Стас Северский - Пограничник. Рассказ 1. Пройти по последней грани
— Других вариантов не было.
— Мы воевали и не могли не воевать! Мы посягали на чужое пространство и время и не могли не посягать! Но другие варианты были! Договор! Страж мог заключить с нами договор! Обозначить ограничения нашей агрессии!
— Люди не способны не нарушить договор.
— Способны! Под серьезной угрозой!
— Люди заключают договор под угрозой с мыслями, как эту угрозу устранить — силой.
— Должны быть такие угрозы, которые устранить можно лишь соблюдением договора.
— Люди под угрозой, которую не могут устранить силой, считают, что им нечего терять. Люди, которые считают, что им нечего терять, теряют разум, порой обретая силу — бесконтрольную разрушительную силу.
— Верно. Работает принцип — не можешь побороть присоединяйся. Когда смерть подступает к нам, когда смерть сильнее нас, мы вербуемся в ее войска — мы убиваем и умираем. Но, поставив нас под угрозу минуемой гибели, вы обезопасите нас. Дождетесь вы времени, когда придется ставить нас под угрозу гибели неминуемой, вы обретете опасного врага.
— Союзник, скованный с нами принудительным договором, никогда не будет безопасен. Он будет опасен как враг. И не как открытый, как скрытый враг.
— Но он никогда не будет так опасен, как враг, ничем не скованный с вами — враг, которого вы сможете только уничтожить, враг, которому вообще нечего терять. Вы столкнулись с офицерами S12, которые почти перестали быть людьми — с высшими офицерами, которые стали подобием высшей техники под тяжестью времени, не видного под их вечной юностью. Столкнувшись с другими офицерами — с людьми… Сейчас не было бы ни нас, ни вас. Вы плохо знаете нас — людей. Вы знаете только дефектных людей — близких к технике офицеров у власти и меня — офицера, перебойно меняющего полярность от крайности до крайности. И понять вам проще нашу технику, чем нас. Вы знаете, что мы — хищники. Но не имеете понятия, что мы такие хищники, которые убивают до смерти. И среди нас можно встретить таких, которые убивают и после смерти.
— Мы знаем, что вы и ваше племя опасны, Айнер. Но вы правы, мы знаем о людях не все — не все и не обо всех.
— Вы не трудитесь изучать, полагаясь на ваши великие знания. Не трудитесь думать, полагаясь на сокрушительную мощь. И не трудитесь искать, полагаясь на груды найденного. Вы — сильнейшие. Сильнейшим нет нужды изобретать и испытывать изобретения — достаточно построить расчет, и перед ними открыты все тайны. Только сильнейшим не нужно открытие тайн. Им не нужен прогресс, они стоят на месте — на вершине, на которую не посягает никто. Но порой находится кто-то сильнее, кто занимает вершину, свергая прежнего властелина.
Каменные генералы вперились жестокими красными глазами в мое лицо, иссеченное новыми шрамами поверх старых. Но я решил продолжить, послав к черту последствия…
— Так было с акулой — хищником нашей планеты, застывшим в веках без изменений. Но со временем место его заняли мы, заняв место всех обитателей нашей планеты. Прежде мы были слабее него — слабее многих других. Но мы менялись, учась быть сильными у сильнейших, уподобляясь им — беря от них лучшее, отсекая худшее. Сначала менялись мы, становясь сильнее других и подчиняя их, потом мы меняли других, делая их слабее и подчиняя. А после, сделав всех слабыми, ослабли. Наш мир менялся под нашей рукой, и мы утратили способность быстро реагировать на его изменения — вызванные и им, и нами. Мы свергнуты. Теперь ваш черед. Вы знаете, что хищник явился, и уверены, что всегда будете способны его уничтожить — вы позволяете себе, не изучая его, не внедряясь в его разум, ждать времени, а ему вы позволяете — идти по времени… Но вы только думаете, что он преодолеет этот путь под вашим контролем — его разум неведом вам, а неведом — значит неподконтролен. Вы, не применяя силу, ждете предельного времени, когда просто нельзя будет ждать. Но время когда-нибудь подведет вас к такому пределу, когда нельзя будет ни ждать, ни применять силу — когда оно перейдет к врагу. Тогда вы не сможете уничтожить его, а он сможет уничтожить вас. Ваш страж заставлял меня думать. Теперь я буду заставлять думать вас.
Я был уверен, что каменные глыбы казнят меня мигом, но, видно, недооценил их. Они согласились… Они согласились!
— У вас есть альтернативное решение, Айнер?
— Так точно. Разрешите изложить?
— Излагайте.
— Разум пустыни понятен мне — он схож с моим разумом. Я изучу его, войду с ним в контакт и заключу договор ограничения агрессии. Я сниму его угрозу с вас и вашу — с него. Прошу дать дозволение действовать и оказать содействие.
— Это не простой вариант.
— Не сложнее вашего. Взяв что-то под контроль, вы все равно контроль не снимете и не ослабите — что бы ни было. А жестко контролируя объект, вы сможете уничтожить его, как только он станет опасным врагом.
— Мы не трогаем ничего до времени, когда не остается выбора. Но и тогда мы стремимся вносить лишь незначительные поправки. Это избавляет нас от осложнений, вызванных чрезмерным влиянием. Таким внедрениям в структуры времен и пространств предшествуют сложные и точные расчеты. Позволяя врагу проходить его путь до черты, переступив которую он станет нашей прямой угрозой без коррекции с нашей стороны, мы упрощаем этот расчет. Усложнение его способно повлечь недочеты. Ошибки в нем опасны для нас.
— Для вас опасен и враг. И сейчас его еще можно обезопасить, не грозя ему уничтожением, не вызывая его ответной угрозы.
— Это разумно, Айнер. Но времени у нас теперь мало.
— Мне много и не надо.
— Вы должны будете добиться цели путем минимальных вмешательств.
— Так точно. Но мои методы непривычны вам. И времени прогнать мой план по точному расчету вам не хватит. Вы должны будете положиться на мои планы, на мои расчеты.
— Вы — офицер S9. Это допустимо. Но мы будем контролировать вас. Предоставьте нам схемы планируемых вами действий.
— Мне нужны сутки для доработки схем. К тому времени «защитник» откроет память пустыни и получит ключ к этому разуму.
— Вы не получите права переписать коды памяти этой пустыни.
— Я не запрашивал таких прав. И это не входит в мой план. Все, что мне нужно — способность обмена информацией с пустыней.
— Этот разум считает вас врагом.
— Так точно. Но это не имеет значения. Этот разум враждебен ко всему чужому — особенно к тому, что меняет положение. Это вредит ему — нарушает его связи. Но он способен к обучению — он расширяет подходы к неизвестному, изучая его.
— Вы установите с ним дружественный контакт.
— Так точно. Только не сразу. После правильной расстановки сил. Он должен четко понимать, с кем имеет дело.
— Что это значит?
— Ваш подход не нуждается в силовом показе — вам не нужно пугать уничтожением, когда вы и правда собираетесь уничтожить. Я уничтожать не собираюсь — мне нужно только показать, что я могу это сделать. Но показ моей силы — моя агрессия вызовет ответную агрессию, которая должна быть подавлена на корню — заранее подавлена, еще до проявлений. Этот разум не только увидит проявления моей силы, но и будет вынужден дать мне время для объяснений — просто, некуда ему деваться будет.
— Это серьезное вмешательство.
— Не более серьезное, чем прямое уничтожение, которое не слишком заметно со стороны. Шесть точечных ударов по разуму — все, что мне требуется. У нас с вами по сути одни и те же методы. Только вы бьете мыслью, а я — другим оружием. Хотя в корне похоже и наше оружие — излучение. Мысленное излучение или…
— Что вам требуется, Айнер?
— Мне нужны истребители. Тяжелые истребители межзвездного полета по образцу наших «белых медведей». Нужны мыслящие машины с функцией ментального контроля и управления. Техника, способная перемещаться с равно высокой скоростью и в безвоздушном пространстве, и в атмосфере этой пустынной планеты.
— Какие?
— Без разницы.
— Айнер, вы планируете поднять эскадрилью тяжелых истребителей и применить оружие. Вы нанесете этому разуму непоправимый ущерб. Вы начнете войну, Айнер. Вторжение. Захват.
— Так точно. Но это будет временное вторжение, временный захват. Я нанесу этому разуму ущерб, но поправимый. Этот разум быстро восстанавливает поврежденные участки — в этом я убедился опытным путем.
— Вы получите полномочия для проведения операции. Но ответ держать перед нами вы будете жизнью.
— Применяете ко мне мою тактику… Согласен. Беру полную ответственность.
Запись № 11
04.10.1 год Эры Единства 09:00
Встал в стременах, всмотревшись вдаль… Не могу понять — приблизились смерчи или просто увеличились… Слишком ярко озарена пустыня, и не понятно, где начинаются, где кончаются эти шесты, распорками стоящие между небом и землей… Нет, расстояние определить не могу. Ну и черт с ним. А то глаза уже слезятся от яркого зарева, несмотря на затемнитель. Еще и Замухрышке сияние звезд в голову ударило… Мой зверь отчаянно бьем когтями зеркало, видно, считая его обычным камнем… Он роет нору в пыли, стараясь скрыться под землей от ненавистного ему яркого света. Его почти слепые глаза закрыты и затемнены, но даже пропущенные затемнителем жалкие обрывки света тревожат его. Он создан блуждать по подземным коридорам пустошей Штрауба и отрогов скал Валсхайма — среди темных озер и холодных ручьев, ища блеклых червей и схожие с ними корни растений. Руггеры не знают вечных и вечно сияющих льдов Хантэрхайма… Им не слишком хорошо знакомы и территории Шаттенберга — они не посягают на тундру, где блистающий снег редко открывает рогатые мхи. Руггеры занимают полосу каменистой лесотундры территорий Штрауба — до границ синих еловых лесов. А это местность достаточно прохладная, часто подернутая туманной дымкой и сумраком. Горящая огнем зеркальная пустыня — одно мученье для моей зверюги… особенно близь рубежей стабилизационного поля, где зной с сиянием невыносимы. Ему чуждо это место. Но мне хорошо знакомо и это сияние, и этот обжигающий… не важно — мороз или жар, обжигает и то, и другое.
