Александр Митич - Игра в поддавки
– Эй, Чемодан!
Искаженный мегафоном голос разносится над поляной и возвращается эхом, отразившись от лесной стены. Это Штангель, конечно. Его голос.
– Слышишь меня, брат-сталкер? Кончай дурить. Гулять по Зоне мы тебе не позволим, даже не мечтай. Выйдешь с поднятыми руками – не тронем и напарника твоего тоже не тронем. Проводим до Периметра – и валите отсюда на все четыре. Что скажешь?
Злоба меня душит. Злоба!
Привстав на колено, даю короткую очередь на голос и сразу откатываюсь на несколько шагов. Но лес молчит.
– Дурак ты, Чемодан! – без всякого раздражения комментирует в мегафон Штангель. – Тебе и дружку твоему жизнь дарят! Бросайте оружие и выходите – не тронем. Слово.
Я верю ему. Чужого сталкера Штангель мог бы обмануть, но я не чужой. Он действительно хочет избавиться от проблемы, не убивая нас. Он будет огорчен, если это ему не удастся. Что ж, придется огорчить его…
Посылаю в лес еще одну очередь и вновь откатываюсь – на сей раз не зря. Ответные пули секут крапиву, репейник и прочую ботанику, с визгом рикошетируют от руин. Бьют стволов десять-двенадцать, наверное. Ого! Огонь пока ведется малоприцельный – Штангель всего лишь хочет показать, что шансов вырваться у нас нет. Пожалуй, он прав. Нас будут держать под обстрелом, не давая поднять голову, а тем временем с любого направления двинется и подберется к нам незамеченной группа уничтожения – два-три опытных сталкера. На месте Штангеля я бы послал на такое дело тех, кого я не знаю, а Кипятка не посылал бы – горяч больно. Час, максимум два возни – и мы обезврежены во имя спокойствия тех, кто считает, что может понять мотивацию Зоны. Хоть бы эти встревоженные идиоты задумались: где и когда бывало, чтобы Зона интересовалась конкретным человеком? Тьфу! Что ей люди? Если она живая и мыслящая, то уж точно мыслит не о нас, ползучих букашках, добывающих в ней хлеб насущный и то и дело попадающих под мухобойку!
С прекращением пальбы вновь оживает мегафон:
– Чемодан! Даю тебе пять минут. Это твой последний шанс, потом разговора не будет…
И ведь не будет. Штангель – мужик серьезный.
Умом понимаю: он предлагает дело. Но как быть, если меня просто корежит от одной мысли о сдаче? Черт знает, до чего это обидно: на меня охотится мой же клан!
– Чемодан, скоро выброс будет! Сдохнешь, дурень!
Что-то заедает в моей голове, лежу и тупо пытаюсь осмыслить, что там мне кричат. Какой выброс? Почему выброс? А, вот они о чем… Чуток переползаю, чтобы видеть север – и точно: над северной лесной опушкой дрожит бледно-лиловое зарево. Это начало. Пройдет, может быть, полчаса, а может, и несколько часов – и над ЧАЭС полыхнет ослепительно-белым. Никто не знает, что это за энергия, кем и для чего она сбрасывается через нерегулярные промежутки времени, зато всем известно, что происходит с теми, кого выброс застал в чистом поле. Выжжет мозги – и станешь бродить по Зоне без цели и смысла, пока сослепу не влезешь в аномалию, или не достанешься на обед мутировавшему зверью, или не подстрелят солдаты. В сущности, зомби – уже мертвец, только он об этом не знает. Он вообще уже ничего не знает. Мертвец с отсрочкой. Но окончательно и бесповоротно.
Спасибо тебе, Штангель, за подсказку. Надо укрыться. Лучше всего в бетонированном подземелье, несколько хуже – в обыкновенном подполе, еще хуже – на дне глубокой ямы под плащ-палаткой. В лагерях сталкеров всегда есть подходящие укрытия, построенные для каких-то целей еще до Первого взрыва. Собственно говоря, вокруг таких убежищ и возникают лагеря. В лесу можно найти яму или забиться под корягу, перетерпеть – а потом быстро уходить, потому что за выбросом всегда следует гон обезумевших мутантов, для которых человек в эту минуту – даже не еда, а просто препятствие на пути бегства. Хуже всего в поле, несколько лучше в лесу, а возможностей укрыться от выброса в развалинах обычно еще больше… впрочем, зависит от ситуации. Конкретно здесь и сейчас – хреново…
В этой бывшей деревне я знаю один погреб – вкопанный в землю железный сварной короб с квадратной горловиной входа-выхода, ржавой лестничкой, дырявым люком и обломанной под корень вентиляционной трубой. Наверняка он полузатоплен, но уж лучше постоять несколько часов по пояс в тухлой воде, чем снаружи дожидаться зомбирования или смерти. От выброса я бы и в выгребную яму полез – даже жаль, что все они давным-давно обвалились и заросли крапивой. А еще жальче, что погреб далековато от нас, на пути к нему несколько аномалий, да еще придется пересекать простреливаемые участки…
Оглядываюсь на Вычета – он ничего, лежит на животе смирненько, хотя и в готовности открыть огонь из своего АКСУ, и не дергается. Следит за мной, смотрит, что я стану делать. Я даже не думал, что в Зоне парень так быстро пообтешется, – с новичками почти всегда хлебнешь лиха. Может, еще сталкером станет – ведь утихнет же когда-нибудь эта муровина с ложными выводами и всеобщим шкурным страхом, как бы мы чего не напортили в Зоне… Кому Зона мачеха, а кому – мать родная и кормушка. Торговцам – точно кормушка, да и удачливые сталкеры не жалуются. Вычет мог бы стать удачливым – этак примерно через полгода или год. Лучше уж ему сталкером быть, чем сидеть в пустой квартире, размышляя о собственной ненужности.
– За мной!
Ползем. Под тяжелым рюкзаком это не слишком приятное занятие и не самый быстрый способ передвижения, но рюкзак я не брошу. Кто знает, сколько нам придется отсиживаться в погребе? Запас карман не тянет – верно сказано. Он просто давит на спину.
В лесу грохочут сразу несколько автоматов. Куда они лупят? Над нами пули не свистят, крапиву не стригут. Похоже, стрелкам не до нас. Ого!.. Им точно не до нас. Дикий вопль, какой-то нечеловеческий, повисает над лесом… наверное, и впрямь нечеловеческий.
– Ко мне! – ору я Вычету. – Это гон! Оружие!
Один автомат хорошо, а два лучше. Побежит ли зверье через поляну?
Почти наверняка. Выброс энергии над ЧАЭС – штука страшная, от нее мутанты теряют голову. И даже от ее предвестников. Я своими глазами видел, как ошалевшая от ужаса собака прыгнула прямо в «разлом», вспыхнула факелом и сгорела в один миг. Чувствительность к аномалиям у мутантов Зоны обычно феноменальная, да и человеку не заметить «разлом» довольно странно – а вот бывают исключения из правил. На то и Зона. Зверье во время гона прет напролом, часто даже не дожидаясь выброса. А чего его ждать, когда даже самому тупому тушкану ясно, что пора удирать со всех ног подальше от ЧАЭС, поближе к Периметру?
Легок на помине. Небольшая прыгучая тварь выскакивает из зарослей, как выброшенная катапультой, и первый ее прыжок заканчивается прямо перед носом Вычета, а вторым прыжком тушкан перемахивает через него и исчезает в лопухах. Вычет ничего не успел сделать, даже сообразить, что к чему, да и я на его месте вряд ли успел бы. Все равно рычу ему сквозь зубы, кто он такой, а времени уже совсем нет, крапива впереди колышется. Стая?
Да, но не тушканов. Тот тушкан был одиночным, а это крысы. Пусть им не до нас, но хуже нет встречать нападение крысиной стаи лежа. С криком «делай, как я» вскакиваю и начинаю поливать тварей огнем. Одна надежда на то, что людям Штангеля в лесу уже не до нас, а то сняли бы обоих в два выстрела спокойненько, как в тире…
Полились. Серая масса. Я понимаю, что крысиная стая атакует нас лишь постольку, поскольку мы стоим на ее пути, и бью только тех, кто бежит прямо на меня. Вычет – тот поливает веером, и мне некогда сказать ему, что он идиот. Некогда менять магазин, и я, бросив автомат, выхватываю пистолет и мачете. Смешаюсь влево, прикрывая Вычета, что возится со сменой магазина вчетверо дольше, чем полагается нормальному человеку. Черт, большая какая стая… Ударом мачете встречаю крысиного волка, нацелившегося мне в горло, – тварь настолько велика, что удар не рассекает ее пополам, а просто отбрасывает дохлятину за кирпичный фундамент, где, помнится, была какая-то аномалия. Оказывается – тоже «карусель», как и слева. Отмечаю боковым зрением, что аномалия доделала за меня работу – порвала крысиного волка пополам, потом на крупные фрагменты, а потом и на мелкие… И – как отрезало. Кончилась стая.
Быстро меняю магазин. Слева от нас с ревом мчится чудовищный лось, обомшелый какой-то, а на его загривке мирно примостился снорк – сейчас он не хищник, а обыкновенный безбилетный пассажир. В лесу по-прежнему слышна оголтелая пальба, да и у нас, чую, ничего еще не кончилось, а только пора нам отсюда сматываться. В лес? Извините, нет. В погреб, только в погреб!
Воды, как ни странно, немного – всего-навсего по колено. Воняет водичка. Еще бы ей не вонять – застоялась, стока-то нет. Зона вообще не пахнет фиалками, а если где нет никакого запаха – берегись, наверняка какая-нибудь подлянка тебя дожидается. Зона – это вонь, мусор, руины, свалки, искалеченные первая и вторая природы. Грязь под ногами, грязь на лице и во рту, грязь в душах человеческих. Зона – это распад, живущий своей собственной жизнью. Считается, что распад – это процесс, но только не в Зоне. В ней распад – свойство. Ведь все нормальные процессы имеют начало и конец, но только не здесь.
