Олег Кожевников - Будущее в тебе. ЛЕД и ПЛАМЯ
Наиль точно выполнил все мои указания, и теперь навис над лежащим на лавке финном, как хирург над операционным столом. Только руки у него были не в перчатках, а выражение лица можно было применять вместо анестезии. Глянув на него, обычный человек запросто мог потерять сознание.
Я, между тем, перебирал, какое средство применить к этому упрямому финну. Время поджимало и мне пришли в голову слова хорунжего Кощея, проводившего с нами одно из занятий, он говорил:
- Метод очень действенный. В моей практике, после применения его у всех фрицев прорезалась память, и язык работал, как помело. Уж если это не поможет, то нужно этого клиента кончать и переходить к следующему. Что не маловажно в полевых условиях, всё это можно сделать быстро и, особо не пачкаясь. Только нужно хорошенько заткнуть рот клиенту - орать он будет сильно.
В этом методе меня прельстила и наглядность для окружающих. Поэтому для начала я выбрал его. Подойдя к лежащему финну, я засунул ему в рот свой заслуженный переносной кляп - варежки. Потом, вытащив нож, передал его Наилю. Тот кровожадно оскалился и спросил:
- Что командир, будем что-нибудь отрезать? Ухо, наверное, или глаза выковыривать?
- Какие, к чёрту, глаза! От этого он просто потеряет сознание, и всё. Нет, будем проводить сдавливание и скручивание мошонки.
- Что, что, - переспросил удивлённый Наиль, - какой ещё такой мошонки?
- Эх, темнота! Яйца так называются. Ладно, давай, разрезай ему штаны и накрути этому козлу яйца. Только смотри, не раздави там всё всмятку.
Чтобы не смотреть на эту пытку, я отвернулся и начал разглядывать финнов, сидевших у стены. От моего взгляда они жалко съёжились. А потом, то действо, которое начало разворачиваться за моей спиной их настолько потрясло, что они побелели, как полотно и по их лицам потёк пот. Наступил момент, когда они уже не в силах были смотреть на происходящее, и все уткнулись глазами в пол. Слышались страшные хрипы, несмотря на заткнутый кляпом рот пытаемого. Головы у пленных при каждом новом, нестерпимом звуке непроизвольно дёргались.
Когда и у меня уже от этих мерзких звуков начал пухнуть мозг, я крикнул Наилю, чтоб он прервался. Потом повернулся, подошёл к лавке и выдернул кляп у финна. Его лицо представляло сейчас страшное зрелище. Оно было перекорёжено гримасой боли, во многих местах на коже лопнули сосуды и кровь, выдавило из пор, белки глаз были тоже красные. От былой невозмутимости не осталось и следа, губы дёргались, а зубы стучали друг о друга.
Я склонился над ним и начал задавать свои вопросы, но в ответ слышал только маловразумительные, не связанные между собой фразы. Я понял, что хоть и воля его уже сломлена, ничего путного он сказать уже не сможет. Подумав, что клин надо вышибать клином, я кивнул Наилю, и он ещё раз сдавил и крутанул мошонку. Раздался пронзительный вскрик, и я совершенно непроизвольно задал вопрос:
- Какой пароль?
В ответ еле слышно финн пробормотал:
- Кандапога.
Где применять этот пароль, как я не спрашивал его, так и не понял. Явно он пытался всё рассказать, но у него ничего не получалось. Я и сам не знал, зачем задал такой вопрос. Наверное, это вбили нам на занятиях в эскадроне. Обычно, когда мы тренировались, в вопроснике эта фраза стояла первой.
Я всё ещё надеялся выжать из этого человека интересующие меня сведения. Поэтому решил продолжить допрос и применить уже метод, о котором нам рассказывал преподаватель по восточным единоборствам.
Этот метод мы называли карандаш, он был очень прост. Нужно было обычный карандаш вставлять в ухо клиента до момента прокола внутренней перепонки. Далее, нетяжёлым предметом, с периодичностью в три секунды, вбивать его глубже. Как рассказывал наш сэнсэй, в древнем Китае это был очень популярный метод допроса - более 5-7 ударов никто не выдерживал.
Объяснив Наилю, что нужно делать, что вбивать карандаш он будет ручкой ножа, я взял карандаш со стола и передал ему. К сожалению, вразумительных ответов на свои вопросы я так и не получил, а уже после третьего удара, наш клиент потерял сознание. Когда мы, изведя два ведра полные снега, привели его в чувство, он уже ничего не соображал. Глаза полностью расфокусировались и смотрели в разные стороны. Для выполнения задачи, он стал совсем бесполезен. Поэтому я предложил Наилю вытащить этого финна на улицу и там, чтобы не шуметь, перерезать ему горло. Шерхан с сожалением посмотрел на объект своей деятельности, потом вдруг оживился и предложил:
- Товарищ лейтенант, тут ваш метод с карандашом, напомнил мне рассказы моих дедов. Похожим методом казнили упрямцев во времена Великого Хана. Может быть, мы и сейчас это применим? Уверен, это полностью развяжет язык остальным финнам. Да и этому гаду нужно сделать мучительную смерть, я по его рожи вижу, что он замучил не одного нашего. Помните, как он, до применения ваших методов, смотрел на нас - как на каких-то блох. У-у-у, гнида!
Наиль с размаху врезал пощёчину смирно лежащему и тонко скулившему финну. Мне теперь было абсолютно всё равно, что будет с этим человеком, лишь бы он не ушёл от нас живым. Противника с такой злобой, ненавистью и волей, я ещё не встречал. Предложение Наиля меня устроило, тем более что не надо было приказывать - он сам вызвался исполнить функцию ликвидатора. Поэтому я кивнул головой и добавил:
- Давай, Шерхан, действуй! Только особо не тяни, нужно ещё допросить остальных чухонцев. Чем раньше мы ударим в тыл финнам, тем меньше погибнет ребят там, на дороге. Ладно, я пока пойду, перекурю, а то этот визг меня уже достал.
Перед тем как выйти, я постоял и посмотрел, что собирается делать Наиль. Он, взяв топор, стоящий в углу помещения и полено, приготовленное для топки печки - сделал из последнего толстый клин. Затем развязав верёвки у лежащего финна, усадил его и связал вновь руки и ноги. После этого он сдвинул лавочку, опрокинул финна и привязал его ноги и руки к ножке лавочки. Теперь зад чухонца смотрел на ту часть стены, у которой сидели остальные пленные, передом он лежал на лавочке. После того, как Наиль сдёрнул штаны с финна и вставил ему в задницу клин, мне стало не по себе, и я вышел на улицу. Дверь в теплушку оставил открытой, там уже давно образовалась атмосфера уборной, по-видимому, пленные здорово подпустили в штаны.
Отойдя подальше по протоптанной тропе, чтобы меньше слышать животные крики, я закурил найденные в кармане одного из пленных, американские сигареты. Докурив, ещё немного постоял, пока из теплушки не показался Наиль, он за связанные руки выволок наружу всё ещё дергающегося финна. Я подошёл и помог перенести его в окоп, при этом старался не смотреть на оголённый, окровавленный зад. Потом, не выдержав звуков, доносящихся со дна этой своеобразной могилы, вытащил револьвер и выстрелил этому волчаре прямо в затылок. Душераздирающие стоны смолкли, а я ногой немного присыпал тело снегом.
После этого мы с Наилем закурили. Сделав пару затяжек, я его спросил:
- Ну, как думаешь, созрели наши пленные для откровенного разговора? Не станут больше строить из себя героев?
- Ха, героев, да они теперь, что им скажешь, то и сделают. Когда я вбивал в жопу этого козла полено, они как мамзели чуть в обморок не попадали. Особенно, когда на них полетело говно и кровь этого урода.
- Да! Тогда пойдём дожимать чухонцев, пока они не отошли от шока. Сейчас выведем двоих из будки, и пока я буду допрашивать третьего оставшегося, ты побудешь с ними. Постарайся держать их в напряжении и испуге. Делай угрожающие жесты - покажи, что если они будут молчать как их командир, ты с ними поступишь также.
Первым для допроса я выбрал снайпера. Вид у него был самый жалкий и испуганный. Усадив его на многострадальную лавку, я расположился на стуле у столика и начал задавать вопросы. Ответы были многословные и следовали почти мгновенно за моими вопросами. С таким языком было приятно работать. За всё время допроса, я даже ни разу не повысил голос. Он мне рассказал всё, что знал о засаде, отметил на схеме расположение пулемётных гнёзд и примерное нахождение позиций снайперов
Я узнал, что в засаде находятся люди из скандинавского добровольческого корпуса. Их сто двадцать восемь человек, они лучшие - отобраны лично командиром корпуса, генералом Эрнстом Линдером, в основном, это шведы. Из тяжёлого вооружения у них было два миномёта, два противотанковых орудия и шесть станковых пулемётов “Максим”. Также в роще у дороги было оборудовано на деревьях семь снайперских гнёзд.
Группа, которую мы разгромили, не относилась к этому корпусу. Она входила в отдельный егерский батальон при штабе армии Карельского перешейка. Подчинялись лично командующему Хуго Эстерману. Так, как они были егерями и умели вести боевые действия в лесу, их передали для флангового прикрытия этой сводной роте скандинавского корпуса. Командует всеми капитан Андерсон - самый опытный боевой офицер корпуса. Он доброволец, командовал в Шведской армии, батальоном.
