почему бы и нет? Главное – найти зацепку, указание на возможного преступника. А потом крутить его, мять и давить до тех пор, пока или сам не расколется, или не укажет дорожку к настоящему маньяку. Но для этого очень важен темп, малейшая задержка – и дело заберут, а тебя запишут в неперспективные.
Порывайко еще раз посмотрел на потерпевшую. Да, тело расчленили на три, нет, если учесть руку, то на четыре части… Интересно, каким оружием можно было так рубить? Топор? Да нет, у топора лезвие не такой ширины, так не рассечет… Сабля? Чушь собачья! Это только в книжках былинные герои одним ударом рубили и седока и лошадь. Да и кто будет посреди бела дня бегать по Москве с саблей в руках?
Следователь поежился. Вот подвалило счастье! Попробуй разгадай, что было на уме у психа, который это сделал. Ни логики, ни смысла, только сумеречная зона сознания. Порывайко не любил такие дела. Да и кто их любит? Если таковые и есть, ему они неизвестны.
– Зинчук! – позвал он опера. – Коля, ты чего стоишь? Давай-ка пройдись по соседям. Не может такого быть, чтобы никто ничего не видел.
Зинчук, самый молодой, но весьма амбициозный инспектор местного уголовного розыска, молча кивнул. Его бледность и молчаливость говорили яснее всяких слов. Было видно, что он борется с подступившей к горлу тошнотой. Салага. Нервы шалят, что поделаешь. Он-то сам всякого повидал, но такого пока не приходилось.
