Роберт Фреза - Русский батальон
По иронии обстоятельств прибытие имперцев поставило Хансли на один уровень со здешними шишками. Членство в Совете перевело его из категории тех, за кого решают, в число принимающих решения, хотя реальная власть этого органа «бесспорна».
Но было бы еще большей иронией, если бы военные решили придать Совету гораздо большую, чем прежде, власть и сделать его таким образом проводником интересов Империи.
В этом заключалась единственная надежда. Джеф Ньюком уже несся вперед со скоростью, которую позволяли развить его короткие ножки, чтобы ухватиться за эту возможность. Неумное утверждение Ньюко-ма, что он заставит имперцев признать Совет, очень многими расценивалось как свидетельство того, что Джеф собирается продать себя и в придачу что-нибудь еще, если имперцы захотят купить!
Хансли невесело улыбнулся. После семи месяцев пребывания на посту президента Совета коротышка Ньюком все еще не понял, что тяжеловесы вроде Джоу или Макклосленда уже решили его судьбу.
Конечно, если замысел Ньюкома осуществится, Хансли не видать больше своего места – как минимум. Кёрк Хансли стравливал одну часть ковбоев с другой, не входил ни в одну из группировок. Вот этого Ньюком никак не мог оценить, а Джеф слишком глуп, чтобы скрывать свои симпатии или антипатии.
И такой осел хотел приготовить сюрприз вице-адмиралу Роберту Ли. Адмирал дал указание Совету, чтобы тот подождал его милостивого разрешения на проведение дискуссий. Он не был одинок в подобном требовании, просто не утомлял себя при этом вежливыми формулировками. Хансли не знал, что замышляет Ньюком, и нервничал. Вот и сейчас он нетерпеливо ходил по комнате, соседней с залом заседаний; за жесткий воротник стекали капли пота.
Ньюком настолько глуп, что вообще ничего не может по-человечески организовать! Хансли сделал, что мог, предупредив Джоу. Если она встанет на ноги в новой ситуации, то, как надеялся Хансли, потом не забудет его.
Он взглянул на часы и, открыв тяжелую металлическую дверь, вышел. Невзрачный бетонный пол покрывали мягкие ковры. В зале сидело тринадцать человек из двадцати пяти – минимум, необходимый для кворума. Макклосленд и Чокер отсутствовали, не пришел и Цай. Толстяк Джуз уже сидел, его розовощекое лицо расплылось в ангельской улыбке. Человек, не ведавший, что он сделал с сектантами из джунглей, подумал бы, что перед ним безобидный добряк из церковного хора.
Одному Богу известно, где сейчас Ньюком. Андрасси, протеже Ньюкома, которого тот ввел в политику, стоял в дальнем конце большого стола, что-то рассказывал, и несколько человек улыбнулись: обнадеживающий признак! Андрасси никогда без необходимости не говорил правды, и раз люди находят причины улыбаться, слушая его, значит, уже маячит свет в конце туннеля, и фонарь держит не Андрасси.
Джоу находилась в дальнем конце зала, одетая в тонкое черное платье. Хансли попытался поймать ее взгляд. Наконец она заметила его и подарила лучезарную улыбку, которая вообще-то редко появлялась на ее суровом лице с какими-то блеклыми, словно выцветшими, глазами. Хансли глубоко вздохнул и стал ждать, честя про себя Ньюкома последними словами.
Прошло две минуты. Наконец дверь распахнулась, к ним торжественно прошествовал Ньюком. Хансли не верил своим глазам. Ньюком облачился в нечто серое, смахивающее на старинную одежду военного покроя. При нем была сабля, а довершала картину широкополая шляпа с пером. Люди уставились на Ньюкома, и Хансли с трудом удержался, чтобы не прыснуть со смеху. Природный компьютер напомнил ему, что Ньюком – большой любитель драмы на исторические темы. И если это позирование с переодеванием в исторический костюм поможет убедить адмирала Ли в том, что черное – это белое, то глупый Джеф обхитрит всех умников, и от этого Хансли стало просто дурно:
А пока мысли лихорадочно роились в голове, в зал заседаний вошли четверо сотрудников имперской службы безопасности в походной одежде, прочерченной черными вертикальными полосами на боку, вооруженные автоматами.
Даже толстый Джуз встал. Словно во сне, Хансли занял свое место слева от Ньюкома, уставившись на одиннадцать пустых мест. Белые кружевные, перчатки Ньюкома донельзя раздражали его.
Театральным жестом Ньюком поднял руку. Зазвучала бодрая мелодия. Хансли заметил, что устроитель торжественного приема недоброжелательно скосил на него глаза.
– Этот стиль называется «дикси», – прошептал Ньюком.
В зал вошли два адъютанта в белом, высокие и светловолосые. Хансли стало по-настоящему мерзко: в глазах Джанины Джоу горел огонь торжества. И тут в зал в сопровождении еще двух сотрудников службы безопасности вошел приземистый военный восточной наружности в простом голубом мундире. Он остановился и медленно раздвинул в улыбке рот, отчего сразу стал похож на акулу.
– А, великий историк, – произнес адмирал Ли, и от этих слов Ньюком дернулся, словно в него попала пуля. – Мой отец тоже был любителем. Особенно увлекался историей Вирджинии. – Низенький желтолицый человечек перестал улыбаться. – А я вот пошел иным путем, мистер Ньюком. Но у нас есть неизмеримо более серьезные вещи для обсуждения. – Потом прибавил, словно вспомнив: – А Ли – это распространенная фамилия во многих странах, не только на юге Соединенных Штатов.
Кёрк Хансли начал, как обычно, делать в голове заметки для себя. Совет, который составит адмирал Ли, будет наверняка нуждаться во временном секретаре. Хансли было нечего продать, кроме своих профессиональных навыков. Во всяком случае, он не собирается стать последней крысой на славном корабле под названием «Городской совет Ридинга».
Вторник (1)
Пока батальоны Эбиля и Кимуры двигались на юг с целью подавить сопротивление ковбоев Цая в дельте, Верещагин разбил свой батальон на три части и оставил людей в Йоханнесбурге, Претории и Блумфонтейне. Подразделение Хигути заняло Комплекс, океанскую установку и космопорт.
Первым делом бригада высадила инженерные бригады, которые переоборудовали под свои нужды склад и начали переделывать весь космопорт. Другая часть разместилась на космической площадке «ЮСС». Там были расквартированы взвод сотрудников службы безопасности, маленькое биохимическое отделение, связисты и роты тяжелого транспорта. Вспомогательный батальон остался на орбите: подполковник Ева Мур достаточно едко высказалась об условиях размещения на планете. Пограничная полиция стала набирать рекрутов: в отличие от солдат и сотрудников безопасности, эти люди, по замыслу начальства, должны были улаживать внутренние раздоры на планете и небольшие акции сопротивления.
Медсанчасть разместилась в Комплексе; потребность в ее услугах все возрастала.
Среда (1)
Санмартин, можно сказать, заблудился в бетонном лесу похожих как две капли воды домов у восточного конца взлетно-посадочной полосы. Верещагин не баловал своих людей в части архитектурных красот, и Ретталья со своим разведотделом разместился в старом здании таможни, похожем на шестнадцать других таких же зданий. Веселый гуркх, охранявший вход на территорию городка, направил Санмартина не в то здание: он и его коллеги не были сильны в счете, а в целях безопасности уже успели закрасить номера домов.
Отсчитав во втором ряду нужное здание, Санмартин постучал в дверь бетонного здания, и металл гулко откликнулся на удары его кулака. Дверь открыл миниатюрный сержант с тонкими усиками, в руке он сжимал волновой пистолет.
Не успел Санмартин ничего объяснить, как его сжали в медвежьих объятиях.
– Рауль! – воскликнул Ретталья, держа его за плечи. – А мы уж тут заждались тебя. Мы с сержантом успели поспорить, я засомневался… Если б ты не приехал, я здорово бы задолжал парню. Знакомься, Рауль, это старший сержант разведки Симадзу.
Симадзу слегка наклонил голову и убрал пистолет в карман.
– Наш зам, майор Харьяло, проговорился, что старшим офицером разведки назначен некто Ретталья, и немного рассказал о нем. Я подумал, что двух человек с такой фамилией и внешностью не может быть. Но мне пришлось целый день выискивать предлог отлучиться, – сказал Санмартин.
– Ну и?..
– Договорились с сержантом.
– А ротный у вас все тот же Железный Руди – Шеель? – поинтересовался Ретталья.
– Ну да! Должность, конечно, невеликая, но пока ничего лучше не подворачивается. А тут и.о. майора?
– Майор Рандриамахазоман упорно твердил, что адмирал Ли не должен делать того, к чему со всей очевидностью стремился. И когда адмирал вызвал меня к себе, я еще не знал, хочет он меня по головке погладить или скормить акулам, – объяснил Ретталья, увлекая приятеля в комнату.
– А Рандриамахазоман как же? – спросил Санмартин, с трудом выговорив необычную фамилию, и сел на татами.
– Отправился к праотцам.
– Это не ты удружил ему? Судя по тому, что ты сейчас говорил…
– Думай, как хочешь, – ответил Ретталья, – но я вел себя честно. А майор вполне заслужил свою участь. Как там твоя рота?
